Мальчишка только, что совершил страшное, обратился напрямую к фараону и должен быть обязательно казнен. Ещё не один после такого не был оставлен в живых.
— О великий, прости его! — выкрикнул отец мальчишки, пытаясь защитить его от гнева фараона.
— Иди за мной, — приказал фараон мальчику и показал рукой, чтобы он последовал за ним.
К удивлению окружающих мальчик смело пошел за фараоном, верховный жрец немного задержался и испуганно поднял глаза вверх. Но тут же опомнившись, бросился вслед за сыном и фараоном.
— Садись, — услышал вошедший Удиму и увидел, как сын садится на указанное фараоном место. А это была небольшая скамейка сбоку от него, в ногах.
Фараон в этот момент уже сидел на своем любимом с высокой спинкой стуле. Удиму помнил его, он сделан по рисункам жены фараона. Дворцовые резчики по камню сделали его уже после её смерти, по приказу фараона.
— Как твоё имя? — обратился фараон к сыну жреца.
— Хотепсехемви.
— О, великий фараон не гневайся, мой сын болен… — попытался защитить сына, жрец.
— Успокойся… Чем он болен? — Каа с жалостью посмотрел на мальчика.
— Он не знает, великий. Но он… — жрец говорил неправду, но он готов был на всё, только бы сохранить жизнь единственному сыну.
— Это очень печально и как давно ты это узнал? — с сочувствием произнес фараон, обращаясь к жрецу.
— Уже давно, великий. Потому и взял его с собой, это может случиться в любой момент.
— Теперь я понимаю… Ты и я. У нас одна беда на двоих…
На глазах Каа появились слезы.
Мальчишка, ничего не понимая, смотрел на этих двоих.
— Ты так и не сказал фараон, зачем тебе голубокровая? — Хотепсехемви.
— Чтобы жениться на ней, — снисходительно ответил Каа, как он думал больному ребенку.
— Ты сделаешь её царицей? — уточнил мальчик.
— Да, — так же просто ответил фараон.
Хотепсехемви задумался. А мысли его были о том, понравится ли Нефе быть царицей, захочет ли она этого? Поразмышляв, он вспомнил, что ей приходилось в храме тяжело работать и уставать на жаре. А ещё он хотел, чтобы она была рядом и они часто виделись. Как все дети он был наивен и благодушен в своих суждениях.
— Я знаю голубокровую, — произнёс Хотепсехемви.
Фараон и жрец удивленно на него посмотрели, а мальчишка продолжил.
— Она очень похожа на эту, — он указал на изображение первой царицы на стене.
Жрец замер в ужасе от того, что фараон сделает с его сыном.
А фараон от удивления тоже замер.
— На неё? — только он и произнёс.
— Он болен, не понимает, что говорит, — попытался жрец оправдать сына.
— Я сам видел её кровь, она потом никак не хотела смываться с моей нижней подвязки схенти, — произнес мальчик.
Фараон и жрец переглянулись[1], и оба покачав головами, решили, что у мальчика бред.
— В храме богини Хатор, отец мы там с тобой вместе были. Помнишь, девчонка в схенти на тебя налетела, она тогда ещё коленку разбила в кровь. У неё волосы светлые и глаза…
— Хатор? — произнесли одновременно фараон и жрец.
— Да. В прошлом году мы там были. Помнишь отец? — посмотрел на них удивленно мальчик.
— Рядом… Светлые волосы… — это побледневший фараон.
— Как её имя ты помнишь? Сколько ей лет, знаешь? — это жрец, сыну.
— Её имя Нефе, думаю, она младше меня лет на пять, значит ей шесть, — ничего не понимая, Хотепсехемви смотрел на взрослых.
— Хатор, семь лет назад… — фараон закрыл лицо руками и тут же вдруг закричал.
— Это она! Это она!!! Нефертиабет!!!
Голос фараона раздался под сводами его дворца.
[1] Мальчик говорил о крови на нижней подвязке схенти( это пояс, который её держит, но затем закрывается нарядной подвязкой). Фараон и жрец решили, что он говорит о девственной крови девочки на его подвязке. И естественно в связи с его юным возрастом не поверили в то, что он мог лишить девочку невинности.
Глава 8
Египет 2900 год до н.э. Египет, храм богини Хатор — река Нил.
Время неминуемо шло, жара спала, пришли прохладные дни. Близился сезон дождей, вскоре Нил выйдет из берегов и заполнил ближайшие поля, корабли не смогут по нему плавать. Приближался день моего посвящения, моё восьмилетие. Это была черта, после которой всё будет предрешено, раз и навсегда. Ритуал навсегда лишит меня возможности увидеть что-то новое, и как любая жрица я буду заперта в храме.
Последние дни по Нилу мимо храма, спеша успеть, проплывают один за другим большие и малые барисы. Они везут разнообразные товары, это папирус[1], для торговли с другими странами, он стоит очень дорого. Обратно они везут зерно и утены[2] и часто на отдых останавливаются поблизости от храма.
Оставался всего месяц, и потому откладывать больше не было возможности. Большой караван с медью и бирюзой прибыл из Биау[3], и вот в этот момент я и решилась на отчаянный шаг.
Пока с одного из барисов люди сошли на берег, я пробралась на него и спряталась в углу, под несколькими шкурами мула. Немного отдохнув и вкусив пищу на побережье, люди вернулись и барис стал отплывать. Меня не заметили, за долгое плавание находящиеся на лодке люди устали и потому им явно было не до меня. Но отплыли мы недалеко, барис замедлил ход, гребцы перестали ударять веслами о водную гладь. Я испуганно замерла, боясь, что меня могут найти.
Вдруг в наступившей полной тишине раздался выкрик с нашего бариса.
— Приветствуем тебя верховный жрец бога Амона!
Любопытство оказалось сильнее страха, и я выглянула из-под шкуры и увидела, как мимо бариса на котором я спряталась, проплывает большой и нарядно украшенный корабль с ярким парусом.
Вновь юркнув под шкуру, я затаилась.
Какое-то время я лежала и счастливо размышляла над своей удачей. Мой план удался, и теперь я плыла к свободе. Мне казалось, что в том месте, куда пристанет барис, сойдя на берег, я обязательно смогу начать новую, другую жизнь.
Я не знала, какая она будет, эта новая жизнь. Но главное для меня было то, что она не будет ограниченна стенами храма и внутреннего двора при нём.
Вот так раздумывая, под медленное покачивание на волнах я и уснула. Весь остаток дня барис тихо плыл по Нилу. Уже в темноте лодка пристала к берегу, от её толчка о береговые выступы я и проснулась.
На лодке зашумели, послышались громкие голоса. Внутрь лодки стали подниматься люди и началась разгрузка привезенного товара.
Во всей этой суете я вновь выглянула из-под шкур, и улучив момент, спрыгнула на береговой песок. А затем, немного пробежав, укрылась за большой ровно вырубленный камень.
Осматриваясь в темноте, я подняла голову и замерла от увиденного. Носильщики один за другим поднимались по высоким каменным ступеням вверх, неся на плечах большие тюки с товаром. Задрав голову, я смотрела на горящие факелы наверху ступеней, их было очень много. В темноте были плохо видны строения, только их очертания. Но даже так было видно насколько они большие и высокие.
Понимая, что на побережье оставаться опасно и нужно пробраться внутрь города, я решила прошмыгнуть мимо носильщиков. Отчего-то я решила, что это большой город, один из тех, что находится на побережье Нила.
Выбрав самый затемнённый участок ступеней, тихонечко прошмыгнула по ним вверх и вновь укрылась за, как мне показалось в темноте, большим валуном. Переведя дыхание, я огляделась, с трудом соображая, что делать дальше.
И вот тут уже вблизи я разглядела валун, за которым пряталась, оказалось это силуэт человека. Подобные я видела внутри храма, а потому решила, что это один из богов.
И тут мне внезапно повезло, внизу ступеней один из носильщиков уронил тюк с грузом, и случилась заминка и суета. Сбился ровный ряд, два стоявших в воротах стражника вышли из них и закричали на носильщиков, при этом размахивая плетками. Я в это время быстро прошмыгнула мимо одного из них, в ворота и побежала по небольшой каменной дорожке вглубь. Выбрала я её потому что невдалеке как мне показалось, был какой-то силуэт и я решила укрыться за ним.
Так и сделав, я вновь затаилась. Прошло немного времени, счастливая от своего везения, ведь мне всё удавалось, я решила немного пройтись дальше, чтобы понять, где я нахожусь.
Сделав пару шагов, я наткнулась на высокую решетку, она перекрывала проход. Решив вернуться назад и поискать другую дорогу, я попятилась. Именно в этот момент я услышала за своей спиной шум шагов. Обернувшись, присмотрелась и увидела приближающихся охранников, они попадали в свет от факелов и были мне видны.
Чтобы не быть пойманной, мне не оставалась ничего другого, как карабкаться по решётке вверх. К моему удивлению в ней будто специально были перекладинки, и потому я быстро вскарабкалась наверх и ещё быстрее спустилась. Правда наверху я задела за что-то острое и поранила руку.
Опустившись на землю, я отползла в кусты и притаилась, вскоре от усталости заснула.
[1] Древние египтяне собирали папирусный тростник, растущий естественным образом по берегам рек, и плели из него сандалии, корзины и циновки. Они также изобрели папирус, предшественник бумаги, путем плетения и вбивания папирусных язычков в поверхность для письма.
[2]В ту древнюю эпоху денег еще не изобрели, процветал бартер. Самым ходовым обменным товаром являлось зерно. Имели хождение и спиралевидные куски медной проволоки — утены.
[3] Биау — на древнеегипетском это («Страна рудокопов») или второе название Хетиу Мафкат(«Лестницы из бирюзы»), это Синайским полуостров( Синай) — «Синай» — корни этого названия связаны с еврейским, сирийским и месопотамским языками (со времен царя Соломона примерно 10 век до н. э) и исходят к богу луны Сину, египетскому Тоту.
Глава 9
Египет 2900 год до н.э. Египет, храм богини Хатор — дворец фараона.
После того как фараон прокричал имя своей единственной и любимой жены, он приказал верховному жрецу и его сыну отправиться на её поиски. Каа искренно верил, что его жена переродилась в новом облике, и этот облик похож на предыдущий.