Дамы тоже были высшего качества: модные, образованные, умные и хорошо знавшие светский этикет. Оплата производилась банковским переводом: тридцать тысяч авансом за платиновую карту члена клуба и от пяти тысяч фунтов за четырехчасовой обед.
Пирс состоял в клубе десять лет, но редко посещал само здание, предпочитая пользоваться услугами по вызову. Он считал, что так быстрее и надежнее. Этот день не стал исключением. Пирс позвонил из машины, и через двадцать минут после того, как он вернулся домой, раздался звонок в дверь. Спустившись ко входу, он увидел отъезжающий блестящий «мерседес». Водитель высадил девушку и останется дежурить поблизости на случай неприятностей.
Снаружи стояла симпатичная блондинка. Свежая, невинная…
Пирс отступил.
– Проходите.
Девушка вошла в коридор и вопросительно посмотрела на Пирса.
– Наверх, – пояснил он. – Третий этаж, четвертая дверь слева.
Она была для него новенькой. Впрочем, как и остальные – каждый раз девушки менялись. Некоторые мужчины предпочитают одну и ту же гостью, находя утешение в привычном и знакомом. Но не Пирс. В клубе знали об этом и о многом другом. Предпочтения фиксировались и соблюдались неукоснительно. Ему нравились стройные натуральные блондинки не старше восемнадцати лет. Перед приездом по инструкции они удаляли макияж и надевали что-нибудь девичье и мягкое, предпочтительно хлопчатобумажное, и, конечно, без каблуков, кожи, латекса. Цвета должны были быть пастельными; рекомендовалось избегать черного, красного или фиолетового. Мелочи были расписаны строго и конкретно, и девушки следовали им в точности. Просьбы могли показаться странными, но они слышали и более нелепые требования.
Наверху Пирс сидел на кровати и наблюдал, как девушка расстегивает пальто и снимает шаль, скрывавшую лицо.
– Вам нравится? – скромно спросила она.
Пирс облизал губы.
– Прекрасно.
И одиночество волшебным образом испарилось.
В четырех сотнях километров к северу от Лондона Эмбер Мелвилл была далеко не одинока. В конце концов, у нее появилась новая лучшая подруга Ева.
Пожив неделю в одной комнате, Ева и Эмбер стали неразлучными. И на сегодняшний вечер у них в планах стояла задача: сбежать из поместья «Бомонт» и немного развлечься. Эмбер подозревала, что выбраться будет непросто. Кампус огораживала высокая стена с запертыми воротами на всех входах. Камеры наблюдения отслеживали каждый метр территории, а между закатом и восходом солнца снаружи зажигалось три сотни огней.
Но Ева держалась уверенно.
– Э-эт только выглядит суровее, чем на самом деле, – весело заявила она, откидывая густые черные волосы с тщательно накрашенного лица.
Как и все латиноамериканские красотки, она предпочитала ярко-розовую лайкру и тяжелые золотые украшения. Ева крутнула бедрами перед зеркалом – профессиональный прием самбы.
– Всем пофигу, что мы сбежим, лишь бы они об э-этом не знали.
Свет погас в десять. В десять пятнадцать девчонки выбрались из дома. Держа в руках туфли на шпильках, они на цыпочках прошли по коридору и спустились по пожарной лестнице. Ева сунула двадцатифунтовую купюру одному из охранников, и он проводил их до боковых ворот. Судя по тому, как Ева ему подмигнула, Эмбер заподозрила, что она подсунула ему гораздо больше.
Когда он закрыл за ними ворота, у Эмбер сильно забилось сердце.
– Как же мы вернемся? – прошептала она.
Ева вскинула голову.
– Не волнуйся, – сказала она, застегивая шубу из искусственного меха и прикрывая откровенный наряд. – Все будет в порядке. Saca?
Она схватила Эмбер за руку и потащила вниз по склону.
Тот вечер в пятницу стал одним из лучших в жизни Эмбер.
Добравшись до Уитби, они спросили у местных жителей, где все обычно развлекаются, и через десять минут уже стояли в очереди перед тусклым заведением под названием «Синди», одним из немногих ночных клубов городка. Махнув перед вышибалой фальшивыми удостоверениями личности, они сдали пальто в гардероб и с важным видом направились в бар. Благодаря смазливой мордашке Эмбер и увеличенной с помощью силикона груди Евы им без труда удалось привлечь внимание группы парней из «Чатсуорта», местной школы с пансионом для мальчиков, расположенной в полумиле от поместья «Бомонт».
Девушки уселись у стойки бара, а парни кружили, угощая их водкой и апельсиновым соком. Поскольку парней было больше, Эмбер и Ева расслабились и позволили парням соревноваться за их внимание.
Время шло, и постепенно стало ясно, что обеим понравился самый красивый из парней, Джед. Заметив, что он не сводит глаз с груди Евы, Эмбер переключилась на запасной вариант – Льюиса. Когда фавориты определились, менее удачливым осталось только ретироваться и попытать счастья с разогретыми местными девчонками.
Было уже за полночь, когда Джед наклонился к Еве.
– А не хотите зайти к нам в гости? У нас есть компакт-диски, музончик послушаем.
Ева тут же вскочила с барного стула.
– Конечно, – согласилась она, даже не удосужившись посоветоваться с Эмбер. – Пойдем.
Джед и Ева двинулись вверх по холму, обнявшись, хихикая и перешептываясь. Сразу видно, люди в этом деле бывалые. Менее опытные Эмбер и Льюис молча тащились за ними, все больше осознавая, что их друг к другу не тянет. Но на Эмбер в конце концов подействовало спиртное. Она наблюдала, как вела себя с Джедом Ева: то ненароком касаясь его грудью, то сбрасывая туфлю, так что ему пришлось надеть ее на босую ногу. Раньше ей это казалось заигрыванием. Но теперь Эмбер считала это верхом изысканности. Она театрально поежилась, убедившись, что Льюис заметил.
– Замерзла? – спросил он без надобности.
– Да, – ответила она, сексуально выпятив нижнюю губу, как репетировала перед зеркалом.
Он осторожно протянул руку и ее обнял.
– Так лучше?
Она улыбнулась из-под опущенных ресниц и кивнула.
Через полчаса Эмбер лежала в кровати Льюиса. Ева была в другом конце комнаты, у Джеда. Уже маячил срок возвращения в школу – два часа ночи, и они зря времени не теряли. Эмбер слышала стоны и тихие шорохи со стороны Евы и Джеда и на мгновение задумалась, занимаются ли они «этим». Наверное, нет. В том, что они все занимались «этим» в одной комнате, было что-то неприличное, но водка отлично справлялась с запретами.
Эмбер разрешила Льюису взять инициативу в свои руки. Поначалу он просто медленно ее целовал, лежа сверху. Все было очень скромно, почти без участия языка. Когда он начал расстегивать платье и снял с нее лифчик, она не возражала. После рассказов Евы ей хотелось выяснить, что же будет дальше. Некоторое время его внимание задержалось на маленькой груди. И ей это тоже понравилось. Как он брал их губами, поигрывал пальцами.
Его рука скользнула под резинку трусиков. Она знала, что случится дальше. В тишине их комнаты Ева познакомила ее с прелестями собственных ласк. Тогда Эмбер это очень нравилось. С Льюисом получалось менее захватывающе. После нескольких нерешительных поглаживаний он, казалось, потерял интерес. Тогда она отмахнулась от его рук и перевернула его на спину. В поощрении он не нуждался. Льюис скинул брюки, помедлил, а затем, не почувствовав возражений, снял и трусы. Она опустилась над ним на колени, взяла его твердую плоть и ласкала так, как учила Ева. Возможно, неправильно, потому что он схватил ее руку, накрыл ладонью и начал тереть все быстрее и быстрее. Потом застонал. Наконец она почувствовала, как он напрягся и задрожал. В следующую секунду в лицо ей ударила горячая липкая жидкость.
Растерявшись, Эмбер сидела молча, не зная, что делать. Влага капала на обнаженную грудь, и она поморщилась. Льюис потянулся к прикроватной тумбочке и нашел коробку салфеток. Он протянул ей парочку, и оба в смущенном молчании вытерлись. К счастью, пора было уходить.
Позже, когда они лежали в постели в поместье «Бомонт», Ева сказала:
– Ну прямо как в кино!
Эмбер сомневалась, захочется ли ей такое повторить. От брызг на волосах у нее слиплись пряди.
– А ты, ты как? – спросила Ева.
– А что я?
– У тебя получилось?
Эмбер покачала головой. Точно нет.
– В следующий раз сначала думай о себе, – твердо сказала Ева. – Получив свое, они теряют интерес.
Глава двадцатая
О том, что ее фотографию выставят на новой выставке Люсьена Дюваля, первым рассказал Кейтлин Ален.
– Как я понимаю, это его последняя попытка тебя завоевать, – иронично заключил он.
Кейтлин сосредоточилась на сборе и установке бокалов, притворяясь, что не понимает, о чем он. Но на самом деле она слишком хорошо знала, что Люсьен ее преследует. Он этого не скрывал. С того самого вечера в клубе он приглашал ее на свидания – один, два, три раза. До сих пор она отказывалась. Говорила, что занята. Но его это не обескураживало.
Все предупреждали ее, что с Люсьеном лучше не встречаться, да Кейтлин и сама это знала. Но другие не церемонились и говорили откровенно.
– Держись от него подальше, Кейтлин, – советовала Вероника, которая, пару месяцев встречаясь с Жюлем, совершенно преобразилась. – Кругом полно других парней. Они не разобьют тебе сердце.
Ален тоже забеспокоился. Весь прошлый год он убеждал ее найти себе парня, но никогда не представлял в этой роли изысканного Люсьена Дюваля.
– Не пойми меня превратно, милая. Парень мне очень нравится. Но тебе он не подходит.
Кейтлин спорить не собиралась. У Люсьена было все, от чего она зареклась: загадочный, дьявольски хорош собой, не говоря уже о репутации. К несчастью, он уже запал ей в душу. Она все время о нем думала. Если разум наставлял ее ему отказывать, у сердца, кажется, было другое мнение.
Но на этот раз Люсьен глубоко заблуждался. Если он считал, что, поместив фотографию на выставке, завоюет ее, значит, плохо знал. Она представила глазеющих на нее людей, считающих, что она согласна, чтобы ее выставили на всеобщее обозрение…
– Хуже и быть не может, – узнав о фото, заявила она.
Люсьен задержал на ней взгляд. Он бы поспорил на годовой заработок, что любая девушка в кафе отдала бы все за то, чтобы стать героиней его фотографий. Но Кейтлин была другой. Взять хотя бы упорство, с которым она отвергала все приглашения на свидание. Люсьен не хотел показаться тщеславным, но до сих пор с ним такого не случалось. Никогда. И решение ее завоевать только укрепилось. Откровенно говоря, его заинтриговала эта очень сдержанная, необыч