Камилла не стала терять время даром. Она со всех ног бросилась в кухню.
***
Бастиен Деклид чистил хорошо прожаренный каштан, когда Камилла ворвалась в кухню. Жаннетт и Мари-Эллен старались развлечь новоиспеченного отца рассказами из жизни городка, однако было очевидно, что он очень волнуется. Все взгляды устремились на сияющее личико девочки. Нанетт поторопилась спросить:
— Ты почему так улыбаешься, моя курочка? Молодой мамочке стало лучше, верно?
Но Камилле хотелось растянуть удовольствие. Она остановилась перед Бастиеном и сказала весело:
— Поздравляю вас, мсье! С королевской парочкой!
— С чем? — пробормотал тот в замешательстве. Последние слова девочки поставили его в тупик. Он пробормотал: — Очень мило с вашей стороны, мадемуазель! Я могу вернуться к жене?
— Конечно! — ответила ему Мари, которая как раз торопливым шагом вошла в кухню. — Ваша Дениза вас ждет! Я подогрею бульон и тоже приду. Супруга приготовила вам замечательный сюрприз! Двойняшки! Мальчик и девочка, мсье! Вместе весят десять фунтов! Идите же, муж расскажет, что вам следует делать!
Изумленный Бастиен пробормотал «Да, конечно!» и бросился в смотровую.
— А где Амели? — спросила Мари-Эллен. — По-моему, она только что вернулась…
— Она пеленает малышей. Пойду помогу ей.
И Мари, не сказав больше ни слова, повернулась и вышла в вестибюль. Камилла, гостьи и Нанетт, быстро переглянувшись, встали и последовали за ней. Двойняшки, мальчик и девочка, родились в Обазине на следующий день после Рождества! Ну кто устоит перед искушением посмотреть на такое чудо?
Как волхвы, пришедшие посмотреть на младенца Иисуса, Нанетт, Камилла, Жаннетт и Мари-Эллен бесшумно вошли в смотровую. Их глазам предстала трогательная сцена: обессиленная Дениза плакала от радости в объятиях своего супруга, который тоже вытирал слезы. Амели заканчивала пеленать одного малыша, Мари занималась другим.
— Мне достался мальчик, — сказала девушка. — Мадам Мари обмыла девочку, и мы сейчас уложим их в корзину…
Адриан растирал натруженную поясницу, но на лице его читалось глубокое удовлетворение.
— За всю мою практику мне второй раз пришлось принимать двойняшек, — сказал он таким тоном, словно извинялся перед своими пациентами. — Слава Богу, я вовремя заметил, что что-то идет не так!
Все невольно залюбовались новорожденными. Нанетт громко всхлипывала, вспоминая о собственных детях, умерших вскоре после рождения. Амели, которой не терпелось выйти замуж, представляла, как баюкает славного карапуза, как две капли воды похожего на ее жениха Леона. Жаннетт, Камилла и Мари-Эллен рассматривали малышей — таких крошечных, но уже ищущих губками грудь матери, шевелящих маленькими ручками, писком объявляющих миру о своем присутствии.
— Мама назвала их «королевская парочка», — шепотом сказала Камилла на ухо Жаннетт. — А почему так?
Адриан услышал вопрос дочери и ответил серьезно:
— Не знаю, откуда пошло это выражение, но мне оно встречалось во многих романах. Так называют двойню, когда рождается мальчик и девочка. И оно сразу пришло мне на ум. Но ведь малыши и правда восхитительные! Пора показать деток их маме!
Мари и Амели вместе перенесли корзину поближе к молодой матери. Дениза какое-то время с умилением смотрела на своих детей, потом заплакала.
— Господи, у нас родилось сразу двое деток! Бастиен, вот обрадуются твои родители!
Последовал поток добрых пожеланий и похвал. И тут с площади донесся пугающий звук сирены: прибыла «скорая». Адриан надел теплый пиджак и направился к двери.
— А вот и подкрепление! — сказал он. — Что-то они припоздали, наши спасители!
— Но ведь я теперь могу вернуться домой! — Дениза облегченно вздохнула. — Мои малыши родились, и все хорошо!
— Нет, об этом не может быть речи! — отрезал доктор Меснье. — Вас должен осмотреть гинеколог, а малышей следует не меньше чем на двое суток поместить в инкубатор. Мы будем рады, если вы нам позвоните и сообщите, как они себя чувствуют и как вы их назвали. Думаю, я не забуду день, когда они появились на свет!
Новоиспеченные родители с лукавым видом переглянулись. Дениза Деклид робко сказала:
— Вы, доктор, спасли мне жизнь, и ваша супруга была к нам так добра… Вы напоили меня бульоном, эта милая девушка принесла вещи для малышей… Поэтому, если вы не против, я хотела бы назвать детей…
— Адриан и Мари! — воскликнула Камилла и захлопала в ладоши. — Это просто чудесно, правда, мам?
Мари с трудом сдерживала слезы. От природы скромная, она попыталась возразить:
— Это очень любезно с вашей стороны, но подумайте как следует!
— И думать нечего! — отозвался Бастиен и пожал руку доктору Меснье.
Через четверть часа машина «скорой помощи» уехала в Брив, увозя Денизу и ее двойняшек. Бастиен Деклид следовал за ней в своем автомобиле. Мари, Камилла и девушки проводили их взглядами с порога дома. Это также был повод лишний раз полюбоваться центральной площадью Обазина, укрытой ковром из снега.
— Вернемся в дом! — позвала девушек Мари. — Ну и вечер! Я умираю, так хочется есть и пить! В кухне осталось хоть немного сидра?
Камилла потянула мать за руку в кухню. Амели, Жаннетт и Мари-Эллен, смеясь и переговариваясь, поспешили следом за ними.
Глава 4 Мари вспоминает
— Ну, рассказывайте, о чем вы тут говорили, пока я помогала мужу? — спросила Мари, присаживаясь у печки. — Ему, бедному, сегодня пришлось поволноваться! Он уже поднялся в спальню. Я не поверила своим ушам, когда он сказал, что смотровую мы уберем завтра… Это совсем на него не похоже!
Нанетт с улыбкой подмигнула невестке. Она снова заняла свое любимое место у печи так, чтобы сидеть лицом к «молодежи», как она называла гостий и Камиллу.
— Бабушка Нан рассказывала нам о тебе! — громко сообщила Камилла.
Мари нахмурилась, притворяясь недовольной. Однако это не помешало ей с благодарностью взять приготовленный для нее Жаннетт бутерброд с паштетом.
— Наша Нанетт обожает выставлять меня на всеобщее обозрение! — проговорила она, проглотив первый кусок. — Хотя прекрасно знает, что мне это не нравится.
— Тогда расскажи сама! — не сдавалась Камилла. — Расскажи о том, как вы встречали Рождество в «Бори», ну пожалуйста!
— Да, мадам Мари, расскажите! — поддержала девочку Амели. — Мне совсем не хочется спать! Я все время вспоминаю этих прелестных крошек. Представьте, если бы они родились вчера, на Рождество! Это было бы настоящее чудо!
— А мне стало страшно, когда я увидела столько крови, — сказала Камилла. — Я подумала, что эта бедная мадам умирает.
— Упаси Бог! — отозвалась Нанетт, крестясь.
Мари поняла, что произошедшее произвело на дочь сильное впечатление, а потому решила рассказать несколько эпизодов из своего прошлого, хотя бы для того, чтобы сменить тему разговора.
— Я помню, что в каждый сочельник Нанетт жарила кукурузное печенье в гусином жиру. Это было чудесное лакомство! А потом, одевшись в самое лучшее, мы шли к полночной мессе. До Прессиньяка было не меньше двух километров. Жак и Пьер шли впереди, а мы с Нанетт — она всегда вела меня за руку — следом за ними. Часто случалось так, что шел снег. А бывало и так, что мы слышали, как воют волки. Мне было так страшно! В украшенной остролистом и омелой церкви я чувствовала себя в безопасности. Потом прихожане пели рождественские гимны, но ни у кого не было таких красивых голосов, как у вас, девушки!
Гостьи заулыбались, польщенные таким комплиментом. Развеселившаяся Камилла попросила:
— Спойте, пожалуйста, что-нибудь для нас!
— Сейчас нельзя петь, мсье Меснье уже спит! — с беспокойством отозвалась Амели.
— Его комната на втором этаже, в дальней части дома, — внесла ясность Мари. — Вы ему не помешаете.
Нанетт поддержала просьбу Камиллы. Ей не хотелось, чтобы этот полный сюрпризов вечер заканчивался.
— Спойте, мои курочки! Это напомнит мне те вечера, когда несколько соседок собирались в доме колоть орехи и каждая пела какую-нибудь песню…
Мари-Эллен и Амели, отбивая ритм ладошками, запели:
В наши горы и в наши туманы
С ранних лет мы все влюблены!
На зеленых наших полянах
Протекают счастливые дни!
Нанетт радостно захлопала в ладоши.
— Как хорошо поют! Эта песня навевает воспоминания, верно, Мари?
— Да, мне тоже она очень нравится. Это правда, мы лучше себя чувствуем в наших краях, чем в больших городах. Если бы нам пришлось жить в Париже, это было бы ужасно!
В разговор поспешила вмешаться Камилла:
— Для меня это не было бы ужасно! Я уверена, Париж мне понравится. И я жду с нетерпением, когда мы с папой туда поедем!
Жаннетт, улыбаясь, высказала свое мнение:
— Мне тоже больше по сердцу Коррез с его лугами и россыпями цветов летом. Амели, спой «Когда снова сирень зацветет»!
— Хорошо! — с улыбкой кивнула девушка. — Ты готова, Мари-Эллен?
Когда снова сирень зацветет,
Мы пойдем гулять в долину!
Звони, серебристый колокол…
— Спасибо, мои дорогие! — сказала Мари. — Всегда на душе становится радостно, когда вас послушаешь. Правда, Камилла?
— Конечно! И так веселее… А теперь, мамочка, прошу, расскажи, как ты стала барышней из «Бори»!
— Хорошо. Когда Амели Кюзенак умерла от сердечного приступа, ее супруг рассказал мне правду. Оказалось, что он — мой отец, а моя мать — красивая артистка из Брива, с которой у него был роман. Мое рождение стоило матери жизни. И вот я в одночасье стала мадемуазель Кюзенак, меня поселили в большой комнате и отец засыпал меня подарками. Благодаря ему я смогла стать учительницей, он помог мне наверстать упущенное и сдать экзамены.
— И у тебя была кобылка! Мамочка, расскажи! — попросила Камилла.
— Да, у меня была кобылка… Послушная и невысокая, чтобы на нее легко было взбираться… Ее мне подарил папа. Видели бы вы, как я носилась галопом по проселочным дорогам!
— Вы ездили верхом, мадам Мари? — удивилась Жаннетт. — Просто не верится!