Возможно, мир ожидает еще один сюрприз.
Стоя за кулисами, Кейтлин, как всегда перед дефиле, почувствовала в животе холодок. Вот и опять будущее «Мелвилла» зависит от успеха ее новой коллекции. Знание тяжело давило на ее плечи.
Элизабет оглянулась на сестру и ободряюще улыбнулась, будто догадывалась, что творится у нее в голове.
– Не переживай. Все будет супер.
Кейтлин улыбнулась. В душе она была согласна с Элизабет. С помощью сестер Кейтлин подготовила, возможно, лучший показ моделей в ее жизни. Они решили не проводить встречу в душном банке, а выбрали Сомерсет-хаус. Расположенный на набережной, с видом на Темзу, он олицетворял Лондон. В центральном внутреннем дворике, где зимой располагался ледовый каток, был установлен шатер на фоне прекрасных зданий в неоклассическом стиле.
– И банкиры хоть немного отдохнут от Сити, – рассуждала Кейтлин, предлагая место показа коллекции.
Она была права. Как только аналитики, инвесторы и финансовая пресса в строгих костюмах уселись, воздух затрещал от ожидания. Эта публика привыкла к мрачным презентациям, а сегодня, похоже, будет весело. Рядом с ними устроились избранные представители мира моды.
– Пригласив их, мы покажем, что не сомневаемся в успехе нашей коллекции, – заметила Элизабет.
Внутри шатер был отделан под танцзал сороковых годов. В углу большой оркестр наигрывал классику военных лет, с потолка свисали британские флаги и противогазы. Как обычно, все было продумано до мелочей.
Кейтлин всматривалась в публику в поисках Люсьена, зная, что он ее успокоит. Нашла, помахала ему, а потом волноваться было некогда.
Уильям постучал по часам.
– Давайте начинать.
Кейтлин прошла к пульту управления. Было всего лишь шесть вечера, но стоял ноябрь, и уже стемнело. Когда погас свет, шатер погрузился в темноту. Тот же самый метод Кейтлин использовала в Париже на выпускном шоу. Здесь это тоже должно сработать и добавить театрального эффекта. Чуть позже завыла сирена – сигнал воздушной тревоги. Публика вздрогнула, какая-то женщина вскрикнула, потом послышался нервный смех, когда все поняли, что темнота была частью шоу. Кейтлин усмехнулась и переглянулась со звукооператором. Именно такого эффекта они и добивались.
Вой сирены затих и сменился звучанием оркестра, играющего попурри из свинговой классики военных лет. На подиум вышла эффектная Эмбер в черном кожаном пальто свободного покроя и высоких сапогах до бедра в тон; волосы она зачесала назад, в стиле гестапо. Эмбер очень постаралась для семьи: не только согласилась стать моделью, но и привлекла к участию старых друзей, знаменитостей, которые впали в немилость у изменчивых СМИ и получили ярлык «бывших».
– Может, мы хоть как-то поможем восстановить и их карьеру, – сказала она, когда Кейтлин предложила идею.
Под восторженные аплодисменты публики Эмбер важно прошла по подиуму. Но это было только начало. Тема сороковых годов себя оправдала, Кейтлин создала еще одну потрясающую коллекцию. В ней были твидовые брючные костюмы с завышенной талией и широкими штанинами, прямые юбки, под которые надевали колготки со швами, женские бриджи и хлопчатобумажные платья свободного покроя. В одежде преобладала военная тематика: куртки-авиаторы, элегантные пальто-бушлаты и высокие ботинки. Цветовая палитра включала темно-сливовый, бутылочно-зеленый, ржаво-оранжевый, черный и темно-синий.
– Большинство моих подруг – не профессиональные модели, – предупредила Эмбер в самом начале, но Кейтлин только порадовалась: ее фасоны особенно выигрышно смотрелись на женщинах с пышной фигурой, так называемых песочных часах.
Вечерние платья были с подплечниками, корсажами и пышными юбками в сборку, подчеркивающими тонкую талию. А пристроченные широкие пояса украшала замысловатая вышивка бисером и драгоценными камнями. Образ получался сильный, женственный, эффектный и эксцентричный.
И, как обычно, ее показы отличались вниманием к мелочам. За неделю до дефиле Кейтлин собрала команду.
– Женщины сороковых умело восполняли ограниченное количество новой одежды и тканей с помощью привлекательных причесок и макияжа.
Модели откликнулись на призыв: их внешность дополнили длинные локоны и изящные шиньоны, телесный грим, румяные щеки, малиновые или алые губы и изогнутые брови.
Не обошлось и без аксессуаров: аккуратных шляпок, кожаных перчаток и изящных сумочек-клатчей. Аналитики и инвесторы с восторгом встречали каждый новый наряд.
Они, может, не знатоки моды, но понимали: перед ними что-то особенное. Перед их глазами замелькали фунты стерлингов. Все достали телефоны «Блэкберри», и цена акций уже стремительно полетела вверх, превысив предложение Бушара.
Когда отгремели аплодисменты, на подиум вышел Уильям, уверенный, полный достоинства. Он еще никогда не выглядел столь безупречно – настоящий английский джентльмен в костюме, сшитом на Сэвил-Роу. Он заговорил сильным четким голосом. Это была воодушевляющая речь, которую они с Элизабет написали прошлым вечером. В ней он рассказывал, с чего все начиналось: о Джоне Миллере, башмачнике, и его обувной мастерской, и как продолжалось все эти годы, подчеркивая, как менялось состояние семьи: то росло, то убывало.
– «Мелвилл» всегда был семейной компанией, – заключил он. – Несмотря на то, что пишут в газетах, мы едины. В доказательство хочу познакомить вас с дочерьми, которые вместе подарили нам этот чудесный день.
Он подозвал Эмбер.
– Я полагаю, все знакомы с моей красавицей Эмбер.
Уильям наклонился, чтобы поцеловать дочь. Выглядела она сказочно: эдакая Вероника Лейк[57] в вечернем платье с разрезом до бедра и опасно открытой спиной.
Затем повернулся к Кейтлин.
– И, конечно, талантливый модельер сегодняшнего шоу – Кейтлин.
Она подошла к нему, и он сжал ей руки. Когда аплодисменты утихли, Кейтлин встала рядом с Эмбер, и девушки взялись за руки. А потом он повернулся к Элизабет. Она на секунду засомневалась, признает ли отец ее заслуги после всего случившегося. Но он ей улыбнулся. Он протянул ей руку, и она вышла к нему на подиум, дрожа и боясь того, что он скажет.
Он обнял ее за плечи так же тепло, как и других дочерей, – необычный жест для отца, который не часто ласкал своих детей.
– А вот и моя старшая дочь, Элизабет, – с заметной гордостью произнес он. – За последние десять лет она сделала для компании больше, чем я за почти тридцать пять на должности главного директора. И, отдавая ей должное, я бы хотел рекомендовать ее совету директоров как мою преемницу, когда я на следующий год выйду в отставку.
Публика взорвалась аплодисментами, а Элизабет ошеломленно смотрела на отца.
– И это после всего, что я натворила? – прошептала она. – Чуть не потеряв компанию и думая, что ты предпочтешь Кейтлин?
Он покачал головой.
– Кейтлин – талантливый модельер, и нам с ней очень повезло. А ты в очередной раз доказала, что можешь возглавить компанию. Если я об этом не упоминал, то лишь из-за боязни, что ты меня вытеснишь.
– А попытка получить контрольный пакет…
– Ты не виновата. Я знаю, как хитер и изобретателен Пирс.
Он взял ее руки в свои.
– Ты по-прежнему заслуживаешь стать главой «Мелвилла». Я не вижу, кто мог бы лучше справиться с этой работой.
Эти слова Элизабет мечтала услышать всю жизнь.
Позже, тем же вечером, Уильям открыл бутылку шампанского. Отец и дочери собрались в штаб-квартире «Мелвилла», чтобы обсудить событие.
– Мне не надо, – предупредила Эмбер, пока он доставал бокалы. Она полностью отказалась от спиртного.
– Мне тоже, – присоединилась Элизабет.
Все вопросительно посмотрели на нее.
Эмбер не выдержала первой.
– Ну я понятно, почему не пью, а ты?
Но Кейтлин уже догадалась.
– О, Элизабет, да ты тоже беременна. Ну конечно! – воскликнула она, окидывая взглядом полнеющую талию сестры и чувствуя, как к глазам подступают слезы. – Поздравляю! Коул, наверное, на седьмом небе!
Элизабет откровенно удивлялась, что никто не заметил этого раньше. Почти четыре месяца, как бы тщательно она ни маскировалась, надевая платья с завышенной талией в стиле ампир и длинные жакеты в темных тонах, она понимала, что живот скоро не скроешь. Элизабет вспомнила вечер, когда призналась мужу.
– Ты права, Коул в восторге. Ждет не дождется, когда ребенок появится на свет.
В конце концов Уильям наполнил бокал для себя.
– Еще один внук, – покачал он головой, не веря счастью. – Кажется, мне пора в отставку.
Пирс стоял перед административным зданием «Мелвилла» на Албемарл-стрит, глядя на свет в кабинете Уильяма. Сейчас они все собрались там и празднуют, смеются над ним. Он просмотрел вечернюю прямую трансляцию собрания и, наблюдая за очевидным успехом «Мелвилла», от ярости не находил себе места. Несмотря на все его усилия, Уильяму, кажется, удалось сохранить компанию. Пирс уже получил нагоняй от Армана Бушара, но это его не волновало. Никогда. Волновало лишь то, что Уильям снова его превзошел. Пирс поставил на кон все – и потерпел неудачу. Но он еще не вышел из игры. Уильям ему за все заплатит. В конце концов, терять ему нечего.
Выйдя из машины, он открыл багажник и достал огромную сумку. В ней лежало его любимое охотничье ружье. С сумкой в руке он перешел через дорогу к главному входу. Дождавшись, когда охранник уйдет патрулировать здание, достал ключ и открыл дверь. Как он и думал, никто не догадался сменить замки.
Когда Пирс распахнул дверь и собрался войти, на его плечо легла тяжелая рука. Обернувшись, он увидел высокого крепыша в мешковатом костюме.
– Пирс Мелвилл? – осведомился мужчина. – Роб Льюис, уголовный розыск. Мне нужно поговорить с вами о пропаже Ирины Серапиньене.
Эпилог
Пирса арестовали за убийство Ирины. На суде адвокаты заявили о невиновности обвиняемого по причине помешательства. Его приговорили к двадцати пяти годам заключения в Бродмуре, психиатрической больнице закрытого типа в Кроуторне.