изошло. Потом сразу все встало на свои места.
И страшная, ужасная мысль: «Это из-за меня».
Глава тридцать пятая
Рич Кэссиди выбирал в магазине «Картье» на Родео-драйв часы, размышляя, какой корпус больше понравится его бойфренду: платина или белое золото, когда на пейджер пришло сообщение от Эмбер. Очередной крик о помощи.
Он тяжело вздохнул. Сегодня, можно сказать, семилетний юбилей. В квартире в Западном Голливуде Луис поставил на лед шампанское и приглушил свет. Но романтическому вечеру придется подождать, потому что Маленькая мадам – так Рич про себя называл Эмбер, – черт бы ее побрал, ждать не будет.
Иногда он даже жалел, что у нее такой успех, а то бы послал куда подальше. Но прошло уже шесть лет, как они познакомились, а Эмбер Мелвилл по-прежнему оставалась его золотой жилой. Обложки журналов, показы на подиуме, а недавно состоялся ее последний триумф: сделка на семизначную сумму, и она стала рекламным лицом косметического бренда «Гламур». Она приносила столько прибыли, что теперь он полностью посвятил себя ее карьере. К несчастью, от ее истерик тоже было никуда не деться.
Пока добирался до особняка Эмбер в Беверли-Хиллз, он получил от нее еще три сообщения. Кроме прекрасных видов на бухту Лос-Анджелеса, на которую ушли миллионы долларов, у обитателей престижного закрытого коттеджного поселка «Саммер-серкл» была современная система безопасности. Охранник проверил его документы и махнул: проходи. Рич достал ключи от дома – у него был экземпляр на случай крайней необходимости. Как раз такой. Набрав побольше воздуха, он открыл входную дверь.
Эмбер лежала на широкой лестнице в мраморном вестибюле и безудержно рыдала. В сторонке беспомощно топталась горничная-мексиканка. Рич махнул рукой, отпуская ее, и подумал: как бы не забыть сунуть ей в этом месяце побольше денег, чтобы она не сообщила новости в газеты. Затем состроил озабоченное лицо, бросился к Эмбер и опустился перед ней на колени.
– Лапочка, что, черт возьми, случилось?
Девчонка зашлась в рыданиях, сотрясаясь всем телом, и разобрать слова было невозможно.
– Ну полно, тише, – замурлыкал он, поглаживая ее по голове. – Расскажи обо всем папочке.
Только минут через двадцать она успокоилась и рассказала ему печальную историю. Плакала она из-за Уоллеса Маршалла, звездного форварда команды «Лейкерс»[45]. Семь с половиной недель у них была страстная любовь – рекорд для Эмбер. Все шло хорошо, пока Уоллеса не сфотографировали у «Тедди» с рукой, засунутой в штаны девушки из женской команды «Лейкерс». Эмбер услышала об этом от журналистов «Стар», которые позвонили, чтобы узнать ее мнение.
– Как он мог так поступить?! – причитала она.
И слезы лились рекой.
Рич ее обнял.
– Все, все, успокойся, лапусь, – сюсюкая, сказал он, что ей, кажется, нравилось.
Откровенно говоря, он считал это немного унизительным, но тридцать процентов от дохода, которые она ему платила, помогали отставить личные чувства в сторону.
– Папочка что-нибудь придумает.
Он гладил ее по голове, пока она, дрожа, ревела у него на груди. Рич украдкой бросил взгляд на часы, прикидывая, когда он отсюда выберется.
– Послушай, мой ангел. Он не стоит того, чтобы так убиваться.
Он пошарил по карманам и нашел шелковый носовой платок с монограммой «Мелвилла». В прошлом году Эмбер подарила платок ему на Рождество. Скупая стерва. Он подал ей платок.
– Ну-ка, лапусь, вытри слезки. Не будем портить твое красивое личико.
Об этом можно было не беспокоиться. Даже с хлюпающим носом и красной кожей, покрытой пятнами, Эмбер все равно привлекала внимание. Горе лишь подчеркивало ее очарование. Именно естественная неприглаженная красота принесла ей успех.
Когда шесть лет назад Рич впервые увидел Эмбер, он сразу понял, что она особенная. Ее дебют был знаковым моментом, который в мире моды будут обсуждать вечно, как произошло с Кейт Мосс, когда та украсила обложку журнала «Фейс» в 1990-м и вызвала повальное увлечение трендом «героиновый шик». В случае с Эмбер богатая и скучающая шестнадцатилетняя наследница с небрежно торчащей в алых губах сигаретой вызывающе смотрела с обложки журнала «Стайл» глазами, повидавшими все. Рич заставил стилиста подчеркнуть эту небрежность. Снимали рано утром в подземке, где не было никого, кроме пары пьяниц и нескольких биржевых брокеров в пиджаках в тонкую полоску, спешивших на Уолл-стрит. Эмбер стояла среди них в ярком золотистом платье с низким вырезом на спине и в невзрачной шубке из искусственного меха, наброшенной на плечи. С черной подводкой, размазанной под глазами, одетая как шлюха, которая явно не в ладах с законом, она словно возвращалась домой после бурной ночи. Не обратить на нее внимания было просто невозможно.
Образ дрянной девчонки-подростка произвел эффект разорвавшейся бомбы. Именно на это Рич и рассчитывал. Всю неделю модельеры говорили только об Эмбер Мелвилл. В сопроводительной заметке сообщались непристойные подробности ее короткой, но яркой жизни. История об английских школах-интернатах, взрослых мужчинах, грубом сексе и тяжелых наркотиках была очень живописна. Отец ужасался, но слава, дурная или нет, была ей обеспечена.
Рич снова взглянул на часы. Кризис, похоже, прошел, и ему захотелось отсюда выбраться – чем скорее, тем лучше.
– Милая, послушай, – сказал он, быстро соображая. – Хуже всего в таких случаях оставаться в четырех стенах и хандрить в одиночестве.
Эмбер подняла на него большие доверчивые глаза.
– Ты думаешь?
– Конечно, – настаивал он. – Надо выйти, развлечься, показать всем, что на ублюдка тебе плевать.
Она пожевала нижнюю губу, обдумывая его слова.
– Может, ты и прав. – Она с надеждой посмотрела на него. – А ты со мной пойдешь? Как же я одна?
Рич заколебался. Он безнадежно опаздывал на ужин, да еще явится без важного подарка к годовщине. О других удовольствиях можно было не мечтать.
– Я должен был встретиться с Луисом…
У Эмбер задрожала нижняя губа. Рич был единственным, кому она доверяла в трудной ситуации. И это создавало определенные проблемы.
У нее была куча знакомых, которые были бы счастливы оказаться в ее обществе или пойти с ней на вечеринку, особенно за ее счет. Но она никогда не обольщалась насчет них и держала ухо востро. Эта публика в любой момент развернется и продаст байку о ней за знакомство с ассистентом режиссера, подбирающим актерский состав.
Ричу она доверяла, потому что поддерживать ее было по-прежнему в его интересах. Рич взвесил все варианты – и решил, что проще всего согласиться. Придут в клуб, а там можно и смыться. Он выдавил из себя улыбку.
– Конечно, пойду, малыш.
– Ты не возражаешь? – шмыгнула носом она.
– Нисколько.
– Отлично.
Слезы высохли подозрительно быстро. Эмбер вскочила.
– Пойду соберусь.
Она скрылась наверху. Рич посмотрел на зеленовато-голубую шелковую рубашку. На груди виднелись два больших мокрых пятна от слез. Он с отвращением поморщился. Любимая рубашка безнадежно испачкана. Он выбрал ее специально для этого вечера – Луис считает, что цвет подчеркивает его глаза. А теперь испорчено все, включая праздничный ужин. Ну что ж. Девчонка оплатит расходы на то, чтобы загладить вину перед Луисом.
Через три часа Эмбер уже чувствовала себя намного лучше. Она уселась на один из мягких черных кожаных диванов, расставленных вдоль внутреннего дворика в «Дё», самом крутом ночном клубе Лос-Анджелеса. Последний час она разминалась на уединенном танцполе. Здесь она окончательно расслабилась и повеселела: медитативная музыка смешивалась с ароматом жасмина в воздухе и мягким светом гигантских канделябров.
Официант принес сумку-холодильник со льдом и пару бутылок элитного шампанского «Кристалл». Эмбер сбросила с ухоженных ножек туфли от «Джимми Чу».
– Эй, Джей Би, мне нужен массаж.
Закинув правую ногу на колени Джиму-Бобу Льюису-младшему, она глубоко уперлась ступней в промежность, с намеком шевеля пальцами.
Он даже не шевельнулся. Только медленно улыбнулся, растягивая слова:
– Пупсик, просить нужно повежливее.
Джим-Боб-младший, для друзей – Джей Би, был единственным наследником техасской нефтяной компании и приятелем Эмбер. С гарантированным многомиллионным состоянием Джей Би не нашел лучшего занятия, чем греться на калифорнийском солнце. Днем он слонялся по пирсу Санта-Моники, приударяя за хорошенькими любительницами кататься на роликах, и веселился ночи напролет. Неудивительно, что они с Эмбер хорошо ладили. Почти каждый вечер они вместе ходили на Сансет-Стрип. Именно там Эмбер познакомилась с большинством друзей. Куда бы она ни пошла вечером, всегда находила себе компанию.
Рич оказался прав: шутя и флиртуя с Джей Би, Эмбер на самом деле почувствовала себя лучше. Жаль, что его не было рядом, чтобы это сказать, – немного раньше они потерялись в толпе. Ничего, она встретится с ним позже.
Подписанный много лет назад контракт с Ричем Кэссиди оказался большой удачей. Рич всегда давал лучшие советы. Например, предложил, чтобы она переехала в Лос-Анджелес. Эмбер здесь нравилось. Многие город ненавидели, говорили, что он высосет из тебя все соки. Но молодым, горячим, как она, город подходил идеально. Особенно ей нравились такие места, как «Дё», где можно на других посмотреть и себя показать. И как не почувствуешь себя крутой в окружении красивых длинноногих девушек в облегающих платьях, в сопровождении мужчин, одетых от «Армани», которые могли поднять гирю в собственный вес, даже не вспотев? У них было много общего: ослепительные белозубые улыбки, подтянутые загорелые тела и надежда на успех или на то, чтобы его удержать.
Эмбер окинула взглядом толпу. Там были завсегдатаи: стареющий красавец-кинозвезда, окруженный поклонницами, годившимися ему во внучки, последняя сенсация «Диснея» из подростков, по слухам, скрывающая пагубную страсть к кокаину, голливудский режиссер, отказавший Эмбер в роли в новой романтической комедии. От нее не укрылось: ее тоже разглядывали. А почему бы и нет? В этой блестящей, но такой предсказуемой толпе она стояла особняком. С избытком грима на лице, обесцвеченными локонами, в черном кожаном пиджаке, накинутом поверх свободного короткого бледно-розового платья, которое открывало длинные ноги, – она вылитая Кортни Лав, только помоложе и погорячее.