— Понятно, — уныло кивнули ребята.
— Сейчас все идут на дополнительные занятия, а вы остаётесь здесь и рисуете. Вот вам клей, бумага и фломастеры. Когда всё будет готово, разложите и приклейте.
Елена Анатольевна ушла, оставив ребят наедине с ватманом.
Большой белый лист лежал на двух сдвинутых партах. Он был чист и прекрасен. Портить его чем бы то ни было абсолютно не хотелось. Лёвка не сомневался, что, как только они приклеят к нему хоть что-то, они его загубят.
В окна беспечно светило солнце, прыгая яркими пятнами по многочисленным растениям на подоконнике. Черепашка Глаша внимательно смотрела на ребят из своего террариума. С улицы раздавались весёлые крики выбегающей из школы детворы.
Лёвка загрустил:
— Я даже рисовать ещё не научился, а уже на весь класс позориться придётся.
— Давай тогда больше текста, заметок каких-нибудь сделаем, — предложил Валя.
— Ага. Что тебе чаще всего ставят за сочинения?
— Обычно тройки, но это за ошибки в основном. За содержание меня русичка хвалит. Говорит, что с фантазией у меня всё нормально.
— И что тебе сейчас твоя фантазия подсказывает?
Валька задумчиво закатил глаза к потолку:
— Сейчас молчит. У сочинения всегда тема какая-то есть, а тут что писать?
— Про наш класс.
— Как мы паука ловили?
— Нет, про это, я думаю, не надо. А то опять к директору потащат.
— А про что тогда?
Оба надолго замолчали.
— В газетах иногда карикатуры бывают, — вдруг сказал Валя. — Такие смешные картинки. Как анекдот, только нарисованный. Давай ты на Красухину карикатуру нарисуешь? Карикатура должна получиться — это же не портрет.
— Ну, можно попробовать…
— А ещё на Жорика. Он толстый — не промахнёшься.
— Это точно, — подтвердил Лёва.
— И на Перегудину — она в очках.
— Что тебе Перегудина плохого сделала?
— Ничего. Просто её нарисовать легче. Жорик нам, кстати, тоже ничего не сделал. На него же ты согласился.
— Допустим, мы их нарисуем. А дальше что?
— Надо будет что-нибудь смешное написать. В стихах. Например, «Открывает Жора рот, ест огромный бутерброд».
— Ага, запиши, — Лёва набросал на листе фигуру, состоящую из одного огромного живота со ртом, к которому подлетало нечто отдалённо напоминающее бутерброд с колбасой: — Как-то так?
— Класс! — оценил Валя. — А теперь про Красухину.
В этот момент дверь открылась, и вошёл Жора Гукин.
— Вы как тут? Сочиняете? — участливо спросил он.
— Сочиняем, — Лёва покраснел и быстро перевернул рисунок вниз лицом.
— Бутерброды будете?
— А то!
— Мне мама вечно много с собой даёт, а вы тут наказанные сидите. Вот решил поделиться.
— Спасибо! — Валя вгрызся в свежий мякиш батона, накрытого сочным ломтиком ветчины.
— Да мне не жалко, — улыбнулся Жорик и ушёл.
— Не буду я Жорика рисовать, — сказал Лёва. — Неправильно это. Он нас кормит, а мы над ним смеёмся.
— Ну ладно, давай про Волочаева сочиним, — согласился Валя. — Он у нас подраться любит. Вот так, например: «Волочаев как-то раз засветил кому-то в глаз».
— Нормально.
Лёва только-только изобразил человечка с огромными кулаками, как в кабинет заглянул сам Гена Волочаев:
— Вы тут как? Сидите?
— Сидим, — Лёва прикрыл рисунок чистым листом.
— Малышня не мешает?
— Какая малышня? — удивился Валя.
— Да продлёнка эта. Носятся как угорелые и визжат, как стадо кабанчиков. Не отвлекают? А то я их мигом разгоню.
— Не, Ген, нормально всё, — заверил Валя.
И Волочаев исчез.
— Ну и как его рисовать после этого? — спросил Лёва.
— Да, проблема… Ладно, рисуй Перегудину.
— Не буду я рисовать Перегудину, — фыркнул Лёва.
Тем более что Алла Перегудина, как по волшебству, появилась в дверях класса.
— Вам помощь не нужна? — спросила она. — Вы на какие темы статьи пишете? Может, подсказать чего?
Она деловито поправила очки указательным пальцем, отчего напомнила Лёвке Елену Анатольевну, — та тоже так делала.
— Да мы и сами ещё не знаем, — пробубнил Лёвка.
— Эх, вы! А я вам Дашку в помощь привела. Она же рисует хорошо. Я её даже с кружка рисования отпросила.
— Ух ты! — обрадовался Лёва.
Даша Березина и правда появилась, да ещё и выложила на стол кучу красок и кисточек.
— Что рисовать будем? — спросила она.
— Елена Анатольевна сказала что-нибудь про наш класс.
Тут в дверь снова протиснулся Жорик и принёс тарелку нарезанных яблок:
— Это мне в столовке дали, у них всё равно лишние оставались. Угощайтесь!
— Я могу натюрморт нарисовать, — сказала Даша.
— И в каком месте это про наш класс? — скептически спросил Валя, вспоминая постановки из крынок и чайников на кружке рисования.
— Натюрморт из учебников, например. И глобус. И пенал какой-нибудь.
— Ну, это ещё куда ни шло…
— Вот вы где! — Дверь приоткрылась, и в проёме показалась лохматая голова Стаса Коробейникова: — Что за кипеш?
— Мы стенгазету рисуем, — объяснил Валя.
— Да тут ещё и кормят! Почему меня не позвали? — Стас уселся возле тарелки с яблоками.
— Кормят только тех, кто приносит пользу, — пояснил Жорик. — Вот от тебя какая польза?
— Я… это… я ушами шевелить могу, — Стас выпучил глаза и сдвинул брови.
Возможно, его уши тоже шевельнулись.
— Стас, ты чего там забыл? — В дверях показался Гена Волочаев. — Ребята, он вам мешает?
— Пока не знаю, — признался Лёва.
— Тут к вам ещё Красухина рвётся. Пустить?
— Пусти, — отмахнулся Валя. — Если её через дверь не впустишь, она же через окно всё равно влезет. А тут третий этаж.
— Я полезная, — с порога заявила Лина Красухина. — Могу заметку о красоте написать.
— О чём именно? — спросил Лёва.
— Например, о том, как подбирать одежду при помощи цветотипов.
— Каких типов? — не понял Валя.
— Цвето-типов. Вот, к примеру, я — девочка-весна…
Стас заржал.
— Что смешного? — насупилась Лина.
— Девочка-весна… Гы… гы-гы… — не унимался Коробейников.
В двери показался Волочаев:
— Стас, я тебя сейчас выгоню.
— Это недемократично! У нас свобода слова, — возразил Коробейников. — А ещё я анекдот знаю.
— Так вот, цветотип «весна» отличается нежной кожей с персиковым оттенком…
— Гы! Пошёл, значит, как-то заяц в магазин за гантелями…
— При чём тут гантели? — грозно спросил подошедший Волочаев.
— Это анекдот. У вас же будет колонка с анекдотами? А, Лёв?
— Не знаю, — растерялся Лёва. — Но почему бы и нет? Пусть будет.
— И колонка красоты! — решительно заявила Лина.
— И спортивная колонка! — заявил Гена. — А что такое «колонка», кстати?
— Это типа поста в соцсети, только на бумаге, — пояснила Лина.
— Так что рисовать-то? — растерянно спросила Даша.
— Рисуй всё, — отмахнулся Стас. — Вот выбрал заяц две гантели. Одну на пять килограмм, а другую на один…
В класс зашёл Сева Ильин.
— Вы моих сверчков тут не видели? — спросил он.
— А они какие? — уточнил Валя.
— Маленькие, серые, незаметные…
— Нет, не видели.
— Кстати, Сева, — вдруг вступила в разговор Алла Перегудина, — ты же всё про животных знаешь? Можешь заметку написать?
Сева посмотрел на Аллу так, словно она предложила ему танцевать в балете.
— Я знаю, ты сможешь! — заверила его несгибаемая Алла. — А мы, если что, подредактируем с точки зрения русского языка.
Точка зрения русского языка никак не желала умещаться в Севиной голове: он замер, будто музейная статуя, на середине движения.
— Можешь и про паучка своего написать, — продолжала Алла.
— Не надо про паучка! — вырвалось у Лёвы.
— Я сверчков своих ищу, — сказал Сева. — Паук питается сверчками.
— Замечательно! — сказала Алла. — А ещё чем?
— Другими насекомыми тоже.
— Ну вот, мы так и напишем, — Перегудина приняла решительную позу и ткнула указательным пальцем куда-то вверх. — Я предлагаю разделить лист ватмана на колонки, и каждый будет оформлять свою, а Даша нарисует картинки… к чему сможет, — Алла взяла карандаш и начертила на белом поле листа несколько линий. — Колонка Лины будет о красоте, колонка Севы — о животных, Стас пишет анекдоты, Гена — что-нибудь о спорте, Жора — про еду, а я добавлю чего-нибудь исторического.
— А мы? — спросил Лёва.
— Вы?.. Придумайте что-нибудь, — пожала плечами Алла.
— Да мы уже целый час только этим и занимаемся, — сказал Валя.
— И что?
— И ничего не получается…
— Что ж, подумайте ещё. Только быстрее, места может не хватить, — и Перегудина вернулась к столу, вокруг которого со всех сторон толкались ребята, которые что-то писали и рисовали.
Вдруг Сева Ильин, крадучись, направился к окну.
— Сев, ты чего? — удивился Лёвка.
— Тсс… Слышите?
И тут Лёва услышал тихое, но настойчивое стрекотание откуда-то из-под кустистого алоэ со множеством отростков. Маленький незаметный сверчок тянул свою монотонную песенку. Валя и Лёва подошли к подоконнику.
— Это он так коленками делает? — спросил Валя.
— Нет, у них на надкрыльях есть специальные мембраны-перепонки, которые трутся друг о друга…
— Всё, понял, не коленками. А я-то думал, что они это коленками стрекочут. Я даже Яське так говорил…
— Тихо. Надо его поймать, — прошептал Сева.
— Ага…
Они сунули головы между буйно растущих растений, но обнаружить сверчка, как ни старались, не могли. Вроде вот он, стрекочет прямо под носом, но словно в шапке-невидимке сидит.
— А это ещё что? — вдруг послышался громкий голос Гены Волочаева.
Сверчок замолк. Все посмотрели на Гену, который держал в руках какие-то листочки.
— Я не понял, это что, вообще?
Лёвка похолодел. До него дошло, что Волочаев обнаружил карикатуры, которые они не догадались вовремя убрать подальше. Между тем Гена рассматривал существо с огромным животом, раскрывшим рот для бутерброда.