малейшая возможность, он этого Холодцова…
— Холодкова.
— Да хоть Холодильникова! Он его вместе с редакцией «Сплетника» наизнанку вывернет и распнет…
— А потом затребует такой гонорар, что нам придется продавать квартиру и влезать в долги!
— Не волнуйся, гонорар будет чисто символический, — успокоила Елена. — Алексей Максимович мой старый знакомый, он друг моей ошибки молодости.
«Ошибкой молодости» Елена называла своего первого мужа, адвоката Юрия Новицкого, отца Никиты.
— Можно сказать — родственник, — иронически прокомментировал Данилов, испытывавший к Новицкому стойкую неприязнь.
— Практически — да, — серьезно сказала Елена. — Я тебе дам его координаты и ты завтра с ним свяжешься, договорились?
— Созвонюсь, — уточнил Данилов. — А стану связываться или нет, решу по ходу дела. И давай больше не будем о грустном, ведь я полтора месяца дома не был, душа жаждет праздника и всяческих романтических безумств.
— Безумства — это когда ребенок заснет, — улыбнулась Елена.
— Можете не стесняться, я уже взрослая! — крикнула Мария Владимировна.
— Ничего себе слух! — восхитился Данилов. — Мы же говорим совсем тихо, а там еще и телевизор орет вовсю.
— Какой же ты иногда бываешь наивный! — удивилась Елена. — Она подкралась незаметно и подслушивает из коридора.
— И вовсе я не подкрадывалась! — объявила дочь, входя на кухню. — Я воды попить шла и случайно кое-что услышала. Но я бы, на вашем месте, нанимала бы не адвоката, а киллера!
— Маша! — хором сказали оба родителя, а потом Елена добавила: — Откуда в тебе это? Сериалов насмотрелась?
— Жизнь не только по сериалам изучают, — загадочно ответила Мария Владимировна.
— Как мать и представительница самой гуманной профессии я с тобой категорически не согласна, — сказала Елена, — но как жена человека, которого несправедливо оклеветали… Впрочем, хватит об этом. У нас сегодня праздник.
Данилов подумал, что киллер — это, конечно, перебор, но вот набить морду Стаховичу было бы неплохо. Мысль оказалась настолько соблазнительной, что зачесались руки.
Юлиан Трианонов
** мая 2020 года.
«Добрый день, кукусики мои любимые!
По поводу тотализатора — все зависло на неопределенный срок. В кресло главного врача усадили Мальвину, но с приставкой «исполняющая обязанности». Нельзя считать, что победили те, кто на нее ставил. Вопрос остается открытым. Мальвина грустит, она, бедняжка, надеялась стать настоящим, полноценным и полноправным главврачом. Но не вышло.
Замена главного врача — событие хоть и важное, но довольно обычное. А вот в реанимационном отделении, которым заведует Мамочка, произошло нечто удивительное, можно сказать — сверхъестественное, мистическое. Среди бела дня исчезла пациентка, юная дева, которую накануне привезла «скорая». Вот лежала-лежала, кажется, даже, спала и вдруг — нет ее, только постель смятая на память осталась.
А из реанимационного зала, который находится в красной зоне, просто так не выйти. Выйти можно только через шлюз, мимо бдительной медсестры, которая опрыскивает антисептиком всех выходящих и помогает им снимать средства индивидуальной защиты. Голую женщину (в реанимации же положено лежать в чем мать родила) бдительная медсестра не пропустит, развернет обратно, да еще и тревожной кнопкой вызовет кого-то с той стороны для сопровождения. Есть еще один вариант побега — через морг, но он сугубо теоретический. В морге умеют отличать живых от мертвых, опять же туда не принято являться без сопровождения. Короче говоря, граница на замке… А пациентки нет! Случился очередной аврал — поступление, два реанимационных пособия, один скандал… Все забегались-закрутились и не заметили, как юная дева телепортировалась куда-то за пределы отделения. Да — кроме как о телепортации больше ни о чем нельзя было и подумать, потому что Мамочка в сопровождении свиты лично осмотрела все помещения и закутки. Даже в контейнеры для мусора и прочих отходов заглядывала, потому что исчезнувшая пациентка была невысокой и субтильной. Но нигде беглянки не было.
Какие будут предположения, кукусики мои проницательные? Как вы разгадаете эту загадку «закрытой комнаты»?
— Если оттуда невозможно выйти, значит она там и ее плохо искали, — сказал бы великий сыщик Шерлок Холмс.
Но представьте себе, как человек, приговоренный к смертной казни, будет искать копию постановления о помиловании для того, чтобы предъявить ее палачу. Примерно так же, если не еще активнее Мамочка и старший врач смены искали исчезнувшую пациентку. Ведь если бы с ней случилось что-то фатальное, они могли бы очень крупно пострадать. Старший врач свободы мог лишиться, кроме шуток.
После третьего по счету осмотра помещений и закоулков, Мамочка рухнула на стул и сказала:
— Господи! Ну что же это такое?! Не сквозь землю же она провалилась!
Провалиться сквозь землю беглянка никак не могла, потому что до земли было несколько этажей — уж кто-нибудь да заметил бы. Ну и дыра в полу осталась бы.
— Надо бы колдуна привести, пусть поля энергетические пощупает, — предложила санитарка, увлекающаяся всяческим оккультизмом. — Вдруг поля искривились и забрали ее…
Ладно, кукусики мои милые, не буду томить вас долго. Нашлась она, нашлась! Примерно через час, когда санитарка-оккультистка начала мыть полы. Сунула швабру под койку, что стояла в углу, а швабра наткнулась на что-то мягкое и стон при этом послышался. Будучи после назначенных ей инъекций не в самом ясном сознании, юная дева встала со своей койки, подошла к соседней, забралась под нее, свернулась калачиком и сладко заснула. А у койки той стояли аппарат ИВЛ и стул. Да даже если бы и не стояли, то забившуюся в угол беглянку можно было увидеть только специально нагнувшись. А под кровати заглядывать никому в голову не пришло.
Все хорошо, что хорошо кончается, кукусики мои неунывающие.
С вами был я, ваш светоч.
До новых встреч!»
Глава двенадцатаяДругой день Владимира Александровича
Таксист не понравился Данилову сразу. Лоб серый, дышит часто и лишнего веса килограмм сорок, если не все пятьдесят — группа повышенного риска. Данилов достал из кармана джинсовой куртки телефон, включил секундомер и подсчитал число дыхательных движений. Тридцать, однако, а в норме должно быть не более двадцати. Однако.
— Виктор Николаевич, — мягко и вкрадчиво сказал Данилов, прочитав имя водителя на карточке, что была на переднем щитке. — Я вам одну вещь скажу, только вы со мной не спорьте. Ладно?
— Что случилось? — насторожился таксист.
— Сейчас объясню, — тем же тоном продолжал Данилов. — Я врач…
— Я уже понял, — хмыкнул таксист. — Кто ж еще утром в больницу едет?
— Да мало ли кто, — пожал плечами Данилов. — Волонтеры, санитары, инженеры, охранники.
— У вас на лице крупными буквами написано, что вы врач. И не простой, а, скорее заведующий.
— А вы хорошо разбираетесь в людях, Виктор Николаевич.
— Четверть века таксую, научился. Так что вы хотели мне сказать?
Машина очень удачно остановилась на светофоре.
— Маску вниз опустите, пожалуйста, — попросил Данилов. — Хочу посмотреть на лицо и губы.
Таксист секунду-другую поколебался, но все же выполнил просьбу. Данилов окончательно убедился в том, что он прав.
— У вас, Виктор Николаевич, коронавирусная пневмония, причем в довольно тяжелой форме, — сказал Данилов. — Поверьте, я не ошибаюсь, насмотрелся…
— Я полностью здоров! — перебил таксист. — Вот совсем!
— А дышите так тяжело…
— Я всегда так дышу! Толстый я, как видите, потому и одышка.
— И лицо всегда такое серое?
— А с чего ему румяным быть, если я целыми днями из машины не вылезаю и дышу загазованным воздухом?
— Вы себя успокаиваете, так обычно и бывает. Но в глубине души…
— Вас глубины моей души не касаются! — отрезал таксист. — Не отвлекайте, пожалуйста, от вождения. Сейчас ваша жизнь в моих руках!
— И не только моя, — уточнил Данилов. — Но и ваша, а также жизни тех, кто вокруг. Представьте, что будет, когда вы начнете сильно задыхаться? Впадете в панику, потеряете контроль над машиной и вообще над всеми своими действиями… Последствия разжевывать не стану, раз вы четверть века в такси, сами должны все понимать.
— Видно у вас совсем с пациентами беда, если вы такой агитацией занимаетесь! — таксист иронично покосился на Данилова. — Что — палаты пустые стоят?
— Если бы, — проворчал Данилов. — Все забито, так что агитировать вас мне никакого смысла нет.
— Есть, есть, — уверенно возразил таксист. — Вы что думаете, я не понимаю, что происходит? Под маркой выдуманной пандемии правительства пытаются установить тотальный контроль над населением! Большой Брат хочет контролировать все! А вы, врачи, этому способствуете! Вам выгодно участвовать в этом обмане, потому что бабок вам с этого обламывается немеряно! Скажете, я не прав?
— Вы же мне все равно не поверите, — усмехнулся Данилов. — Ладно, давайте прекратим эту бесполезную дискуссию. Я сказал, что хотел, добавить мне нечего.
— Во-о-от! — укорил таксист. — Как только дело до правды дошло, сразу «давайте прекратим». Что и требовалось доказать!
«Нет, не мэра, который со своей свитой по коридору проходит, надо показывать людям, — думал Данилов. — Им надо показывать зарисовки из реанимационных отделений и из моргов. Это же очень убедительная реальность, хотя и шокирующая. Голой статистики недостаточно, тем более, что такие вот м…ки статистике и не верят, а вот получасовой репортаж из нашего отделения — совсем другое дело».
Впрочем, среди адептов Ордена Отрицателей Коронавируса были отдельные упрямцы, которые не желали признавать существование ковидной инфекции даже во время пребывания в реанимационном отделении. «Да у меня простой бронхит, зачем меня сюда положили?… Покажите мне историю болезни!.. Выпишите меня немедленно!..». Если человек крепко-накрепко во что-то поверил, то это навсегда.