Храм богини Хатор находился недалеко от места гибели царицы, и как решили совместно фараон и жрец, там и случилось перерождение.
Фараон Каа вновь взбодрился, он решил жениться на перерожденной царице. Он думал, что именно поэтому у него до сих пор и не родился наследник. Он родится у него, от новой Нефертиабет или как он иногда называл любимую Нефе. Именно такое имя назвал и мальчишка.
Именно так размышлял фараон, сидя на своем любимом резном стуле, в ожидании возвращения жреца с сыном, и главное с любимой женой.
А именно в это время верховный жрец с сыном подплывали к храму. Навстречу им, от берега, отплыл загруженный товарами барис. Люди с него, громко поприветствовали верховного жреца Египта. Лодки разминулись, направляясь каждая в свою сторону.
Спускаясь на берег, жрец строго посмотрел на сына, он был недоволен его выходкой во дворце. Теперь он даже не знал, что будет дальше, что ждёт сына. Он надеялся на помилование, если они привезут любимую жену фараона во дворец, и потому готов был осмотреть в этом храме каждый уголок.
— От меня не отходи, — строго проговорил Удиму сыну.
Тот согласно махнул головой, и они проследовали к воротам в храм, в сопровождении нескольких жрецов[1]. Верховная жрица Хатор, встретила их дружелюбно, но настороженно. Чуть позже, жрец не желая терять время, приступил к осмотру всех послушниц в храме.
Хотепсехемви сидел рядом с отцом и завидев следующую из девушек, махал отрицательно головой.
— Ты уверен? — жрец посмотрел на сына.
— Среди них её не было, — ответил мальчишка.
— Есть еще молодые, возраста моего сына и меньше? — обратился Удиму к старшей жрице храма.
— Только старше, — склонившись, ответила она.
— Всех до единой, посмотрим, — настойчиво проговорил верховный жрец Амона.
После этого одна за одной в комнату заходили послушницы. Затем наступила очередь молодых и старых жриц. Но мальчишка никого не узнавал и когда все женщины храма закончились, Удиму обратился к сыну.
— И где же твоя, Нефе?
— Я не знаю. Может с ней что-то случилось? Ей тогда тяжело было…
Хотепсехемви взволновано вскочил на ноги и руками обхватил голову.
Удиму задумался, молча смотрел на сына и на то, как он взволнован.
— Скажи-ка мне с момента, как мы были у вас в последний раз, не уходил ли кто из молодых послушниц в дорогу к перерождению? — обратился Удиму к жрице.
— Нет, верховный жрец, — ответила верховная жрица храма.
Удиму вновь нахмурился.
— Но она была здесь, светловолосая и светлоглазая, имя её Нефе. Я сам её видел, — это мальчишка.
— Ааа, это Снеферка, — ответила жрица.
— Снеферка!!! — прокричали одновременно отец и сын.
— Что она натворила, эта глупая девчонка? — проговорила жрица недовольно.
— Где она? Приведи её срочно ко мне, — ответил теряющий терпение Удиму.
— Так нет её… — жрица растерянно смотрела на них.
— Как нет? Где она?
— Сбежала сегодня поутру.
Верховный жрец, услышав это, окончательно потерял терпение.
— Куда сбежала? Как сбежала? — Удиму терял не только терпение, но и надежду.
Какое-то время Удиму выяснял у старшей жрицы храма все подробности случившегося. И как удалось выяснить, Снеферка пробралась на один из причаливающих к побережью возле храма барисов.
Весь следующий день верховный жрец выяснял, что за барисы причаливали в это время и куда они держали путь.
Оказалось, их было пять, два отплыли на Биау и везли папирус, вернуться они должны были с бирюзой. Ещё два поплыли в земли хеттов, а один из барисов поплыл в Тинис.
Удиму недолго думая, решил отправиться нагонять груженные барисы, его лодка была легче и быстрее. Те, что шли в Биау он нагнал, но девчонки там не было.
Хеттские барисы он даже не пытался догонять. Хетты давние враги египтян, не одна война была между этими народами. Сейчас временное затишье, мир заключенный фараоном Каа и хеттским царём Хаттусили I[2] Но осмотр лодок хеттов являлся бы объявлением войны, и позволить такое без разрешения фараона верховный жрец не решился.
Оставалось только одно, возвращаться в Тинис и там искать барис, если повезёт, девчонку по имени Снеферка. И если они её не найдут, то на помилование сына от фараона, Удиму нечего и рассчитывать.
[1]Храмы не предназначались для публичного посещения — они считались жилищами и святилищами божеств. В храмы могли входить только фараон, жрецы и жрицы. Народ мог приходить к храмам только помолиться по религиозным праздникам.
[2] Хетты не единожды воевали с египтянами, и периодически заключался мир, войны заканчивались свадьбами. Фараоны не отдавали своих дочерей за границы Египта, а вот сами не единожды женились на хеттских принцессах. Например, у Рамзес II были жены хеттские принцессы, старшая Маатхорнеферуре и затем младшая её сестра, стали жёнами фараона. Обратите внимание, жен у фараона было много, но всегда была главная или старшая жена, она и была царицей.
Глава 10
Египет 2900 год до н.э. Тинис, дворец фараона.
Я проснулась от того, что кошка лизала мне руку. Открыв глаза, я увидела эту самую кошку, и она была больше всех виденных мной до того. В храме было с десяток этих священных животных, их почитали во всём Египте.
Но вот эта, сейчас так усердно зализывающая мою рану была в два раза больше тех из храма. Протянув руку, я прикоснулась к её мягкой шкурке, с любопытством рассматривая её окрас. Он был не такой как у храмовых кошек, пятнышки были на всем светлом, почти белом, окрасе шкурки.
Приподнявшись, я стала осматриваться, решетка была вдали, от неё мы были перекрыты кустами и парой больших валунов.
Кошка рядом тоже приподнялась и стала тереться об мою ногу. А потом, открыв пасть, стала издавать звуки, которые были похожи на кошачье мурлыканье, но были намного громче. Она пару раз громко мурлыкнула, и тут вдруг со стороны одного из кустов послышался шум.
Я удивленно посмотрела в ту сторону и увидела, как из кустов появилась ещё одна кошка. Но размер её был настолько большим, что мне показалось, что она не уступит в высоте и длине небольшому мулу.
Громадная кошка приближалась, а я в этот миг думала о том, куда же попала. Остолбенев смотрела, как она остановилась возле меня и потянула носом, принюхиваясь ко мне.
Мне впервые встретились такие большие кошки, но испуга не было, было лишь удивление. Большая кошка в этот момент наклонилась и лизнула ту, что поменьше. А затем подняла морду, и вновь посмотрела на меня.
И тут у меня в животе у меня заурчало, очень давно уж я не ела. Большая кошка, вновь удивив меня, лизнула мне сначала пораненную руку, а затем ещё и лицо.
А затем она подхватила маленькую кошку за загривок зубами и потащила её в сторону кустов. Тут я уж поняла, что маленькая это её котёнок.
Мне ничего не оставалось, как пойти за ними. Возможно, я найду немного еды, или хотя бы воду. И действительно, вода была в большом глиняном корыте. Рукой, зачерпывая воду, я напилась.
Кошки в это время расположились на песке поблизости, а котёнок усердно наминая живот матери, пил молоко.
Я стала осматриваться, внимательно посмотрев на решетку, она была за кустами. Поднявшись на ноги, пошла к ней и затем медленно прошлась вдоль неё, и как оказалось, вернулась к месту с которого начала обход. Тут только я поняла, что это большая клетка, в которой живут эти две кошки.
Скорее это даже целый загон, с кустами, камнями и даже с небольшой пещеркой — домом для кошек.
Мне ничего не оставалось, как поискать еду и вскоре я её нашла. Это были куски сырого мяса, и оно уже было сильно заветренным. Есть хотелось сильно, да и что я только не ела пока жила в храме, я взяла этот кусок и впившись зубами, оторвала маленький кусочек и принялась жевать. С трудом проглотила и повторила это ещё два раза. Именно в этот момент послышались голоса людей и шум возле решетки.
Спрятавшись за кустами, я стала наблюдала за людьми, они подошли к решетке и стали просовывать сквозь неё новые куски мяса. Накидав достаточно много, они подняли корзины с каменной дорожки и понесли их дальше. Я успела заметить, что в корзинах были ячменные лепешки, виноград, инжир и финики.
Когда они ушли, я направилась к решетке и вновь перелезла через верх и опустилась на землю. Побежала по дорожке за этими людьми, я собиралась своровать лепёшку и немного фруктов. В своё оправдание думала о том, что там так много всего этого, что никто и не заметит.
Через небольшое расстояние от загона с большими кошками, люди с корзинами остановились и вновь через прутья уже другой решетки стали забрасывать в очередной загон фрукты. Они накидали достаточно много, и с остатками еды в корзинах, направились дальше.
Я же замешкалась, раздумывая над тем, лезть ли в загон или бежать за людьми с корзинами?
Нет, в загон лучше не стоит. После больших кошек, там могут быть, например большие павианы или ещё кто. Неизвестно как они меня примут, я не раз слышала, что они могут сильно покусать.
Упустив время, я побежала за теми, с корзинами. Но увидела только, как они открыли какую-то дверь и скрылись внутри. Добежав до этой самой двери, я немного прислушалась.
Тишина была за ней, а потому приоткрыла её немного, осмотрелась и шагнула внутрь.
Верховный жрец возвращался к фараону с пустыми руками. Девчонку так и не удалось найти, а потому опасаясь гнева фараона, он оставил сына у своего старого друга. Друг этот был владельцем больших садов в Тинисе, он поставлял фрукты и овощи ко двору самого фараона.
— Сенр, я оставлю у тебя сына, но когда вернусь за ним, не знаю, — обратился Удиму к другу.
— Что это значит? — тот был удивлен.
— Над ним висит смертный приговор, гнев фараона, — ответил жрец печально.
— Удиму, насколько нужно, оставляй. У меня только дочери, и твой сын будет мне за сына. Друг, я всё для него сделаю, ничем не обделю.