– Колыван! – раздался снаружи крик Горыныча. – Отдавай Забаву, жулик!
Услышав голос Змея, Колыван вскочил и побежал к окну.
– Ты, ирод! – заорал он, грозя Горынычу кулаком. – Ты чё делаешь?! Мы же договорились!
– Договорились? – грозно нахмурились головы. – Обманом решил взять?! – Горыныч тоже сжал кулаки. – Не выйдет! Отдавай, а не то огнём тебя жечь будем!
Горыныч зажёг спичку.
– Что?! – Колыван отпрыгнул от окна.
И вовремя. Потому что, увидев огонь, избушка вдруг выпрямила свои длинные ноги, крутанулась на триста шестьдесят градусов и точным ударом пятки выбила из лапы Горыныча спичку. Огонёк кувыркнулся в воздухе и ухнул в болото. «Пшшшш», – погасла спичка. Следующим ударом ноги избушка отправила Горыныча в нокаут – он, как и спичка, взлетел в воздух и врезался в дерево.
На поляне остался верблюд, до этого прятавшийся за спиной Горыныча. Его лапы дрожали, рот от испуга открылся.
– А теперь горбатый! – снова высунулся в окно Колыван.
Верблюд закатил глаза, словно в обморок упасть собирался.
– Я сказал – горбатый! – повторил купец.
Избушка заскрипела, готовая подчиниться. Верблюд оказался быстрее. Собравшись духом, он ускакал в лес. Горыныч приподнял головы и бессильно уронил их в траву. Так, бессознательного, его и сбросили в подпол к Забаве.
– Ты кому грозил, подлец? – напоследок злорадствовал Колыван. – Кому, я спрашиваю?
Баба-яга захлопнула люк.
Горыныч немного пришёл в себя и огляделся. И вдруг прямо перед собой увидел Забаву. Ух, и грозное у неё было лицо.
– О! Привет, Забава! – быстро заговорил Горыныч. – Как хорошо, что ты здесь! А я как раз хотел тебе всё объяснить.
Но слушать его Забава не собиралась. Даже здороваться не стала. Чего это она будет нежничать со своим похитителем? Ничего не говоря, она огрела его сковородкой. Той самой, что в сердцах бросил ей в подпол Колыван. На этом их разговоры пока закончились.
Заперев Горыныча, Баба-яга побежала скорее к чану, вновь наполнила его колдовской вещей водой. Это уже потом нам всё тоже Горыныч рассказывал. Вода булькала и клубилась. Яга задумчиво пожевала губами.
– Ну, чего тянешь-то?! – проворчал Колыван. Он начинал нервничать.
– Давай, губи богатыря! – Колыван сжал кулаки.
– Не торопи меня, Колыван! – отмахнулась Баба-яга.
Задача была очень сложной, чтобы вот так просто решить её. Да и не очень хотелось Яге помогать Колывану, это было ясно. Десять тысяч – деньги, конечно, большие. Но купец уйдёт, а ей дальше жить тут, общаться со Змеем, с Добрыней. Бабке, видимо, хотелось сделать как-ни-будь так, чтобы и долг отработать, и чтоб всё само собой разрешилось как-то.
– Не торопи! А то... Перепутаю чего ненароком. Сейчас я на них... – Яга задумчиво поводила пальцем в воздухе.
– Что? – подгонял Колыван.
Он видел, что Яга хитрит, но времени разбираться с ней не было. Надо торопиться.
– Хворь напущу! Лютую! – придумала Яга и сыпанула в чан колдовской порошок. Дымок над вещей водой разошёлся, и в гладкой поверхности, как в телевизоре, появились Добрыня и я. Я смотрел карту, а потом показал, куда надо идти. И Добрыня согласился.
Колыван погрозил кулаком. Яга приставила палец к голове, вспоминая слова. Ой, как давно она не занималась всем этим. Мирная же была жизнь, спокойная. Нет, свалился ей на голову Колыван со своей любовью.
– Недуг да худоба, – забормотала она, – возьмите здоровье богатыря. Отдайте ему свою боль. Одолеет его пускай хворь.
На последнем слове Яга плюнула в чан. Изображение снова затянуло дымкой. Колыван с сомнением посмотрел на подельницу.
– Ну? Долго ждать ещё?
– Погоди, – остановила его ведьма, снова заглядывая в чан.
Она и сама, похоже, не понимала, что там происходит.
– Вирус страшный должен глыб- же проникнуть, – заявила она. – Тогда и конец богатырю придёт.
– Чего? – не понял Колыван мудрёное слово «вирус».
У него было просто: проиграл – гони деньги. Нет денег – долг на тебе. За долг должен любое дело сделать. А тут? Ждать какой-то вирус. А он ещё, может, и не сделает нужного. Вирус-то Колывану ничего не должен. Не играл ещё купец с ним в лото.
– Дух в богатыре русский, говорю, – упрямо повторила Яга. – Вирусу время нужно.
В подполе завозились – Горыныч пытался устроиться со своими тремя головами и длинными шеями. Места было мало.
– Чего они там? – недовольно проворчал Колыван.
– Чего, чего, – пожала плечами Яга. – Ждут.
Глава 16
Но в подполе не ждали. В подполе шёл серьёзный разговор. Забава, сложив руки на груди, с недоверием смотрела на Горыныча. Тот, как мог, оправдывался.
– Ну давай, ври дальше... – кивнула Забава.
– Почему это «ври»? – обиженно прошептала правая голова.
– А потому! – произнесла Забава с вызовом. – Кто меня украл? Почему я должна тебе верить?
– Так я ж тебе объясняю! – заторопилась левая. – Проигрались мы Колывану в лото.
– А он и говорит, – подхватила правая, – хочешь, мол, долг отработать?
– А кто ж не хочет? – горестно поддакнула средняя.
– Я, говорит, жениться надумал... – продолжила левая. – Помоги на девицу впечатление произвести! Люблю её, говорит, – жуть! Ну, мы и...
Горыныч развёл лапами. Что тут сделаешь, если любовь.
– Так и сказал? – Забава покраснела и отвела глаза.
Какой девушке не понравится, когда ради неё готовы на подвиг. Да ещё говорят про любовь к ней.
– Да, – закивали головы. – Ежели, говорит, не поможешь мне в деле этом благородном, как есть руки на себя наложу!
Забава прикрыла рот Ладошкой. Ради неё были готовы расстаться с жизнью. Во как! А то и ещё чего похуже с собой сделать. Забава вытащила зеркальце – что бы ни происходило, зеркальце у любой девушки есть с собой всегда, – и поправила причёску.
– И всё-таки лучше моего Елисея нет на свете никого, – решила она и гордо дёрнула подбородком.
Глава 17
А мы в это время с Добрыней расположились на ночлег. Богатырь занимался костром, а я отжимался. И вовсе не потому, что мне приказали, нет, может, мне нравится. Накачаю мышцу, стану сильным, меня Забава полюбит ещё крепче. А за делом и поговорить можно.
– Добрыня, а Добрыня, – начал я осторожно. – А ты по любви женился?
– Известно дело, – без заминки ответил Добрыня. Костёр у него хорошо разгорался. – Это Настасья так, для приличия шумит, а вообще-то она у меня тихая. Что ни скажу, всё по-моему делает.
– А вы с ней часто ссоритесь? – спросил я.
Это ж важно. Потому что мы с Забавой вот уже сколько вместе – и всё по согласию, не размолвились ни словом, ни полсловом.
– Слушай, Елисей! – встал от костра Добрыня. – Я взял тебя делу ратному обучать, а не лясы точить! Продолжать занятия!
А я что? Я и так продолжаю.
– Сорок пять... сорок шесть... – бодро считал я. – А Горыныч?
– Что – Горыныч? – Добрыня отвернулся от костра, но едкий дым всё же попал ему в глаза, они покраснели и стали слезиться. – Обманул он меня...
С этими словами Добрыня отошёл в ближайший лесок. Я отжимался. Через пять минут богатырь вернулся с грибами, сел у костра и стал нанизывать добычу на веточки, чтобы обжарить.
– Что за комары пошли, – пробормотал он, откашливаясь. – Всё в рот норовят заглянуть, как вирус какой.
Добрыня махнул веточкой перед лицом. Настроение у него вроде было хорошее. Самое время снова поговорить про Горыныча.
– А может, он и не хотел обманывать, – как бы между делом сказал я.
Добрыня покосился на меня недовольно. А я – что? Я отжимаюсь, отжимаюсь. Ещё и считаю вслух.
– Пятьдесят два...
Всё-таки я молодец. Глянул на учителя – грибами занимается, можно ещё спросить.
– Просто ему стало стыдно, и он почувствовал... – начал я издалека.
В животе у меня вдруг как-то забурчало, закрутило. Я вскочил и бросился в кусты.
– Я сейчас! – предупредил.
И уже из кустов услышал, как Добрыня говорит сам с собой:
– С чего он взял, что мы ссоримся? Да мы с ней душа в душу! – И уже мне бросил: – И вообще, не задавай глупых вопросов.
А чего они вдруг глупые? Нормальные вопросы. Про жизнь. Про отношения. Мне ж учиться надо. Чего он секретничает?
Опять живот скрутило.
– А почему глупые-то? – спросил я из кустов. Кто-нибудь что-нибудь уже должен был мне объяснить.
– Потому, – отозвался Добрыня. – Женишься – сам узнаешь.
А чего там узнавать? Как будто что-то изменится, когда мы поженимся. Так же любить будем друг друга, так же во всём соглашаться и поддерживать.
Уф, вроде прошёл живот, я снова вышел к костру.
– На-ка вот, пожуй! – Добрыня протянул мне прожаренный гриб на веточке.
Я попробовал. Вкусно. И как-то сразу стал чувствовать себя хорошо. Спина выпрямилась, плечи расправились.
– Фух, отпустило... – облегчённо вздохнул я и сел у костра.
– Значит, так! – Добрыня тоже съел гриб. – Сейчас отдохнём, а утром Забаву отыщем. И Горыныча тоже.
А если нам сделать по-другому?
– Я вот подумал, – начал я.
– Так, Елисей, – строго произнёс Добрыня. – Я тебе русским языком говорю: утром я просыпаюсь, и ты вот здесь. Рядом. – Он ткнул палочкой с последним грибом в землю у костра. – Я понятно объясняю?
Он посмотрел на свою палочку. Гриб на ней оказался мухомором. Добрыня его выкинул и поднялся. Пора было отдыхать.
Глава 18
Пока мы спали, Колыван с Бабой-ягой над чаном колдовали.
– Халтура... – хмуро скривился Колыван, видя в отражении вещей воды, как мы укладываемся на ночь. – Богатырь-то здоров-здоровёшенек. И гонца вылечил.
Это он про меня, значит. Да я вообще огурцом. Поел, и как рукой сняло.
– Да, хворью его не возьмёшь, – согласилась Яга. – Проклятый русский дух!
Она хлопнула кулаком по ладони. Да богатырей вообще ничем не возьмёшь! Мы крепкие! Мы если что, то о-го-го!
– Тьфу! – Купец отвернулся от чана. – Дать бы тебе по лбу за шарлатанство твоё!