Она высказывалась прямо и по существу.
– Ко мне пришла Кэтлин с заданием. Рассказала о небольшом проекте, который она мне поручает.
Элизабет произнесла «проект», как ругательство.
– Да? – мягко сказал он.
– «Да»? Это все, что вы можете сказать? Я получила диплом с отличием в Кембридже, а вы хотите, чтобы я потратила неделю, листая журналы и наклеивая стикеры?
В ее голосе безошибочно звучало негодование.
– А еще… – продолжила она пронзительно, – словно того недостаточно, мне поручили разносить всем кофе!
Коулу потребовалось все самообладание, чтобы не рассмеяться вслух. Он потер переносицу, как будто только это его и волновало.
– Знаете, я не уверен, что могу предложить вам сейчас что-то еще.
Он старался говорить убедительно, зная, что это разозлит ее еще больше.
– В моем отделе работают опытные служащие: специалисты по инвестициям, консультанты по менеджменту, старшие бренд-менеджеры. Они лучшие в своей области, и всем им есть что внести. А вы…
Он замолчал, давая ей понять, что именно он думает о ее способностях.
Элизабет увидела веселые искорки в глазах Коула и поняла, что эту битву ей все равно не выиграть. Это была простая, чистая расплата за их последнюю встречу. Она потянула пуговицу на темно-сером костюме, чувствуя разочарование. И подумала о красивых нарядах, которые купила на прошлой неделе в безумном предвкушении начала новой работы. Если придется сидеть среди заплесневелых коробок, наполненных пыльными журналами, можно отложить костюмы и завтра прийти в джинсах.
– Но, может, у вас есть для меня еще какое-нибудь дело? – с ноткой мольбы в голосе спросила она.
Это была последняя попытка заставить Коула вести себя разумно.
– Со временем, может быть. Когда вы себя проявите. Но мне сказали, что вы будете начинать с низов, как все.
– Да, но…
Она осеклась. Но что? Для нее низ должен быть другим, что ли? Даже она сама понимала, насколько нелепо это звучит. Он увидел, что она колеблется, и решил добить.
– Послушайте, – сказал он, откинувшись в кресле. – Если у вас какие-то проблемы, обратитесь к папе, не стесняйтесь.
«Ты только этого и ждешь», – подумала она.
Ну нет, такого удовольствия она ему не доставит.
– У меня все нормально, – твердо ответила она.
Он усмехнулся, давая знать, как ему все это нравится.
– Вот и хорошо. Тогда предлагаю заняться кофе. Бьюсь об заклад, в офисе полно жаждущих.
Элизабет собрала всю силу воли и прикусила язык, удержав резкую реплику. Со всем достоинством, на которое была способна, она вышла из кабинета за блокнотом, чтобы записать заказы на кофе.
Но и после этого день Элизабет лучше не стал. Когда все ушли домой, ей настолько все обрыдло, что она изменила мнение и решила пожаловаться отцу. Но когда она позвонила на его внутренний номер, секретарша соединила ее с дядей Пирсом. Очевидно, Уильям вернулся в Олдрингем, чтобы разобраться с каким-то делом, связанным с Эмбер.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь? – спросил Пирс.
Элизабет колебалась, испытывая искушение рассказать ему всю историю. Он был таким заботливым, и она знала, что он и выслушает, и посочувствует. Некоторые считали Пирса нудноватым и глупым, но он был гораздо доступнее, чем отец. Элизабет всегда могла положиться на доброго дядю Пирса. Она уже потеряла счет, сколько раз он вступался за нее перед Уильямом. Но все же… в это дело его втягивать несправедливо.
– Нет, – ответила она. – Нет. Все хорошо.
Пообещав Пирсу, что вскоре с ним поужинает, она положила трубку, чувствуя себя лучше. А с Коулом она справится сама.
Глава семнадцатая
Пока Перкинс въезжал на «Бентли» в ворота Олдрингема, Эмбер Мелвилл глубоко затянулась сигаретой «Мальборо Лайт». Первым на подъездной дорожке она увидела отцовский «Мерседес».
– Черт! – выругалась она себе под нос.
Опустив стекло, Эмбер выбросила сигарету на дорогу. Не хватало только, чтобы он заметил, что она курит, вдобавок ко всему прочему.
– Черт, черт, черт! – снова выругалась она.
Эмбер была готова объясняться с матерью, но не с ним. Откровенно говоря, она вообще удивилась, что отец приехал. Может, и наивно. Ее только что вышвырнули из третьей школы. Не прошло и года. На этот раз даже папочка должен был навострить уши. Открыв винтажную сумочку, она достала тигровый бальзам, намазала немного под глазами. Они сразу наполнились слезами. Этому трюку она научилась давно. В подобных случаях лучшей защитой всегда были слезы. Главное, чтобы никто не обратил внимания на резкий ментоловый запах.
Оставив Перкинса разгружать сумки, она вошла в дом. Миссис Хатчинс встретила ее с неприветливо поджатыми губами.
– Ваши родители ждут в гостиной, – сухо сообщила она.
Эмбер услышала неодобрение в ее тоне, но ей было все равно. Нечего старой корове совать нос не в свое дело.
– Не могли бы вы принести минеральной воды без газа, – бесцеремонно попросила она, проходя мимо.
Экономка фыркнула, не услышав ни «спасибо», ни «пожалуйста». Но подчинилась.
Перед гостиной Эмбер остановилась, чтобы поглядеться в позолоченное зеркало. То, что она увидела, ей понравилось. Подростковый возраст к Эмбер Мелвилл был снисходителен. В пятнадцать она была длинноногой и длиннорукой своевольницей. Высокая и стройная, с копной платиново-светлых завитков и сливочной кожей, она, как уже было ясно, станет самой красивой из девочек Мелвиллов – и это не пустой комплимент. За ангельскую внешность ей многое прощалось, и она этим пользовалась. Кто бы ни заглянул в ее широко открытые, по-детски невинные васильковые глаза, никогда бы не поверил, что у такого ангела могут быть дурные намерения.
Эмбер уже прикидывала, как выкрутиться. Она даже не совсем понимала, из-за чего подняли шум. Это ведь не как в прошлый раз: тогда ее поймали за курением гашиша. Теперь же она всего лишь сделала пирсинг на пупке – подумаешь, преступление века! В школе и не узнали бы ничего, если бы девчонки не обступили ее, когда она переодевалась на физкультуру. Как же не посмотреть! Естественно, подошел учитель, чтобы выяснить, что происходит. Но ведь нелепо же за это исключать из школы… хотя, возможно, дело усложнилось тем, что деньги на пирсинг она стащила из кошелька учительницы английского.
– Но отец дает вам щедрую сумму, – сказала директриса, явно смущенная и обеспокоенная поведением ученицы.
Ответа у Эмбер не нашлось. Кража налички была частью дерзкого плана. Ей все казалось логичным.
Она очень удивилась, что отец потрудился приехать домой ради того, чтобы прочитать ей мораль. Обычно у него не было времени на земные заботы – слишком был занят управлением империей. Если задуматься, Эмбер могла на пальцах сосчитать, причем хватило бы одной руки, сколько раз за последние полтора года она его видела. В этом для нее не было ничего нового. Отец всегда держался поодаль. Причем она без тени сомнения и жалости к себе знала, что из детей он любит ее меньше всех. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Элизабет до того походила на отца, что это даже пугало. И совсем нетрудно понять, что он питал слабость к Кейтлин и мучился оттого, что она ушла из его жизни.
А Эмбер… в основном она была похожа на мать, а Изабель Уильям не очень-то ценил. Так что образ «плохой девочки» оставался ее единственной нишей. Конечно, она не всегда была такой. В раннем детстве она вела себя безупречно. Но никто, кроме матери, не обращал на нее внимания. Однажды, когда ей было лет пять, она нашла спички и решила с ними поиграть. Она случайно подожгла любимый бабушкин персидский ковер и чуть не спалила все восточное крыло дома. Из Лондона примчался отец. Впоследствии она не помнила ни его ярости, ни подзатыльников, когда он ее отшлепал в наказание. Запомнилось только, что он наконец-то ее заметил. С тех пор, чтобы привлечь к себе внимание, она научилась притворяться.
Она втерла еще немного бальзама, обжигая глаза, пока они не заслезились, и постучала в дверь. Отец командным голосом велел ей войти. Выбрав подходящее случаю выражение лица – раскаяние, – Эмбер открыла тяжелую дубовую дверь.
Картина была ей до боли знакома. В центре комнаты сидел мрачный отец, озабоченный неприятными разбирательствами с непутевой дочерью. Мать тихонько плакала в уголке, несомненно, размышляя о том, что подумают ее друзья, когда узнают об этом унижении. Эмбер впервые задумалась, что с ней планируют сделать. Может, пошлют в местную частную школу? Это было бы здорово. Неплохо было бы для разнообразия пожить дома. А может, дадут отдохнуть до конца полугодия…
Сейчас это было бы удачным решением. В любом случае на фиг ей нужны выпускные экзамены. Как только исполнится шестнадцать, она бросит школу. Чтобы стать моделью, как Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста или Кристи Терлингтон, аттестат не нужен. На стене комнаты висели их портреты. Эмбер часами просиживала перед зеркалом, копируя их позы, и втайне думала, что и внешне она не хуже их. Осталось как-то пережить следующий год, и тогда она вольна делать все, что захочет. А значит, сегодняшнюю трепку надо пережить как можно скорее.
Она взглянула полными слез глазами на отца.
– Прости, папочка, – начала она, вытирая мокрые щеки.
Черт, с тигровым бальзамом явный перебор. Продолжить она не успела – отец поднял руку.
– Нет, мне не нужны твои оправдания. Откровенно говоря, сыт по горло.
Эмбер привыкла к его нотациям, но от его ледяного голоса даже у нее по спине пробежал холодок. На лице Уильяма застыла суровая гримаса, и он подался вперед.
– Мы пробовали простые подходы, Эмбер, но они не срабатывают. Теперь ты вынуждаешь меня искать более жесткое решение.
Эмбер тяжело сглотнула. Ничего хорошего ждать не приходилось.
Его суровое решение оказалось очередной школой-интернатом. Эмбер даже не дали распаковать вещи. Менее чем через час после приезда она снова уехала.
На этот раз в «Бомонт-Мэнор» в Йоркшире.
– «Бомонт-Мэнор» – это