Я шагнул внутрь. Дверь за мной закрылась с тихим скрипом, и я остался один на один с тем, что ждало впереди. Изабелла стояла у входа, ее силуэт чернел в свете свечи, которые она подняла повыше. За окном крики и лай собак стихали — Морган дал мне время, но его было очень мало. Я сунул руку в карман, нащупал свою часть карты Дрейка, и шагнул в темноту. Что-то подсказывало мне, что эта ночь решит все — не только для меня, но и для нее.
Полумрак комнаты обнял меня, как старый плащ, едва я переступил порог. Дверь за спиной скрипнула, закрываясь, и слабый свет свечи в руке Изабеллы бросил дрожащие тени на стены. Я замер, оглядываясь. Карты — десятки, сотни карт — висели повсюду: прибитые к стенам гвоздями, свернутые в трубки на полках, сложенные в стопки на массивном столе в углу. Здесь были острова Кариб, берега Испании, изгибы материка, что вились, как реки на закате. Пыль висела в воздухе, точно туман, и каждый шаг поднимал ее облачком.
Так вот в чем подвох? Тут сотни карт и их обрывков. Здесь нереально найти мой кусочек. Но ведь Вежа сказала, что вторая часть карты Дрейка здесь, но где? В этом хаосе найти ее было как выловить жемчужину из трюма, полного грязи.
Я сунул руку в карман, вытащил свою часть карты — потрепанный лист с кривыми линиями джунглей, озера и пирамид, — и шагнул к ближайшей стене. Пальцы пробежались по бумаге, пожелтевшей от времени, с чернилами, которые выцвели до бледных теней. Я поднес свою карту ближе, сравнивая линии. Ничего. Очертания не те, берега чужие. Я бросился к следующей — острова, рифы, какие-то названия на испанском. Опять мимо. Пыль лезла в нос, но я не останавливался, перебирая карту за картой, смахивая их на пол, если они не подходили.
Эдак я и через неделю не найду нужную мне карту.
— Ну что, Крюк? — насмешливый голос Изабеллы прорезал тишину. — Нашел свое сокровище?
Она стояла у двери, прислонившись к косяку, и свеча в ее руке отбрасывала свет на любопытное лицо. Я бросил на нее взгляд, но не ответил, возвращаясь к поискам. Время утекало, как песок в часах. За окном крики стихали — пожар Моргана тушили, и скоро охрана вернется. Я метнулся к полкам, смахнул стопку бумаг на пол. Карты, письма, чертежи кораблей — все не то. Моя часть Дрейка жгла руку, но ни одна из этих чертовых карт не была ее парой.
— Где она, черт возьми? — пробормотал я себе под нос, переходя к другой стене.
Пальцы дрожали, но я держал себя в руках. Вежа не могла врать.
Я выругался про себя — если она здесь, то почему я не могу ее найти? Может, спрятана хитрее? За фальшивой стеной? В тайнике? Я шагнул к массивному шкафу в углу, провел рукой по резьбе. Пыль осела на пальцы, но ничего подозрительного — ни щелей, ни рычагов.
Изабелла хмыкнула, шагнув ближе. Ее платье прошелестело по полу, и тень легла рядом с моей.
— Может, ты ошибся, капитан? Или твой Дрейк был шутником, любил путать следы?
Я обернулся, сжимая карту в кулаке.
— Он не шутил. И я не ошибаюсь. Она здесь.
Она подняла бровь, но не двинулась с места, только чуть наклонила голову, точно изучая меня. Я вернулся к поискам. Схватил очередную карту со стола, развернул — опять не то. Линии слишком прямые, никаких джунглей, никаких пирамид. Я швырнул ее на пол и взялся за следующую. Пыль летела в лицо, глаза слезились, но я не сдавался. Мысли крутились в голове: может, карта не на виду? Может, зашита в обивку? Или в ящике стола? Я рванулся к столу, выдвинул первый ящик — пусто, только перья и старые чернила. Второй — какие-то записи, но не карта.
— Великий пират мечется, как крыса в трюме, — хмыкнула Изабелла, и ее голос был ближе, чем я ожидал.
Она стояла почти рядом, глядя на меня с улыбкой, которая балансировала между насмешкой и чем-то еще — то ли восхищением, то ли ожиданием. Я стиснул зубы, не отвечая. Времени не было на болтовню. Я схватил еще одну карту с полки, развернул — острова, заливы, но не джунгли.
Черт! Я швырнул ее в сторону и замер, пытаясь собраться с мыслями. Вежа сказала «в комнате», но не уточнила где. Может, я ищу не так? Может, надо не глазами, а умом? Я оглядел стены еще раз, прищурившись. Карты висели неровно, некоторые перекрывали друг друга. А что, если вторая часть — под другой картой?
Я шагнул к стене, где карты громоздились плотнее всего, и начал снимать верхние листы. Первая — ничего, просто старый набросок Кариб. Вторая — опять мимо. Третья — тоже.
Изабелла молчала, но ее взгляд жег мне спину. Я сорвал еще одну карту, и под ней мелькнуло что-то — край листа, чуть темнее, чем остальные. Сердце екнуло. Я потянулся к нему, но в этот миг за окном раздался новый шум — топот ног, лай собак. Охрана? Или Морган снова что-то поджег? Я не успел понять.
— Помоги, если хочешь, — бросил я Изабелле, не оборачиваясь.
Она хмыкнула, но шагнула ближе, подняв свечу повыше. Свет упал на стену, и я увидел его яснее — потрепанный край, торчащий из-под очередной карты. Я сорвал верхний лист, и передо мной открылся кусок бумаги — старый, с выцветшими чернилами. Но линии… Я поднес свою карту ближе, сравнивая. Нет, не то.
Я выругался вслух, швырнув лист на пол.
— Проклятье! — рявкнул я, ударяя кулаком по столу. — Она должна быть здесь!
Изабелла звонко рассмеялась.
— Ты такой упрямый, Крюк, — сказала она, качая головой. — Может, стоит сдаться? Или ты готов перевернуть тут все?
Я обернулся, глядя на нее в упор. Ее глаза блестели в полумраке, и я не мог понять, играет она со мной или правда хочет увидеть, что будет дальше.
— Сдаться? — хмыкнул я, криво ухмыляясь. — Это не про меня, девочка. Я найду ее, даже если придется стены ломать.
Она пожала плечами, но улыбка не исчезла. Я вернулся к поискам. Карта была здесь — я знал это. Но где? Я метнулся к шкафу, хлопнул по дереву, проверяя, нет ли тайника. Ничего. Стол, стены, полки — ничего. Мысли путались, но я заставлял себя думать, как врач на операции: холодно, точно, без паники. Может, карта в книге? Или под полом? Я уже готов был опуститься на колени и простучать доски, когда за дверью раздался шум — тяжелые шаги, скрип дерева. Кто-то шел сюда.
— Поздно, — шепнул я себе, сжимая свою карту в кулаке.
Изабелла напряглась, но не двинулась с места. Свеча в ее руке дрогнула, бросив тень на стену. Я приготовился к худшему, но отступать не собирался. Карта была здесь, и я не уйду без нее — даже если придется драться.
Полумрак комнаты душил меня, как штормовой ветер, пока я метался меж стен, заваленных картами. Пыль лезла в глаза, но я срывал листы один за другим, сравнивая их со своей частью Дрейка.
Ничего. Линии не те, очертания чужие.
Я проверил шкаф, стол, полки — ни следа второй части. Мысли вились лихорадочно: тайник? Под полом? Пальцы скользнули по резьбе, ища щель. Щелчок раздался тихо, когда я надавил крюком на выступ. Полка дрогнула, и я потянулся к ней, надеясь, что вот оно — мое золото.
Но дверь с грохотом распахнулась. Я обернулся. В проеме стоял губернатор — высокий, с седыми висками и лицом, высеченным из камня. Я его видел как-то издали. Жан-Филипп де Лонвийе, хозяин Тортуги, чье имя гремело среди французов Кариб. За ним маячили двое охранников, мушкеты в их руках поблескивали в свете свечи. Его взгляд впился в меня.
— Изабелла! — строго произнес он, шагнув внутрь. — Что этот пират делает в моих архивах?
Голос его был как гром над палубой. Изабелла отступила к стене, и свеча в ее руке дрогнула. Ее глаза расширились, и улыбка исчезла с лица — она явно не ждала этого.
— Отец, я… — начала она, но осеклась, глядя на него. — Это шутка. Он хотел посмотреть карты.
Де Лонвийе фыркнул, не сводя с меня глаз. Он шагнул ближе, и я заметил, как его рука легла на рукоять шпаги.
— Шутка? — бросил он, и голос его стал тише. — Не ври мне, девочка. Я знаю, что он ищет. Карту Дрейка, да, Крюк?
Зашибись. Он знал все.
Глава 10
Губернатор Жан-Филипп де Лонвийе стоял в дверях. Высокий, с седыми висками, блестящими в свете свечи, которую все еще держала Изабелла. Его холодные глаза впились в меня.
Кажется, я влип. Не просто влип — провалился по самые уши в какую-то чертову интригу, о которой даже не подозревал. За его спиной маячили двое охранников, мушкеты в их руках зловеще поблескивали. Комната, заваленная картами, вдруг стала тесной.
Я сжал кулак, в котором все еще держал свою часть карты Дрейка, и бросил быстрый взгляд на Изабеллу. Она отступила к окну, свеча в ее руке дрогнула, и воск капнул на пол, шипя, как раскаленный уголь на мокрой палубе. Ее лицо побледнело, глаза расширились, а та насмешливая улыбка, которая играла на ее губах минуту назад, испарилась. Она явно не ждала, что папаша заявится сюда в такой момент. Да и я, признаться, тоже.
— Отец, я… — вновь начала она. — Это шутка. Правда.
Де Лонвийе шагнул внутрь, и его тяжелые сапоги прогрохотали по деревянному полу. Рука папаши погладила рукоять шпаги — не угрожающе, но так, чтобы я заметил.
А я заметил. Чтоб его акулы сожрали, еще бы не заметить.
— Не ври мне, девочка, — повторил он устало.
Он остановился в двух шагах от меня. Губернатор был не просто зол — он был в курсе всего.
Откуда? Как? Я лихорадочно перебирал в голове последние дни: прибытие на Тортугу, таверна «Пьяный Кракен», разговоры с Морганом, пожар… Неужели кто-то сдал? Или это Изабелла? Нет, она выглядела слишком растерянной, чтобы быть предательницей. Тогда кто?
— Ну что, Крюк? — продолжил он. — Молчишь? Или язык проглотил?
В горле пересохло, будто после недели без воды в открытом море. Надо было что-то сказать. Рука сама дернулась к поясу, где висел мой абордажный крюк, но я тут же одернул себя. Дурацкая привычка. Не время махать железом — тут нужен другой подход. Холодный, как скальпель в руке врача.
— Господин губернатор, — мой голос был елейным. — Не горячитесь. Кажется, мы оба попали в какое-то недоразумение. Давайте разберемся без лишнего шума.