Уютно пристроив любимого в укромном уголке, Джульетта пригласила в бокс санитарку и попросила о небольшой услуге. Санитарка с готовностью согласилась помочь, потому что сама тоже любила (ну а кто не любил хоть раз в жизни?). Она смочила ватный тампон спиртосодержащим антисептиком и стерла должность и фамилию Джульетты с ее спины. В очках да респираторах все медики на одно лицо, поэтому для того, чтобы можно было их различать и ненароком не поручить главному врачу вынести судно (шучу я, шучу, ведь Минотавр в Зону не заходит) на спине пишут маркером ФИО и должность. Затем добрая санитарка написала на спине у Джульетты должность и фамилию Ромео.
Ромео среднего роста, а Джульетта — высокая женщина, так что реальный рост у них совпадал. Что же касается вторичных половых признаков, то он у Джульетты не настолько резко выражены, чтобы проявлять себя через защитный комбинезон. Для того, чтобы никто ничего не заподозрил, от Джульетты требовалось только одно — говорить баритоном, но это было нетрудно. Опять же респиратор настолько искажает голоса, что узнавать людей по ним становится невозможно.
«Превратившись» в Ромео, Джульетта села на его стул и в течение четырех (четырех!) часов работала за врача и за медсестру. Осматривала пациентов, которых привозила «скорая», ставила диагнозы, заполняла все необходимые бумажки… короче говоря, делала все, что положено делать врачу. А что такого? Насмотрелась, как врачи работают, научилась всему на практике. При этом Джульетта и сестринскую работу выполнять успевала, ну будто многорукий Шива в нее вселился. Вот какие чудеса, кукусики мои милые, способна творить любовь.
Потом Ромео проснулся и все вернулось на круги своя, только вот изменить надпись на своей спине Джульетта на радостях забыла. И один скоропомощной врач обратил внимание на то, что в боксе работают два совершенно одинаковых (по ФИО) врача. Садясь в машину, он громко (привык орать в машине) сказал водителю: «Ты прикинь, что у них там творится…». И надо же было такому случиться, что эти слова услышал заведующий приемным отделением. У него вообще невероятно замечательный слух, злые языки поговаривают, что он по шуршанию купюр точно определяет сумму полученной взятки.
Заведующий предупредил медицинских сестер, которые обрабатывают антисептиком выходящих из Зоны, о том, чтобы те обращали внимание на надписи на комбинезонах… Влюбленные дружно стояли на том, что ошиблась медсестра, которая помогала им надевать комбинезоны. Не спешите упрекать их в стремлении переложить вину с больной головы на здоровую. Учтите сначала, что им обоим грозило увольнение, а медсестре-одевальщице заведующий кроме устного замечания ничего бы сделать не смог. Ну ошиблась, бывает, не то написала на автомате… Не нравится? Становись на мое место и сам работай!
Ромео заведующий все же уволил, потому что выхлоп от него был очень ароматный. Честно говоря — и правильно сделал. Шутки шутками, а пить во время работы нельзя, тем более врачу. А Джульетте заведующий ничего предъявить не смог. И это справедливо, ведь ее не наказывать, а награждать нужно. В трудный момент приняла нестандартное решение, организовала работу так, что не было простоя, в общем — спасла положение.
Джульетта пока работает на прежнем месте. Ромео устроился в приемное отделение другой, не ковидной, больницы. Хочется верить, что он сделал нужные выводы из случившегося и что в скором времени влюбленные снова будут работать вместе.
Самое прикольное в этой ситуации то, кукусики мои удивительные, что вредина-заведующий вместо ожидаемого поощрения за бдительность получил от Минотавра строгую нахлобучку. «Я тебя на заведование поставил, чтобы ты в приемном порядок навел, а ты развел еще больший бардак! — сказал Минотавр, гневно сверкая очами. — Гляди у меня — сожру с потрохами!».
Такие вот удивительные дела, кукусики мои, происходят в Двух Крендельках.
С вами был я, ваш светоч.
До новых встреч!».
Глава восьмаяДоктор Аднилов
— У нас арестовали старшего врача отдела госпитализации Корабельскую. Она собирала информацию о госпитализированных с коронавирусной пневмонией в реанимационные отделения…
— А потом звонила родственникам и вымогала деньги за гарантированное подключение к аппаратам ИВЛ, — докончил Данилов.
— Тебя это тоже коснулось? — спросила Елена.
— Да так, краем-боком, — усмехнулся Данилов. — Кто-то из знакомых озадачил главного, а тот попытался озадачить меня. Я так и предположил, что балуются люди, то есть — гады, имеющие доступ к информации о госпитализации. Фамилия Корабельская мне незнакома. Откуда она?
— Когда-то была врачом на центральной подстанции, стала старшим врачом, а потом перешла в отдел госпитализации. Дружила с Берсеневой, нынешней заведующей отделом. Теперь Любовь Андреевна волосы на голове рвет — такая подлянка от близкой подруги. Главный ее снимает и сказал, что вообще не хочет видеть ее на «скорой». А куда она пойдет в пятьдесят четыре года?
— Она как-то замешана в этом?
— Вроде как нет, — пожала плечами Елена. — Огребла за плохой контроль. Если была бы замешана, то ее тоже арестовали бы, как Корабельскую с мужем и сыном.
— Семейная банда?
— Выходит так. Корабельская добывала информацию, а муж с сыном работали с родственниками пациентов. Говорят, они очень широко закидывали свои сети, по всей Москве успели наследить. Сына взяли, когда он забирал деньги из условленного места. Он был волонтером на своем автомобиле, пенсионерам и инвалидам продукты-лекарства развозил. Очень удобное прикрытие, можно круглые сутки по всему городу ездить, и никто ничего не заподозрит. Я удивляюсь, Вова. Корабельская не бедствовала, зарплата у нее была очень хорошая и премии она регулярно получала солидные. Муж ее занимался бизнесом, что-то связанное с оптико-волоконными сетями, сын в МГУ учился… Нормальная семья, не уголовники какие-нибудь. И на тебе! Получат минимум по пять лет, если не больше. На условный срок могут не надеяться. В департаменте все на ушах стоят — такой удар по репутации столичной медицины! Соловей на все рычаги нажмет, чтобы их наказали примерно-показательно, так, чтобы другим неповадно было.
— Департамент всегда на ушах стоит, это его обычное состояние, — проворчал Данилов.
— У вас тоже что-то случилось? — насторожилась Елена. — И ты к этому причастен?
— Ну, как сказать… Отчасти. Вообще-то комиссия явилась из-за женщины, которая умерла на скамейке около дома через час после выписки из больницы, но и мне немного досталось.
— За что?
— Мы поспорили из-за несогласия по одному богословскому вопросу, — попытался было отшутиться Данилов.
— Вова! — одернула жена. — Я серьезно, так что оставь свою любимую присказку! Что у тебя не так?
— Да у меня все так! Это у них не так с головами. Докопались до трубочек, через которые мы поим пациентов, находящихся на неинвазивной вентиляции. Люди не могут маску снять даже на короткое время — сразу же начинают задыхаться. Трубочки очень выручают. Но они же от капельниц, самопальное усовершенствование, стало быть — нарушение. Проверяющие представляют дело так, будто нам лень проводить инвазивную вентиляцию, поэтому мы используем трубочки. Халатность плюс риск вспышек внутрибольничных кишечных инфекций.
— Это как? — удивилась Елена. — Вы что, используете эти трубочки повторно?
— Нет, конечно, достаем из стерильной упаковки после надевания на руки третьей пары чистых перчаток и выбрасываем сразу же после однократного использования. Но в тот момент, когда кончик трубочки просовывается под маску, на него могут попасть микробы, обитающие на коже у пациента…
— Которые пациент и без вашей трубочки может языком с губ слизать.
— Вот и я об этом! Еще мы виноваты в том, что капельницы используем не по назначению…
— Кстати, по поводу инвазивной вентиляции, тебе может пригодиться. Я как раз сегодня статью читала в «Журнале Американской медицинской ассоциации», так там было сказано, что в Нью-Йорке смертность у пациентов с коронавирусными пневмониями, которые находились на инвазивной вентиляции, составила восемьдесят восемь процентов с хвостиком. Сейчас ссылку тебе скину…
— Не надо, я такие доводы использовать не собираюсь.
— Почему? — удивилась Елена. — Это же очень убедительно и журнал солидный.
— Это — спекулятивная демагогия, — ответил Данилов. — Разумеется, смертность среди пациентов, находящихся на инвазивной вентиляции будет высоченной, потому что при коронавирусных пневмониях через трубку подключаются только самые тяжелые. Это логично, но не может служить доводом в пользу «масочной» вентиляции. Все равно что сказать: «среди тех, кто госпитализирован по «скорой» смертность выше, чем среди тех, кто госпитализирован в плановом порядке поликлиническими врачами, поэтому старайтесь госпитализироваться планово».
— Не поняла твоей логики, но это не важно. Переубеждать не стану, ибо знаю, что бесполезно. Скажи лучше, а как ты собираешься оправдываться? И второй вопрос. Трубочки — это единственная придирка?
— Я тебе копию своей объяснительной пришлю, когда она будет готова, — пообещал Данилов. — Если у тебя все, то я отключаюсь, дел невпроворот.
— Вова! — строго сказала жена. — Ты не ответил на второй вопрос!
— Не единственная. Они явились около полудня, попали на аврал и повели себя очень грамотно. Пока один фотографировал нарушения в зале двое занялись наркотой… Разумеется, нашли израсходованное, но пока еще не вписанное, потому что руки не дошли.
— Много?
— Две ампулы.
— Чего?
— Лен, я тебе и вторую объяснительную пришлю! — раздраженно сказал Данилов. — Вместе с поминутным расписанием действий персонала, которое мы подпишем всей сменой. Я как раз сейчас над этим работаю.
— Не злись, пожалуйста, я же за тебя волнуюсь.
— А что со мной может случиться? Ну — дадут выговор. Ну — снимут с заведования. Переживу, не впервой огребаю ни за что. Пока.