м типом. Из этих пяти ей больше понравился хрупкий светловолосый паренек её возраста, но к нему, очевидно, прилагались и остальные четверо. И много, много технического спирта, который они тащили с собой в канистрах и явно начали дегустировать ещё до лифта.
Услышав отказ, «красавчик» отстал, работяги принялись обсуждать какую-то девицу из соседней смены, и Кора снова погрузилась в свои мысли.
И тут она допустила стратегическую ошибку — когда, примерно на –38 или –39, пузатый «ценитель красоты» как бы между прочим спросил, не встретит ли её кто-нибудь на нижних этажах, Кора без всякой задней мысли ляпнула «нет».
Пузан не стал развивать тему и ограничился тем, что переглянулся с «красавчиком», но Коре всё же стало не по себе. А через минуту она мысленно проклинала свою рассеянность.
Работяги не вышли на своём этаже.
К досаде Коры, после –40 этажа поток людей изрядно сократился, и лифт летел вниз не останавливаясь. Нажимать на кнопку самой ей тоже было не с руки — тогда работяги просто вышли бы вместе с ней. Ещё оставался вариант открыто обратиться за помощью к офицеру, но, во-первых, он, кажется, был безоружен, и Кора сомневалась, что он выстоит против пяти вооруженных тяжелыми инструментами работяг, а, во-вторых, далеко не факт, что он не решит присоединиться к работягам.
Впрочем, работяги тоже не рисковали приставать к ней при офицере — очевидно, решили дождаться, пока тот не выйдет на своём –60.
Пожалуй, Коре тоже следовало выйти вместе с ним. Когда на панели загорелось –59, она незаметно придвинулась к выходу, намереваясь проскользнуть мимо работяг и выскочить из лифта в последнюю секунду, но её ждал неприятный сюрприз.
Офицер не вышел на –60.
Работяги начали ощутимо нервничать, перекладывать инструменты из одной руки в другую, а те двое, которые везли канистры, поставили их на сверкающий сталью пол и засунули руки в карманы. Кора не знала, радоваться ей или нервничать. Строгое лицо офицера — на вид ему было лет тридцать пять — было совершенно непроницаемым, губы сжаты в тонкую линию, взгляд тёмных глаз чуть затуманен. На Кору он обращал столько же внимания, сколько на всех пятерых работяг. То есть ноль.
К –80 этажу напряжение достигло пика; к –90 начало спадать, а на –104 кнопка на панели мигнула синим, и лифт остановился.
Офицер спокойно прошёл между «красавчиком» и «пузаном» и вышел. Краем глаза Кора заметила, что работяги переглянулись; хрупкий светловолосый паренёк нажал на кнопку внизу панели; двери лифта дрогнули, и Кора метнулась за офицером.
Ей не хватило буквально секунды. Кора стремительно проскользнула между «красавчиком» и «пузаном», которые, хоть и ожидали этого, не успели сомкнуть ряды, и уже выскакивала из лифта, когда чья-то рука грубо дёрнула её за шиворот, оттаскивая назад. Кора попыталась крикнуть, но сильные руки перехватили её за шею, и вместо вопля из пережатого горла вырвался булькающий хрип; блестящие хромированные двери сомкнулись перед её носом, и лифт помчался вниз.
Кора отчаянно вцепилась в чужую руку, пытаясь оторвать её от горла и вдохнуть хоть немного воздуха; перед глазами плыли радужные круги; лёгкие разрывало от боли; ноги словно превратились в вату.
Работяга — кажется, это был «красавчик» — на секунду стиснул её горло так, что в глазах потемнело, а потом разжал пальцы, и Кора сползла на пол, скорчившись между канистрами и пытаясь отдышаться. Работяги окружили её; «красавчик» грубо схватил за плечо и поставил на ноги. От резкого движения Кора захлебнулась кашлем; перед глазами все поплыло, ноги подкосились, и какой-то работяга с хохотом схватил её за волосы, удерживая в вертикальном положении.
— А теперь, цыпочка… — начал «красавчик».
И тут лифт остановился.
«Пузан» выругался, помянув тех, кому могло приспичить залезть в лифт на –145 этаже, и работяги в мгновение ока перегруппировались, встав спина к спине и задвинув вяло шевелящуюся, почти теряющую сознание Кору в угол. Один из работяг, кажется, тот самый парнишка, который понравился ей вначале, закрыл ей рот жёсткой ладонью, чтобы не вздумала кричать, и прижал к себе, перехватив за запястья свободной рукой. Кора почти лежала на нём, уткнувшись носом в спецовку, и судорожно вдыхала обжигающий воздух, остро пахнущий потом, спиртом и машинным маслом. Другой работяга, массивный, закрыл её широкой спиной — так, чтобы не было видно с этажа.
Дверь не открылась; кабина лифта на мгновение задержалась на –145 этаже и поехала вверх.
— Я… я нажал на –200, — пробормотал светловолосый парнишка, отпуская Кору, и та, пошатываясь, прислонилась к холодной металлической стене.
Пузан вновь заковыристо выругался — при полной содержательной поддержке остальных. Пассажирские лифты на космическом корабле не ездили туда — сюда — они в любом случае сначала доезжали до нижнего этажа (не важно, были ли в лифте какие-то пассажиры), а потом возвращались к верхнему. «Красавчик» нажал на кнопку, запрашивая остановку на –120 этаже, но лифт проскочил –120 даже не замедлившись.
Все работяги тут же отвернулись от Коры, похватали инструменты, побросали лишнее на пол и замерли, выжидающе глядя на блестящие металлические двери.
Лифт остановился на –104 этаже.
Двери открылись.
Офицер стоял, опустив голову, и что-то разглядывал на экране наручного компьютера. Кора подумала, что для того, чтобы вот так двигать пассажирский лифт, нужен ошеломляюще высокий уровень доступа. Работяги, кажется, тоже это поняли — или их просто напугал пронизывающий ледяной взгляд, когда он опустил руку с часами — компьютером и поднял глаза на компанию в лифте.
Он стоял молча и неподвижно, и не предпринимал абсолютно ничего, и от этого, видимо, работягам было жутковато. Что ж, Коре тоже стало не по себе, и при других обстоятельствах она бы первая постаралась держаться от этого человека подальше.
— Кхм… — начал «пузан», неловко пряча руки за спину. — Мы… ну…
Офицер вопросительно поднял бровь. Просто поднял бровь, не доставая из карманов никакого там табельного оружия и даже не меняя выражения лица.
В ответ на этот невысказанный вопрос «пузан» принялся спутанно бормотать что-то про очень долгую и тяжёлую смену; Кора, воспользовавшись моментом, отлепилась от стены лифта в ожидании удачного момента; и не известно, чем бы всё это кончилось, если бы нетерпеливый «красавчик» не завопил что-то вроде «ребята, не стойте, он безоружен», и не бросился на офицера. Напряжённые работяги поддержали своего неформального лидера и бросились «мочить гада», а очевидный формальный лидер «пузан» плюнул, коротко выругался и тоже присоединился к коллективу.
Пожалуй, после нападения на высокопоставленного офицера им действительно оставалось лишь «замочить» его, спрятать труп на каком-нибудь техническом этаже и надеяться, что его не хватятся как минимум сутки, по истечении которых с камер стираются записи (впрочем, камеры есть даже и не на всех этажах, и не факт, что они присутствуют на –104). А её, Кору, положить вместе с ним.
Что сделал офицер, Кора не заметила — воспользовавшись моментом, она выскочила из лифта и, тяжело дыша, прижалась к стене. Следовало бежать, но во всем теле все ещё ощущалась жуткая слабость, ноги подкашивались, а воздух резал горло и лёгкие. Она на мгновение прикрыла глаза — мимо неё пробежали орущие матюгающиеся работяги — и, собравшись с силами, попыталась восстановить дыхание.
Вопли, мат, звон металла, и вот чьи-то пальцы снова хватают её, оттаскивая от стены как живой щит, но хватка вдруг слабеет, и Коре удается легко её сбросить. Пузан падает на ребристый металлический пол как подрубленное дерево; взгляд Коры останавливается на чёрном мундире и какой-то железяке в опущенной руке; перед глазами всё плывёт, и дочь Деметры снова вжимается в стену.
Потом все как-то резко закончилось: офицер за ноги затащил валяющихся в живописных позах работяг в лифт, сложил их там в штабель, закинул туда же их инструменты, набрал номер этажа и вышел:
— Тебе стоит воспользоваться другим лифтом, — сказал он Коре.
У него оказался красивый голос, низкий и звучный, совсем не такой, какой должен быть у человека, который избегает общения. Кора вспомнила, что нужно поблагодарить его, и прохрипела что-то вроде «спасибо».
Офицер тихо хмыкнул и слегка приподнял её подбородок, разглядывая шею. Пробежался пальцами по горлу — пару раз стало больно, но в целом было терпимо. Кора, не привыкшая, чтобы к ней прикасались, молчала.
— Ничего страшного. Укутать чем-нибудь, и тёплое питье, — сказал он. — С какого ты уровня?..
Кора прокашлялась и принялась объяснять, что она дочь Деметры, и живёт на +131 этаже, там, где оранжерейные отсеки Деметры. Только туда она не пойдёт, потому, что сейчас меньше всего желает видеть собственную мать.
И вообще, ей нужно попасть на нижние уровни и найти там патологоанатома Таната Железнокрылого по прозвищу Убийца.
— Зачем он тебе? — офицер впервые продемонстрировал интерес, и Кора тут же пожалела, что рассказала обо всём так подробно: мало ли, как её собеседник относится к Танату. — Ты с ним знакома?
Кора покачала головой и опустила взгляд; офицер же снова приподнял её подбородок и требовательно заглянул в глаза:
— Ну же. Говори.
— Это… личное и касается только меня, — кое-как выговорила Кора, глядя в глаза: черные, внимательные и холодные, словно бескрайний космос.
Это ведь было непросто: говорить так в лицо человеку, который только что спас ей жизнь. Но Кора должна была исправить свою оплошность — не хватало еще, чтобы этот незнакомый киборг, Танат Убийца, пострадал из-за её глупости.
— Не беспокойся, Танат мой друг, — сказал офицер чуть мягче. — Меня зовут Аид. Если ты хочешь поговорить о чём-то с Танатом, можешь смело рассказывать мне. Правда, я совершенно не представляю, что может связывать его с дочкой Деметры.
Кора едва понимала, о чём он говорит. Аид! Звездный штурман Аид Кронович, старший брат капитана, самого Зевса, вот кто это был! Деметра рассказывала о нём не раз и не два. Со слов матери выходило, что бессменный (если не сказать бессмертный — благодаря утраченным биотехнологиям землян Аид, капитан Зевс, Деметра и остальные члены их семьи гораздо дольше обычных людей) штурман звездолёта, ставшего их новым домом, был нелюдимым и отстранённым, и не интересовался ничем, кроме книг и звёзд.