Петров некоторое время помолчал, а потом добавил:
— Вам, Федор Михайлович, я уполномочен сделать предложение активно сотрудничать с нашим обществом. С перспективой, — тут Павел Андреевич многозначительно поднял указательный палец, — быть принятым в его полноправные члены.
Глава 16
— И что, будет ритуал принятия, страшную клятву придется приносить? — про подпись кровью у меня хватило ума не спрашивать.
— Да бросьте вы эти глупости! — недовольно отмахнулся Петров. — Собственно, условий вступления будет только два. Во-первых, как я уже сказал, предварительное сотрудничество. Считайте, что это вступительные экзамены вместе с кандидатским стажем…
— О как! — от удивления я даже невежливо перебил собеседника. Впрочем, несколько выпитых вместе рюмок вроде бы давали мне право не считать это хамством. — У вас прямо как институт! Или как КПСС?
— А что вы хотите? — моей бестактности Петров, кажется, не заметил. — Если собираетесь влиять на жизнь великой державы, извольте подтвердить соответствие. Тот факт, что к сотрудничеству вас приглашают, необходимости такового подтверждения не отменяет.
Вот же черт, а он прав. Но как изящно отбрил! Вроде и вежливо, и без эмоций, но на место поставил. Ладно, чего уж там, сам напросился, понимаю.
— И что за сотрудничество? — спросил я.
— Об этом чуть позже, потому что есть и второе условие. Вам, неважно, сейчас или позже, но в любом случае до вступления в общество, нужно будет официально принять подданство Империи.
Думал я недолго. С подданством этим я, в общем, ничего не теряю, если вспомнить разъяснения Стеннерта. А сама мысль о вступлении в эту, что бы там ни говорил Петров, ложу, пусть и встроенную, как я понял, в систему государственной власти, меня, прямо скажем, воодушевляла. Все-таки с тщеславием и самооценкой у меня все в порядке и даже еще лучше. Черт с ним, с кандидатским стажем, но какие перспективы! Впрочем, кое-что надо прояснить…
— Хорошо, Павел Андреевич, с обоими условиями я в принципе согласен, — начнем, пожалуй, с этого. — Но, как я понял, в общество вы приглашаете меня, а не моих друзей?
— Именно так. Вы извините меня за прямоту, но Демидовы слишком еще молоды, чтобы им можно было доверить такое. А Сечкину предложение будет сделано индивидуально, если возникнет надобность. Вы, Федор Михайлович, должны понимать, что не все попаданцы попадают в наше общество, такой вот каламбур.
И опять не поспоришь… Умеет товарищ с людьми работать, нечего сказать.
— Тогда почему именно я? — что ж, сформулируем вопрос иначе.
— Способности ваши нам нужны. В плане, как вы это называете, продающих текстов. И еще, вы же сами Стеннерту сообщили, что занимались анализом общественно-политической информации. Вот и будете обрабатывать кое-какие сведения, которые мы вам предоставим, а потом продавать публике нужные нам выводы, — объяснил Петров. — Нам как раз таких специалистов остро не хватает. Мы все больше технари, военные, госслужащие…
— А сами вы, Павел Андреевич, кстати, кто?
— По образованию инженер-автомобилист, но на производстве давно уже не работал. Семь лет во Владимирском облисполкоме, потом еще два года в областной администрации. В общем, меня после третьего октября оттуда должны были попереть за то, что не поддержал указ «четырнадцать ноль-ноль»[1], но не успели — сюда попал.
Так-так… А ведь высоко сидел Павел Андреевич, раз в Москве обратили внимание на то, что персонально он выступил против президентского указа. Ну что ж, здесь господин Кройхт тоже далеко не последний деятель и уже не областного уровня, а куда как выше.
Петров налил еще по одной. Выпили. Не чокаясь, молча, уловив настроение друг друга. Сам я в тех событиях не участвовал, не верил, откровенно говоря, в победу повстанцев, зато знакомых среди них хватало. Бог миловал, никто не погиб, но двое были ранены.
— Я вам, Федор Михайлович, в общих чертах обрисую ситуацию с нашим обществом, — продолжил Петров. — На сегодня действительными членами Императорского общества Золотого Орла состоят девять человек попаданцев, один из которых уже не может полноценно работать в силу преклонного возраста. Так что смотрите, Федор Михайлович, в десятку попадете, — Петров хитро подмигнул.
— А кандидатов сколько? Или я один? И сколько попаданцев вообще? — вот это уже пошел интересный разговор. Охренеть, какой интересный!
— Узнаете еще. А так, люди разные, кто-то работает, кто-то в армии. Даже одна домохозяйка есть. Двое уже очень старые, доживают, к сожалению… — Павел Андреевич тяжело вздохнул. Похоже, хорошие люди, раз он за них переживает. — Есть и другие. Скажу честно, такие, например, кто работает принудительно, потому что не рассчитались с имперской ссудой. Есть и те, кто с новой жизнью не справился, спился, опустился совсем. Кто-то и на каторге…
Я уж хотел поинтересоваться, кто и за что, но поостерегся. И так уже информации по попаданцам получил больше, чем в библиотеке.
— Точного соответствия между временем на Земле и здесь при переходе нет. Даже после меня здесь появлялись люди из нашего с вами прошлого, — Петров говорил спокойно так, буднично. Ну да, он-то к таким парадоксам привык, а для меня все это было диковато. — Единственное, что всегда неизменно — люди с Земли всегда попадают на Эрасс из времени с более высоким материально-техническим развитием. Со здешней точки зрения можно сказать, что из будущего.
Выпили еще по одной.
— Вот вам и смысл работы нашего общества, — продолжил Петров. — Мы стараемся перенести лучшее из нашего мира и нашего времени сюда, а худшего из того, что было у нас, здесь не допустить.
— Получается? — этот вопрос пришел мне в голову первым, хотя было их больше.
— В общем и целом да, — поскромничал Петров. — Все-таки мы работаем не только для Империи, но и вместе с Империей. В обществе нашем, кстати сказать, не только попаданцы состоят, но и некоторые имперские чиновники и ученые.
— Капитан-советник Стеннерт, например, — ехидно уточнил я.
— Конечно. Вы же понимаете, что Стеннерт при его должности человек для нас совершенно необходимый, — с улыбкой подтвердил Петров.
— Да? — я хмыкнул. — А вы его в общество приняли из-за его должности или на это место продвинули силами общества?
— Ох, Федор Михайлович, все бы вам параллели с масонами проводить! Я же вам ясно сказал: ни к какой тайной власти мы не стремимся. Общество у нас императорское, то есть находится под покровительством его величества, власть в Империи осуществляют соответствующие структуры, а наше дело — помогать этим структурам своими знаниями и своим опытом. Избавляйтесь от нездоровых предрассудков, они вам только мешать будут.
Пришлось высказаться в том смысле, что ничего подобного и в мыслях не было, ну и так далее. Да уж, в начале девяностых масонская тема хоть уже и выходила из моды, но все еще поднималась по разным поводам, и всегда исключительно в негативном ключе. Я-то уже почти забыл все это, а вот Петров напомнил. Ладно, постараюсь больше его такими сравнениями не нервировать, портить с этим товарищем отношения мне ни к чему.
— Да, Павел Андреевич, а почему общество Золотого Орла? И давно ли оно существует? Если, конечно, это не секрет, — от неприятной для моего собеседника темы я постарался уйти с пользой для себя, узнав о таинственном обществе побольше.
— Так это же символ Рима, — Петров, похоже, посчитал мой вопрос глупым, — примера и образца для всех европейских империй. А существует общество почти четыреста лет.
Ого! Солидно… Четыре сотни лет — это же… Я даже не смог мысленно подобрать нужное слово. «Эпоха» — все же маловато будет, «эра» — пожалуй, уже слишком много. Хотя нет, эрой назвать эти четыре столетия, скорее всего, правильно. Потому что, если Павел Андреевич не врет (а с какого перепугу ему врать-то?), с созданием общества развитие Империи пошло качественно иначе. Аж дух захватывало в таком поучаствовать…
— Роль общества в разные времена была разной, сказать откровенно, не все императоры использовали этот инструмент в полную силу, но общество всегда работало на развитие Империи. Я бы сказал, на развитие, опережающее весь остальной мир.
Я, честно говоря, так и не понял — говорил ли Петров (или же Кройхт?) сейчас от души, что называется, или выступал в роли официального рупора не то общества Золотого орла, не то самой Империи. Но впечатляло, чего уж там. Еще как впечатляло! Ради такого случая мы выпили еще по рюмочке и тут же добавили по второй.
— Павел Андреевич, — не удержался я от вопроса, — а бородинский хлеб, сало и огурчики, они как — тоже прогрессорство попаданцев или местная традиция?
— Хлебушек бородинский и огурцы соленые — чистой воды прогрессорство, а сало тут всегда было. Но вот это засолено по моему личному рецепту.
— Вкусное, — похвалил я, и вовсе не только из вежливости. Сало действительно было превосходнейшим. В меру мягкое и соленое, приправленное несколькими сортами перца и чесноком, оно легко жевалось, прямо таяло во рту, оставляя непередаваемое, ни с чем не сравнимое ощущение. Понимал Павел Андреевич в этом деле толк, ох как понимал!
— Спасибо, приятно слышать. Водка, кстати, тоже прогрессорская, ту, что местные делают, пить можно только с горя, — пояснил Петров.
— Не знаю, честно говоря, не пробовал, — признался я.
— И не пробуйте. Гадость. Захотите нормальной водочки — покупайте только марку «Добрый Брюэр». Там несколько сортов, все делаются по русским рецептам. Был среди попаданцев хороший человек…
— Кстати, Павел Андреевич, а как обстоят дела с попаданцами в других государствах?
— А никак не обстоят, — флегматично сказал Петров. — Нет их нигде больше. Только у нас.
— Почему так, я тоже узнаю в свое время?
— Разумеется, — Петров широко улыбнулся. — С вами приятно иметь дело. Быстро все понимаете. Быстро и правильно.
— Что ж, Павел Андреевич, — решение, на самом деле, я уже принял. — Я согласен.