— Так, — Николай остановил движение нашей маленькой колонны, — «фанта» осталась еще? Сергей вытащил бутылку, показав, что там еще немножко есть.
— Допивайте, — велел Николай, и пока Алина с Сергеем (я отказался) с видимым удовольствием выполняли его приказ, аккуратно зачерпнул руками воду из ручья, понюхал ее, прополоскал ею рот и выплюнул.
— Пить можно! — обрадовался Николай, а Алина удивленно спросила:
— Вы что, дядя Коля?! Не кипяченую?
— А в чем ее кипятить? — я попытался вернуть девушку на грешную землю. — В бутылке пластиковой, что ли?
— Если очень надо, можно и так, — серьезно сказал Николай. — Но не придется. Пить, говорю, можно. Чистая вода.
Похоже, дядя Коля, как называла его Алина, пользовался в Натальиных Дворах весьма заметным авторитетом, потому что больше ни она, ни Сергей не возражали. Ну и я не стал, потому как пить-то хотелось. Впрочем, много пить Николай нам не дал, по несколько глотков и все.
А потом наш командир сказал, что пора готовить ночлег. На вопрос Сергея насчет того, а не рано ли, Николай ответил, что в самый раз. Пока наберем дров для костра да лапника для лежанок, как раз и стемнеет. Что ж, я-то уже давно понял, что насчет жизни в лесу с Николаем лучше не спорить, а теперь, похоже, и молодняк пришел к тому же выводу.
Ясное дело, Николай как в воду глядел. Пока кучки лапника и хвороста не превратились в весьма изрядные горки, нам приходилось снова и снова собирать то и другое. Сергей даже нашел поваленную относительно небольшую сосенку, которую, предварительно посоветовавшись с Николаем на тему ее нужности, мы вдвоем и притащили к выбранному все тем же «дядей Колей» месту ночевки. Прекратил Николай наши занятия собирательством уже в довольно-таки глубоких сумерках. Но вот гору лапника разобрали на одну двухместную и две одноместных лежанки, некоторое количество хвороста сложили шалашиком, Николай чиркнул зажигалкой и вскоре мы сидели вокруг костра.
— Дядя Коля, — с опаской спросила Алина, — а звери никакие тут не водятся? А то страшно…
— Звери-то? — переспросил Николай, старательно работая ножом над превращением найденной нами с Сергеем сосенки в поленья, пригодные для костра. По мне, мартышкин труд, но у него почему-то получалось. — Водятся, да. Белку, пока шли, я сам видел. А такие, чтобы бояться их… Вряд ли.
— Вы меня успокоить хотите? — в голосе девушки сквозило недоверие.
— Да вот еще! — оскорбился Николай. — Лес светлый, с нахоженными тропами, мишку здесь не встретишь. Волкам летом есть что пожрать, тоже делать им тут нечего. Так что из опасного зверья только лося здесь и можно увидеть, так и тот без нужды не полезет. А уж сейчас-то, на огонь, вообще никто не выйдет. Уж хочу я тебя успокоить или нет, а все равно бояться тебе некого.
Потом разговор у нас пошел на самые общие темы. Народ заинтересовался моей скромной персоной, пришлось рассказать о себе, о том, что денежки зарабатываю на ниве рекламы и маркетинга, что с женой в разводе настолько давно, что уж и не помню, сколько именно, что есть взрослая дочь, ну так, в общих чертах. Взамен я получил столь же общие сведения о моих новых знакомых. Сергей с Алиной оказались супружеской парой, только в загсе об этом пока что не знали. Жили вместе они уже почти полтора года, а свадьбу планировали через два месяца. Алине, как выяснилось, было аж двадцать три, работала она дизайнером одежды, двадцатипятилетний Сергей трудился менеджером по продажам в интернет-магазине автозапчастей. Жизненный путь Николая отличался куда большей извилистостью. Товарищ успел побывать моряком торгового флота, послужить по контракту прапорщиком, помотаться по стране на самых разных работах, так или иначе связанных с техникой. Три с лишним года назад мотаться Николаю надоело, и он купил дом в Натальиных Дворах. Работал Николай электриком на консервном заводе по графику сутки через трое, а в свободное время чинил за умеренную плату жителям деревни и понаехавшим москвичам почти что любую технику, разве что кроме электроники. В Москве у Николая была подруга, периодически принимавшая его у себя, но до совместного проживания они, как выразился Николай, не докатились и не докатятся.
Договорились, что дежурить у костра будем по очереди. Алинку от участия в этом деле освободили, Николаю выпало сторожить ночевку и поддерживать огонь первым, а мы стали укладываться. Лежать на лапнике, скажу я вам, удовольствие то еще, особенно если слово «удовольствие» взять в большие такие жирные кавычки. Чтобы не кололо шею и уши, ветровку я кое-как натянул на голову, расплачиваясь за такую изобретательность усиленными уколами в пояснице. Хорошо молодым — сумку Сергея и сумочку Алины они приладили себе вместо подушек, так что спали, в отличие от меня, прямо-таки в комфортабельных условиях. Однако же чистый лесной воздух, куда более, чем привычный мне московский, насыщенный кислородом, да еще в виде озона, сделал свое дело — спать хотелось жутко, и я все же уснул.
Выяснилось, впрочем, что кроме концентрации в воздухе кислорода, на сон могут влиять и другие факторы. Температура того же воздуха, например. Проснулся я от того, что самым поганейшим образом замерз. Подобравшись к костру, чтобы погреть свои старые косточки и все то, что на них сверху, обнаружил на дежурстве Николая.
— Я Серегу будить не стал, — пояснил тот, заметив, видимо, напряженную работу моей мысли на тему того, чье дежурство я проспал, и сколько я спал вообще. Получалось, что около двух часов. — Подожди чуть, пока я к ручью схожу, потом поговорим, — добавил Николай совсем тихо. Минут с десять я пытался предугадать, что же такого собирается мне сказать Николай, да так, чтобы наш молодняк не слышал. Как чутье, так и жизненный опыт подсказывали, что хорошего я услышу мало, а вот остального — гораздо больше. Правильно подсказывали.
— Что ты там про попаданцев говорил? — спросил Николай.
— Что попадают они во всякие миры и времена, какие писателям заблагорассудится.
— Поня-а-а-тно… — недовольно протянул Николай. — Мы вот тоже… попали. Уж не знаю, кому там это заблагорассудилось…
— Так, — прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что какой-то подобной гадости я и ожидал с того самого момента, когда заложенными ушами услышал николаевские матюги. — А подробнее?
— Подробнее, говоришь? Мы пока шли, я обратил внимание, что полос в небе нет от самолетов. Инверсионных следов, — пояснил Николай.
Я кивнул — понял, мол, продолжай.
— То есть мы не в Московской области. У нас пэвэошные истребители туда-сюда постоянно летают, за день хоть раз, да увидишь.
— Это да, — согласился я, внутренне удивившись наблюдательности своего товарища по несчастью.
— А сейчас сходил к ручью на звезды посмотреть. Оттуда видно лучше. В общем, Федор, не на Земле мы. Небо не наше.
— Погоди… Это что значит — не на Земле? — вот к гадости такого калибра я готов не был, поэтому сразу начал искать, за что зацепиться. — А сосны? Быть такого не может, чтобы где-то черт его знает где росли такие же сосны!
— Ну сосны — да, — вынужден был признать Николай, — Сосны и мне из головы не идут… Но небо точно не наше. Я же моряком был, небо везде видел — нет у нас нигде таких звезд. А наших звезд нет здесь. И луны нашей нет.
— А если это Земля, но в другое время? — чем это было бы лучше того варианта, что озвучил Николай, я не знал, но ухватился именно за него. — Я вот читал, что раньше созвездия имели другой рисунок. Может, это и есть наш случай? А что луны нет, так может, тут новолуние.
— Ага, может и так, — внезапная покладистость Николая мне не очень-то понравилась, и не зря. — Только я такое тоже читал. Там сколько миллионов лет назад созвездия другими были? А тропинку в лесу динозавры протоптали, что ли?
М-да, пришлось признать, что тропинка, протоптанная динозаврами, смотрелась бы по-другому. Сошлись мы с Николаем в конце концов на трех пунктах: Во-первых, мы и правда попали. За рабочую версию приняли параллельный мир — то есть Землю, но не нашу.
Во-вторых, Сергею с Алиной мы это пока не сообщаем. Сообщим, конечно, но несколько позже, когда сами более-менее разберемся с обстановкой.
В-третьих, при обнаружении человеческого жилья сначала очень внимательно осматриваемся, а уже потом идем на контакт с аборигенами. Или не идем. Такой вариант был бы, разумеется, нежелательным, но иной раз лучше контактов избегать — проживешь дольше.
По поводу прожития я высказал опасение насчет того, что еды у нас осталось по-хорошему на день, по-плохому на два, но Николай меня успокоил. Он авторитетно заявил, что летом в лесу умереть от голода невозможно, и о нашем прокорме хотя бы теми же грибами он позаботится. Что ж, хоть с этим человеком нам повезло.
Потом Николай отправился спать, потом я, досидев положенное время, разбудил Сергея и завалился сам. Заснул сразу и никакие тяжкие раздумья о нелегкой доле попаданца неведомо куда меня не тревожили. «Еще успеете», — скомандовала им часть мозга, ответственная за сохранение его работоспособности, и те притихли.
Утро приветствовало нас рассветом и не шибко приятной сыростью. Видок у всех был… Почему первым придумал сделать некое подобие физзарядки я, а не Николай, сказать трудно, но мою инициативу народ подхватил, и минут через пятнадцать мы уже были похожи на живых людей.
Как известно, зарядку должны продолжать водные процедуры. Совершать оные я отправился к ручью первым, первым и познакомился с его освежающей, но, черт бы ее побрал, не самой теплой водичкой. Взбодрился, ага. К месту нашего привала, можно сказать, вспорхнул, бррр… И сразу — к костру, греться. За мной умываться пошел Николай, также спустя несколько минут показав непреодолимое желание пристроиться у костра, Сергей с Алиной пошли на ручей вместе. Ох и визгу было!.. Молодые с возвращением слегка подзадержались, видимо, согревались прямо там и другими способами. Ну точно, это было заметно по их довольным и слегка виноватым лицам. Мы с Николаем, разумеется, сделали вид, что ничего не поняли.