Она подвинула к нему пиво и улыбнулась.
– Держи. Не знаю, то ли я заказала.
Он, не улыбаясь, коротко кивнул. Чувствуя, что разговаривать предложено ей, Кейтлин поискала нужную тему. Она пригубила вино, надеясь, что оно снимет напряжение.
– Ален рассказал мне, чем ты занимался, – сказала она, приступив к самой нейтральной теме – его работе. – Говорят, тебя хорошо принимают.
Люсьен наклонил голову в знак признательности.
– Ты вроде тоже не оплошала.
Значит, он следил за ее карьерой.
– Я не подозревала, что ты в Лондоне, пока не увидела статью в «Обсервер», – осмелела она. – Ты, вероятно, не знал, что я тоже здесь…
Он посмотрел ей прямо в глаза.
– Знал.
Это охладило ее пыл. Воцарилось неловкое молчание.
Кейтлин глотнула вина, подумывая заказать еще бокал, но потом решила, что это неподходящий способ провести вечер, и поискала другую тему.
– Теперь я работаю здесь, – сообщила она. – В «Мелвилле».
– Да, – перебил Люсьен. – Ваш семейный бизнес.
«Еще одно больное место», – подумала она, стараясь не волноваться.
– Верно, – спокойно ответила она. – Я никогда тебе об этом не рассказывала. Но это неважно.
– Наверное, неважно. Для тебя.
Люсьен помолчал и глотнул пива.
– Ну и как работа в «Мелвилле»?
– Не так легко, как я думала, – с горечью ответила она.
– Это почему же?
Казалось, его впервые за весь вечер что-то заинтересовало. Ну, если он на самом деле хочет знать…
Кейтлин начала рассказывать. Пока говорила, заметила, как Люсьен начал понемногу расслабляться. Она рассказала ему о переезде в Лондон, о том, как обнаружила отдел моделирования одежды в полном разброде, как получила поддержку на преобразования и теперь столкнулась с другими проблемами. Как художник художника, он ее хорошо понимал.
– В конце концов у тебя все получится, chérie, – успокоил он. – Мой совет: расслабься. Перестань беспокоиться. Вдохновение придет только тогда, когда меньше всего ждешь.
От его завуалированной убежденности она почувствовала себя гораздо лучше. После этого разговор пошел легко. Люсьен рассказал ей о своей работе, о галереях, где выставлялся. Ей уже были известны почти все подробности, но она с удовольствием послушала еще раз. Они вспомнили общих друзей. Оба поддерживали связь с Аленом и с другими знакомыми из Бельвиля. Однако не упоминали о событиях, произошедших между ними несколько лет назад.
Несмотря на качество вина, за одним бокалом последовал второй, потом третий. К полуночи у Кейтлин слегка кружилась голова и она ничего не боялась.
– Еще пива? – спросила она, показывая на почти пустую бутылку, стоявшую перед Люсьеном.
Он озабоченно взглянул на нее.
– Нет, Кейтлин.
Он немного помолчал и сказал:
– В общем, мне пора.
Кейтлин сделала вид, что не поняла озабоченности в его голосе.
– Да ладно, – пожурила его она. – Еще рано.
– Меня ждут, – резко ответил он.
Кейтлин смутилась. Ждут? В такой поздний час? И тут до нее дошло.
Наверняка девушка.
– Хорошо.
Она залилась румянцем, догадываясь, что он тоже его видит.
– Извини. Я понимаю. Конечно, иди.
Люсьен встал.
– Пойдем. Я поймаю тебе такси.
Она надеялась уехать быстро, но не тут-то было. Ночь, пятница, пивные закрылись. И ни одного черного такси на горизонте. Они прождали мучительные десять минут, когда наконец, к счастью, подкатило такси. Люсьен открыл дверцу.
Кейтлин подошла к машине и остановилась, не желая так расставаться.
– Мы еще увидимся?
Как только вопрос прозвучал, она тут же о нем пожалела. Особенно когда он не ответил сразу, просто уставился на нее проницательными синими глазами. Лучше бы она промолчала – она явно его не интересовала. Но раз уж начала…
– Просто я тут никого не знаю, в Лондоне, – торопливо добавила она. – Так что, если у тебя выдастся свободный вечерок, чтобы прогуляться, выпить или поужинать, ты окажешь мне честь…
– Ладно, – перебил он ее болтовню. – Я тебе как-нибудь позвоню.
Не успела она что-нибудь добавить, как он захлопнул дверцу. Словно поставил точку. Такси отъехало, а Кейтлин не могла отделаться от мысли, что видела Люсьена в последний раз.
Позвонил он через неделю. К тому времени она уже оставила всякую надежду, что он когда-нибудь объявится. Люсьен сразу перешел к делу.
– Один мой друг сегодня вечером выступает в театре «Шант». Знаешь о таком?
– Да, конечно.
Место для выступления было необычное, расположенное глубоко в туннелях под станцией подземки «Лондон-бридж».
– Но я никогда там не была, – быстро сказала она.
– Ну теперь у тебя такая возможность появилась. У меня есть лишний билет на сегодня. Хочешь пойти?
– Хочу, – тепло ответила Кейтлин.
– Хорошо. – Он был краток. – Жду тебя в десять у входа.
И без дальнейших любезностей отключился. Кейтлин еще долго сидела за столом, пытаясь понять, что значил этот звонок. К вечеру она так и не пришла ни к какому выводу. По крайней мере, это было начало.
Глава сорок вторая
Эмбер, нарушая правила, припарковала красный «Феррари» у пляжа в Санта-Монике. Машина взвизгнула и заняла сразу три места, но Эмбер это волновало мало. Ездила она из рук вон плохо. Она повернула зеркало заднего вида, посмотрелась и нахмурилась при виде темных кругов под глазами и пересушенных локонов. Осветлитель, которым она пользовалась для обесцвечивания, приносил немало вреда. Решив срочно записаться к Шери Эскридж в салон «Арт-Луна», она схватила сумочку от «Гуччи» и направилась к съемочной группе, стилистам и визажистам.
Не прошла она и полпути, как ее перехватил Рич. Он был явно не в духе.
– Ты опоздала на два часа, – сухо сказал он. – Придется прогнуться. Заготовь подходящие извинения. Дерек рвет и мечет – практически буквально.
Сегодня ее собирались снимать в рекламном ролике косметики «Гламур». Режиссером был Дерек Мосс – сама пунктуальность. Он планировал показать, что Эмбер проводит на пляже целый день, иллюстрируя примитивный девиз: «Косметика – стойкая, как жизнь». Дерек перебрал образы, которые хотел использовать раньше: Эмбер на пирсе с попкорном и сахарной ватой гуляет по пассажу с магазинчиками, потом бежит трусцой по велосипедной дорожке вдоль Саут-Бэй; плещется в синих-пресиних тихоокеанских волнах; делает покупки на Третьей улице-променаде. Предполагалось вернуться сюда на закате и заснять Эмбер на романтической прогулке по длинному пляжу, подчеркивая, как ноги тонут в мягком песке.
День был воскресный, и он планировал начать пораньше, до того, как пляж заполнится отдыхающими. Сбор назначили на семь. Сейчас было девять, и на пляже появлялось все больше людей. Как и все в съемочной группе, Эмбер прекрасно знала, как трудно снимать в подобной обстановке, с обычными любопытными, глазевшими на них, раскрыв рот, и неожиданно появляющимися в кадре… туристами, бегунами, байкерами и роллерами, а также с девицами, которые приходят обновить загар. Но извиняться она не собиралась. Еще чего!
Она сплюнула жвачку в песок, и Рич нахмурился. Пляж Санта-Моники славился чистотой, повсюду стояли контейнеры для мусора. Но Эмбер, как обычно, не обратила на это внимания.
– А ты сказал ему, что я заболела?
Она сдвинула на волосы огромные солнцезащитные очки от «Шанель».
– Конечно, сказал. – Рич немного помолчал, прежде чем продолжить. – К несчастью, кто-то из команды засек тебя вчера вечером с Джонни. Так что я теперь лжец, а ты наплевательски относишься к контракту с фирмой «Гламур».
Эмбер закатила глаза. Рич ей всю плешь проел, в основном из-за Джонни. Ее менеджер был не в восторге от нового кавалера. На самом деле он недвусмысленно высказался на эту тему: «Джонни для тебя недостаточно хорош. Он толкает тебя в пропасть. Нельзя же все время пускаться в разгул. Я беспокоюсь о тебе».
Бред. Собачий.
Она понимала, что его беспокоит на самом деле. Ему не понравилось, что в ее жизни появилась новая привязанность. Они с Джонни были вместе уже три месяца – по меркам Лос-Анджелеса целую жизнь. Когда она улетела в Англию, узнав, что отца положили в больницу с сердечным приступом, Джонни звонил ей каждый день. А когда вернулась, они очень сблизились, о чем она никогда не жалела. Джонни был крутой, уверенный в себе. Он не придерживался одного и того же набившего оскомину образа. Предпочитал оставаться самим собой. Люди, которых он приглашал, менялись, обычные, с кем он знакомился в барах, ресторанах и клубах. Им просто хотелось тусоваться и веселиться. Иногда Джонни доставал гитару, и они импровизировали, курили лучшую травку, которая всегда была у Эмбер в заначке.
Он жил сегодняшним днем, не беспокоясь о завтрашнем. Да, может быть, они много развлекались. Ну и что? Она молода. Большинство двадцатидвухлетних время от времени пускаются во все тяжкие. Но Рич воспринимал это по-другому. Как раз на прошлой неделе они спорили на эту тему. Он долго к этому готовился и взорвался, когда Эмбер появилась на съемках для «Вог», поспав всего пару часов.
– Тебе, черт возьми, ничего не стоит явиться на съемку с налитыми кровью глазами и в прыщах! – заорал Рич.
– Не нравится? Тогда какого черта ты лезешь в мои дела?! – завизжала она в ответ.
Ссора разгорелась на глазах у открывших рот фотографов и представителей журнала. Кончилось все слезами – рыдали оба.
Эмбер извинилась и бросилась Ричу на шею. Оба поклялись, что больше этого никогда не случится. И вот теперь, не прошло и пяти дней, как Рич готов прочитать еще одну нотацию.
Эмбер подавила зевок. Господи, как она устала. Она приехала прямо из клуба. И жвачку жевала, чтобы спрятать запах алкоголя. Коснулась руками волос, переплетенных и спутавшихся за несколько часов на душном танцполе. Конечно, сегодня утром она не в лучшем виде, но за полчаса в кресле гримера ее приведут в порядок. И Джонни сунул ей на выходе в руку немного стимулятора, который она спрятала в кошельке, чтобы принять, когда выдохнется. У нее все было под контролем. Рич, как обычно, передергивает. Но у нее нет желания его успокаивать.