Снег и отсутствие освещения на удалении от корпусов существенно ограничивали территорию прогулки. Можно было ходить туда-сюда от конца правого корпуса до конца левого или закладывать плавные повороты, чтобы гулять по кругу. Данилов выбрал второй вариант.
Постояльцы оказались законопослушными — никаких фейерверков. И вообще на территории было тихо и пустынно.
— Странно, что не слышно, как празднуют… — сказала Елена.
— Ресторан на той стороне, — ответил Данилов, — через холл и коридор. А камерные праздники по определению нешумные. Ничего, сейчас народ скажет все положенные тосты и начнет выходить на улицу освежиться.
Точно услышав его слова, из главного входа вышла компания. Семь человек, из которых двое были в колпаках Деда Мороза. Почему-то все с сумками. Вышли, расселись по двум автомобилям и уехали в ночь.
— Куда это они? — удивилась Елена.
— В магазин за добавкой исключается, — начал рассуждать вслух Данилов. — Ночью спиртное не продают, да и в магазин такой толпой не ездят. Одно из двух: или отправились с поздравлениями по друзьям, или срочно вызвали на работу. Может, это врачи, какая-нибудь бригада микрохирургов, или группа следователей по самым важным делам… Хотя не исключено, что ребята дружно отравились салатом оливье…
— И поехали сдаваться на Соколиную гору![53]
— Не иначе.
— Хорошо бы сейчас кружку горячего глинтвейна! — вслух помечтала Елена. — Как я не сообразила взять плитку?
— Мне кажется, что за нее в номере здесь расстреливают без суда и следствия, — Данилов не так чтобы и шутил. — Выводят туда, под елки, и расстреливают! И потом, ведь тебе нельзя пряности, а что такое глинтвейн без них? Так, подогретое вино…
— Ой, а что же Никита нас не поздравляет?! — всполошилась Елена, доставая из кармана мобильный.
— Дай парню спокойно встретить Новый год, — попросил Данилов. — Ты ему уже три раза звонила!
— Когда это было? Еще в прошлом году?
Елена отпустила руку Данилова, нажала «двойку», на которую был забит для быстрого вызова номер Никиты, и поднесла трубку к уху.
Тот долго не отвечал. Они успели пройти не меньше пятидесяти метров.
— Празднует и не слышит, — сказал Данилов, чувствуя, что Елена начинает волноваться.
— Я ему дам — не слышит, — пообещала Елена. — Ну, наконец-то! Ты где?.. Все нормально?.. Ты сыт?..
«Что за дурацкий вопрос? — удивился Данилов. — Как можно остаться голодным в новогоднюю ночь?»
Сам он, кстати говоря, не прочь бы был подкрепиться. С собой на улицу они взяли вино, бокалы и мандарины с конфетами, прочая снедь осталась лежать в стареньком холодильнике «Саратов», хоть и небольшом, но очень громко работающем.
— А что вы пьете?.. Никита, я тебя очень прошу… Ничего, послушай еще раз… Как придешь домой — сразу же отзвонись мне!.. И не вздумай шляться по улицам — там сегодня одни пьяные!.. А ты точно не… Что сразу «мама»? Мама беспокоится… Вот будут у тебя свои дети… Хорошо… Хорошо… Пока.
— Вы так и не поздравили друг дружку с Новым годом, — заметил Данилов.
— Ой, правда! Спасибо, что напомнил! Сейчас…
На этот раз разговор вышел коротким — поздравились, и все. Тем временем из санатория вышла на улицу еще одна компания, точнее — семья. Папа, мама и дочь лет пятнадцати. Вышли, огляделись вокруг, сели в машину и уехали. Дверцами хлопали как-то резко, сердито. «Что за исход?» — удивился Данилов.
Ответ на вопрос он получил через полчаса, когда они возвращались в номер.
— Это же надо так лохануться! — возмущалась вышедшая навстречу компания, тоже с сумками. — Весь праздник насмарку… Недешево, но очень сердито…
— Кажется, камерная программа не вставила народ, — негромко сказал Елене Данилов.
Громкие голоса разбудили Марию Владимировну. Елена взяла ее на руки и ушла вперед, а Данилов остался у входа и начал стряхивать снег с колес коляски. Снег был не только на колесах, но и в решетчатом багажнике — зачерпнул по дороге.
Из разговоров людей, косяком поваливших с праздника, Данилов понял, что камерная программа провалилась с треском.
— Где они нашли такую дуру в ведущие?..
— Шведский стол не имеет права заканчиваться…
— Я не ожидала много от коктейлей, входящих в стоимость праздника, но подавать паленый джин-тоник…
— Лучше бы Деда Мороза со Снегуркой пригласили вместо этой выдры…
— На уровне?! Уровень?! Какой тут может быть уровень?! Лучше бы я остался дома!..
— Боже мой! Какое убожество! Какой гребаный стыд! А мы еще Сашу с Пашей приглашали…
— Б…! Как так можно?!
В холле администратор орала на двух весьма респектабельных мужчин постарше и помоложе:
— Что значит: «Обслуживающий персонал мог быть и повежливее»? Мы не обслуживающий, а медицинский персонал! У нас не публичный дом какой-нибудь, а приличный санаторий! А если кому не нравится, то скатертью дорога!..
— Мы все сделали правильно, — объявил Данилов, вернувшись в номер. — Кажется, здесь одни только мы довольны встречей Нового года. Правда, если уж говорить начистоту, то следующий Новый год мне хотелось бы встретить в каком-нибудь другом месте…
Глава тринадцатаяСвадьба лучшего друга
— Ну, Игорь дает! — сказала Елена. — Тянул годами, а тут вдруг раз — и в субботу свадьба! Стремительный он наш!..
«И непостоянный», — усмехнулся про себя Данилов.
— Даже когда звонил поздравлять с Новым годом, ничего не сказал. Слушай, а ты спросил, что они хотят в подарок?
— Да.
— И что?
— Игорь сказал, что лучше всего — новую квартиру где-нибудь на Малой Бронной или в Столешниковом переулке, но на худой конец он согласен и на новый чайник или же радиотелефон с двумя трубками.
— Это несерьезно! — возразила Елена. — Свадьба лучшего друга как-никак, и ты свидетель. Надо подарить что-то запоминающееся, весомое. Такое, чтобы на всю жизнь… Знаешь, кажется, у меня есть подходящий подарок…
Он оказался аляповатым чайным сервизом в древнекитайском стиле: пузатый, вроде бы как фарфоровый, чайник и двенадцать пиал. Фарфор постарались стилизовать под старину, нанеся на него узор, симулирующий тончайшие паутинообразные трещинки. Упакован сервиз был в красную картонную коробку с большими золотыми иероглифами.
— Пахлома! — оценил сервиз Данилов и пояснил Елене: — Одна из маминых подруг, тетя Эмма, искусствовед в пятом поколении, всю жизнь проработавшая в Третьяковке, называла так «русскую старину», продающуюся на Арбате и в Измайлово. Пахлома — гибрид Палеха и Хохломы.
— Это привезли из Шанхая, — обиделась Елена. — И подарили мне на день рождения.
— Можно подумать, что и там нет своего Арбата! — хмыкнул Данилов. — Нет, Лен, Полянский такому подарку не обрадуется, а его невеста и подавно. Она ведь тоже имеет отношение к искусству, так что какой-никакой, а вкус быть должен.
— А у меня, значит, его нет?
— Ты-то тут при чем? А вот у того, кто преподнес тебе, со вкусом есть определенные проблемы. Чей подарок, кстати?
— Одна заведующая подстанцией подарила. И мне, кстати, нравится сервиз. Я, можно сказать, от сердца его отрываю…
— Такие жертвы никому не нужны, — перебил Данилов. — Лучше подарить деньги в конверте, не только лучший подарок, но и универсальный. И очень удобный…
Женился Полянский конспиративно. Другого определения Данилов подобрать не мог. Внешне все выглядело как обычное, относительно скромное свадебное празднество (двадцать семь человек вместе с самими новобрачными) в небольшом ресторане, но был один нюанс — дату и место Полянский огласил всего за неделю. Как-то странновато для свадеб, о которых обычно предупреждают месяца за два, а то и раньше.
Сначала Данилов решил, что Полянский просто замотался с подготовкой и забыл предупредить загодя, тем более что последний раз они виделись давно и после того не перезванивались — как-то не было ни времени, ни повода. Но уже по ходу банкета, после того, как третий из гостей во время поздравительного тоста посетовал на недостаток времени для того, чтобы определиться с подарком, и мягко попенял виновникам торжества на запоздалое приглашение, Данилов понял, что все были приглашены таким же образом. Его разобрало закономерное любопытство.
На свадьбу Данилов явился один, без Елены. Все никак не получалось найти няню для Марии Владимировны, жена и осталась с ней дома. Елена искала няню среди знакомых, по рекомендациям, неизвестно кому с улицы своего родного ребенка не доверишь, но, несмотря на это, мало кто из нянь допускался к испытаниям, а уж выдержать их пока ни у кого не получалось. Сколько раз, вернувшись с работы домой, Данилов находил на столе придавленные радиотрубкой, чтобы не разлетались, листочки с номерами телефонов, и слышал очередное резюме Елены — краткие выводы по кандидатуре няни.
— Светлана Леонтьевна чересчур стара для того, чтобы иметь дело с маленьким ребенком. Наклонилась поднять соску, выпрямилась и замерла, потому что голова закружилась. И с памятью у нее не очень…
— Раиса поначалу произвела хорошее впечатление, но оно быстро испортилось. Во время работы нельзя то и дело разговаривать по телефону…
— Майя Георгиевна была бы идеальной няней, если бы имела понятие о гигиене. Я заметила, что она не моет рук при выходе из туалета. Ну, как так можно?..
— Ксения постоянно тормозит. Все бы хорошо, но эта медлительность меня просто убивает. Няня должна быть пошустрее, особенно если нянчит таких крохотулечек…
— Ирина Николаевна умеет себя преподнести, но на этом все ее достоинства заканчиваются…
— Вика умудрилась обвариться, когда доставала бутылочку из стерилизатора. Я помазала ожог упланом и выпроводила ее. Слишком уж она неловкая…
— Марьяна на собеседовании разговаривала прилично и вдруг расслабилась и начала вставлять «блин» и «ну ваще» через каждые два слова… Не знаю, как это увязать с ее рекомендациями? Неужели их все сами себе пишут?..
— Да, Данилов, представь себе, мы снова ищем няню. Ольга Петровна не оправдала моих надежд…