К 1970 году «Мелвилл» оказался на пике популярности. Название отождествлялось с гламуром и положением в обществе, престижный английский бренд пользовался спросом у кинозвезд и богатых путешественников. Розалинда могла собой гордиться. Она превратила «Мелвилл» в более известный и процветающий бизнес, чем тот, что оставил ей Оливер, и с гордостью передаст его в наследство старшему сыну.
Конечно, расцвет «Мелвилла» не обошелся без жертв для Розалинды. Полностью сосредоточившись на бизнесе, она переложила воспитание сыновей на нянек и школы. Но дело того стоило: она обеспечивала им чудесное наследство. Да и вреда, казалось, особого не принесло. У них была дружная семья, сыновья уважали мать, и парни из них выросли красивые и умные. Может, Пирс немного стеснялся и скорее играл роль помощника, а не вожака. Но даже пока он рос в тени успешного старшего брата, он никогда не обижался на менее важную роль. Об этом позаботилась Розалинда.
– Уильям возглавляет «Мелвилл», но ты – душа компании, – не раз повторяла она Пирсу, пока он рос. – Присматривай за братом. На тебе ответственность за доброе имя «Мелвилла».
Как всегда мечтала Розалинда, оба сына пришли работать в «Мелвилл». Решив сократить свои обязанности, она передала компанию Уильяму как исполнительному директору, хотя продолжала помогать им с Пирсом советами.
Компания по-прежнему процветала и приносила хороший доход. Все шло идеально, пока несколько месяцев назад не всплыло дело О’Дуайер.
Розалинда с самого начала ясно дала понять, что ей не нравится мысль Уильяма привести незаконнорожденного ребенка в семью.
– Это несправедливо по отношению к твоей жене и девочкам. Если Нуала готова взять ее к себе, то почему бы и не позволить? Обеспечь Кейтлин любыми средствами, но не вмешивайся в ее жизнь. И не разрушай семью.
Уильям посмотрел ей прямо в глаза и сказал:
– Мама, моя семья – Кейтлин.
Он больше ничего не сказал, но Розалинда узнала все, что хотела. Уильям относится к девочке как к члену семьи, а для Розалинды она чужая, не имеющая к ней никакого отношения. А еще ей не нравилось, что кто-то посторонний получит что-нибудь от компании. Изначально Розалинда планировала завещать свои десять процентов акций Уильяму, но с появлением Кейтлин изменила решение.
Она взяла лежащий перед ней документ. Не мешает перечитать еще раз. Просто для уверенности.
В тот вечер, после ужина, сидя в кабинете отца, Элизабет старалась скрыть раздражение, когда он расспрашивал ее о том, сколько времени она провела с Кейтлин с тех пор, как та приехала.
«Слишком много», – подумала про себя Элизабет.
– Сколько могла, – произнесла она вслух.
А чего он ожидал? У них вообще ничего общего. Кейтлин не ездит верхом, не играет в теннис, только читает и рисует – вот и все интересы. Тоска. Ей не место в Олдрингеме. Она совсем не похожа на Мелвиллов. Грубоватой гэльской внешностью она резко отличалась от Элизабет и Эмбер, унаследовавших от бабушки светлые волосы и благородные черты лица.
– Я старалась как могла, – твердила Элизабет, – но у нас разные интересы.
Уильям коротко кивнул.
– Понимаю, но ты старшая, и нужно учитывать, что Кейтлин пришлось нелегко, потому что ее мать умерла и ей пришлось оставить все, к чему она привыкла.
На мгновение Элизабет снова стало жаль Кейтлин. Но это же не ее вина.
– Я понимаю, тебе это тоже далось нелегко, – продолжил Уильям, – но это не повод срываться на Кейтлин. Она не так сильна, как ты, Элизабет. Ей нужна твоя поддержка и защита.
Девочка опустила глаза, решив, что самый быстрый способ выкрутиться – сыграть полное раскаяние.
– Конечно, папочка, я понимаю. Буду стараться больше.
– Хорошо.
Он немного помолчал, и Элизабет показалось, что она попала в ловушку. Через мгновение ее опасения подтвердились, когда он заметил:
– Значит, ты не будешь возражать насчет следующих выходных.
– А что насчет выходных? – осторожно спросила она.
Каждый год Мелвиллы проводили августовский банковский праздник[9] на вилле у озера Комо. На этот раз Элизабет договорилась с родителями, что она останется в Олдрингеме и пригласит в гости пятнадцать друзей из школы.
– Я решил оставить Кейтлин с тобой. Осенью она начнет учиться в «Грейкорте», думаю, что знакомство с другими учениками пойдет ей на пользу. Поможет начать семестр.
Элизабет с ужасом посмотрела на него. Слава богу, с годами она научилась скрывать настоящие чувства.
– Конечно. Хорошая мысль, – с трудом выговорила она.
– Отлично, – коротко ответил Уильям. – Я знал, что на тебя можно положиться.
Он повернулся к документам на столе. Поняв, что ее выгоняют, Элизабет встала. У двери она обернулась и как бы между прочим спросила:
– Ой, а ты читал мое сочинение?
Это была часть заявки для поступления в Кембридж. На прошлой неделе она оставила его отцу.
– Еще нет, – ответил Уильям, даже не отрываясь от работы.
«Нормально, – подумала Элизабет, выходя из кабинета. – На ирландского кукушонка времени не жалеет, а о старшей дочери и не вспомнил».
Когда Элизабет вернулась к себе в комнату, она уже думала, как удержать Кейтлин как можно дальше от гостей в следующие выходные.
Глава пятая
В пятницу утром Уильям, Изабель и Эмбер отправились в Италию, оставив Элизабет и Кейтлин в Олдрингеме. К трем часам дня широкая подъездная дорога к поместью заполнилась «Порше», «Мерседесами» и «Феррари» – автомобилями одноклассников Элизабет. На террасе в послеполуденную жару бездельничала дюжина самых популярных учащихся «Грейкорта». Девочки в бикини загорали на шезлонгах, наблюдая, как мальчики рисуются в бассейне. Отличные спортсмены, звезды команд по регби и гребле, пытались перещеголять друг друга двойными и тройными сальто назад.
– Так что, в эти выходные мы познакомимся с твоей сводной сестрой?
Вопрос прозвучал от Морган Вудхаус, подруги и соперницы Элизабет. Обе девочки лежали рядом, под лучами послеполуденного солнца их кожа казалась золотистой.
– Единокровной, – автоматически поправила Элизабет. – Нет, вряд ли вы с ней познакомитесь.
В то утро Элизабет разговаривала с Кейтлин. Она сказала младшей, что та может к ним присоединиться, но ей будет скучно слушать, как они сплетничают, хотя потом может поиграть с ними в водное поло. Когда Элизабет вышла из комнаты Кейтлин, она была уверена, что младшая уловила намек: ее присутствие нежелательно.
– И как выглядит маленькая деревенщина? – спросила Морган.
Большинство людей поняли бы, что Элизабет не хочет говорить о Кейтлин. Но не Морган.
– Довольно скучная.
Элизабет перевернулась на живот, показывая, что этот вопрос ей неинтересен.
– Кто-нибудь намажет мне спину солнцезащитным кремом? – спросила она, плавно меняя тему.
– С удовольствием.
Неудивительно, что предложение поступило от Эллиотта Фолкнера, который в «Грейкорте» считался лучшим игроком в регби и самым красивым парнем, о чем, конечно, знал. А еще слыл известным бабником. Элизабет не нужно было просить дважды. В считаные секунды он склонился над ней, втирая прохладный крем ей в плечи.
– Развяжи бикини, ладно? – прошептала она. – Не хочу следов от завязок.
Он сделал, как просили, и выдавил побольше лосьона на поясницу. Его руки двигались вверх и наружу, нарочно задевая груди, мешкая дольше, чем необходимо. Элизабет надеялась, что Морган не замечает.
Эллиотта и Морган считали романтической парочкой, но в начале лета он ее бросил. После разрыва он стал соблазнять всех подряд. Элизабет всегда отмахивалась от него, но Эллиотт не считал «нет» за ответ. Словно по команде, она почувствовала начало его эрекции на своем бедре. Он явно делал это намеренно, ничего не скрывая.
– Спасибо, хватит, – сказала она.
Когда он не остановился, она толкнула его локтем в бок.
– Черт! Больно же, – пожаловался он.
Однако желаемый эффект был достигнут. Он вернулся на шезлонг и набросил на колени полотенце. И нисколько не смутился. Сдвинув солнечные очки на лоб, он посмотрел на Элизабет:
– Знаешь, в чем твоя проблема?
Она переспросила:
– В чем?
– Тебя нужно хорошенечко трахнуть, чтобы расслабить.
– Пошел ты!
Парень лениво потянулся.
– Всегда к твоим услугам, Элизабет.
Она не удостоила его ответом. Закрыв глаза, дала понять, что разговор окончен.
Лежа на шезлонге рядом с Элизабет, Морган с завистью смотрела на подругу. В толпе красавиц Элизабет, как обычно, выделялась. Белое бикини от «Дольче энд Габбана» демонстрировало ее загорелое, подтянутое до совершенства тело, топ с воротничком-хомутиком и крошечные короткие плавки придавали здоровый спортивный вид. Морган весь день загорала топлес, наслаждаясь откровенными взглядами парней. Но, глядя на Элизабет, она вдруг почувствовала себя дешевкой в леопардовых стрингах и потянулась за футболкой, чтобы прикрыться.
Как ни старалась Морган, Элизабет всегда была первой. Как и подруга, Морган была высокой, худой и светловолосой. Но было у Элизабет нечто очень важное, чего недоставало Морган, – естественная невозмутимость. Ей действительно было наплевать, что о ней думают. Старания Морган всегда были заметны, а это означало, что ей суждено остаться номером два. Она хорошо осознавала свое место и была полна решимости его изменить.
Сейчас ее занимала мысль: есть ли хоть доля правды в словах Эллиотта о том, что Элизабет все еще девственница. В прошлом году ходили слухи о ней и мистере Батлере, школьном тренере по теннису. Но она ни словом не обмолвилась о произошедшем. Морган знала, что спрашивать бесполезно. Элизабет ей не доверяла. Даже отношение к дружбе у них отличалось. Но при всей изощренности Элизабет, может, именно в этом Морган ее превзошла?
Конечно, Элизабет никогда не стремилась заполучить бойфренда. А Морган, наоборот, ненавидела одиночество. Она задумчиво посмотрела на другой конец террасы, где Эллиотт болтал с симпатичной рыжеволосой Люсиль Льюис. В глубине души Морган знала, что он ублюдок, но именно это ее и притягивало.