Его лицо было морщинистым, а глаза — маленькими и острыми, будто буравчики. Неприятный взгляд у святого отца. Он выпрямился, сжал руки перед собой и буркнул:
— Чего тебе, сын мой? Пришел молиться?
Я остановился в нескольких шагах от него:
— Я ищу ответы, отец. Слышал, вы тут давно служите, многое видели. Мне любопытно про старые захоронения — моряков, пиратов. Может, вспомните что?
Он прищурился, его губы сжались в тонкую линию. Он явно не любил чужаков, особенно таких, как я — с пиратским видом и крюком на поясе.
Я продолжил, осторожно подбирая слова:
— Говорят, много лет назад тут одного англичанина хоронили. Его звали Дрейк. Большой человек, пират. Не слыхали, как его провожали?
Священник напрягся. Его лицо побледнело, глаза расширились. Что же вы все такие пугливые тут?
Он знал. Руку даю на отсечение, что он в курсе этих дел.
Он шагнул назад, к алтарю, и его голос стал визгливым:
— Что тебе до мертвецов, чужак? Дрейк? Не знаю никакого Дрейка! Убирайся, здесь не место для твоих расспросов!
Я скрипнул зубами. Он врал, и врал плохо. Его трясло, как осину на ветру. Я шагнул ближе, стукнул крюком по скамье.
— Не гоните меня, отец, — сказал я, понизив голос. — Я не враг вам. Просто хочу знать, где гроб Дрейка. Слухи ходят, что его в море утопили. Вы ведь тут все знаете — скажите, и я уйду.
Он побагровел, отступил еще дальше и ткнул в меня дрожащим пальцем:
— Ты что, дьявол тебя возьми, за сокровищами пришел? За проклятым золотом пирата? Не будет тебе правды! Убирайся, или я стражу кликну! Господь покарает тебя за такие речи!
Его крик резанул по ушам. Кажется, я перегнул. Он не просто боялся — он был в ужасе. Я поднял руки, показывая, что не хочу драки, и буркнул:
— Ладно, отец, не кричите. Ухожу. Но Господь, может, правду откроет.
Я развернулся, чувствуя его взгляд на спине и направился к выходу. Он что-то бормотал за спиной — то ли молитву, то ли проклятия. Дверь хлопнула за мной. Я оказался на улице, щурясь от яркого солнца.
Сердце колотилось, как после боя. Священник знал про Дрейка — это было ясно, как день. Его страх, его крики — он скрывал что-то важное. Может, даже место, где гроб затопили. Но я спугнул его, и теперь он будет молчать.
Да кто ж знал, что это табуированная тема здесь?
Я прислонился к стене церкви, вдохнул горячий воздух и попытался собраться с мыслями. Гроб Дрейка был где-то рядом — я чувствовал это кожей. Священник был ключом. Надо было найти другой способ его разговорить. Морган бы предложил рому или нож к горлу, но я не хотел так. Я провел рукой по лицу, вытирая пот.
Ладно, Крюков, не все потеряно. Он знает. Значит, есть шанс.
Улица перед церковью кипела жизнью: дети носились с криками, старуха тащила корзину с рыбой, а вдали звенели молотки кузнецов. Я оттолкнулся от стены, решив вернуться к Генри и рассказать, что вышло из моего краткого расследования. Может, он что-то придумает.
Солнце стояло высоко, пыль скрипела под сапогами. Я направился к порту.
По дороге я размышлял над странным поведением гробовщика, а потом и священника. Может местный губернатор застращал их?
И тут меня выдернули из раздумий. Кто-то резко ткнул меня в плечо. Да так, что я чуть не упал. Я обернулся, готовый рявкнуть, и увидел аристократа. Это был испанский дворянин, высокий, худой, в расшитом камзоле и с пером на шляпе, стоял в двух шагах, глядя на меня, как на грязь под ногами. Его длинное лицо с острым носом и тонкими губами кривилось от презрения, а рука лежала на эфесе шпаги. За ним маячили двое слуг, оба с дубинками. Эти держались позади, будто ждали приказа. Я выпрямился и буркнул:
— Чего тебе? Дорогу перешел?
Он шагнул ближе, сверкая глазами.
— Ты, грязный пират, как смеешь шляться по нашим улицам? Твой вид — оскорбление для чести Портобелло! Этот крюк — позор для порядочного человека!
Ух ты! Вот это его разморило на солнце.
Толпа вокруг замедлила шаг, люди начали глазеть. Я заметил, как испанские солдаты в дальнем конце улицы повернули головы в нашу сторону. Дворянин явно искал заварушки. Это не просто случайность — он хотел меня спровоцировать.
Я ответил, понизив голос:
— Иди своей дорогой, пока я добрый.
Он побагровел, его рука сжала эфес, и он выплюнул:
— Добрый? Ты, морской крысеныш, смеешь мне указывать? Я, дон Альваро де Кордова, не потерплю такого бесчестия! Защищайся, или я зарублю тебя прямо здесь!
Толпа воскликнула, отступив назад.
Дуэль? Серьезно? Мне только этого не хватало. Я мог бы уйти, плюнуть на его вопли, но репутация в этих краях стоила дороже золота. А я не собирался выглядеть трусом перед своей командой.
Я сжал кулак и кивнул:
— Ладно, дон Альваро. Хочешь дуэль — будет тебе дуэль. Назови время и место.
Это кажется я зря сболтнул. Он ухмыльнулся, будто уже видел меня в луже крови.
— Завтра, в полдень, у старого дуба за городом. Приходи, пират, если не сбежишь. И молись, чтоб смерть была быстрой.
Я кивнул.
— Приду. И посмотрим, чья смерть будет быстрее.
Он убрал руку со шпаги, развернулся, щелкнул пальцами своим слугам и ушел, гордо задрав подбородок. Толпа зашепталась и разошлась.
А я остался стоять, глядя ему вслед. Вот это я лопухнулся. Я сам предложил ему место и время. А насколько я помню, тот, кого вызвали на дуэль, имел право выбора места, времени и оружия. Но с другой стороны, какая разница? Ну отсрочил бы я на день эту дуэль. Что бы это дало?
Солдаты в конце улицы двинулись ближе, но не вмешивались — видимо, дуэль их не касалась, пока она не нарушала приказов Гусмана. Я выдохнул и провел рукой по лицу, вытирая пот. Завтра в полдень. Отлично. Как будто мне мало было безумных священников.
Я двинулся к постоялому двору. Этот Альваро был проблемой, но не главной. Гроб Дрейка и третья часть карты — вот что гнало меня вперед. Дуэль могла подождать, хоть и не сказать, что я рвался на нее.
Ладно, Крюк, разберешься. Сначала карта, потом этот павлин.
Улицы Портобелло шумели, солнце жгло, а я обдумывал, как совместить поиски с этой дурацкой дуэлью. Морган уже ждет в таверне. Может, он что-то придумает.
Лучше бы я не надеялся на Генри Моргана. Ведь потом я об этом пожалел.
Глава 19
Я сидел в таверне Портобелло, за грубо сколоченным столом, пахнущим ромом и старым деревом и смотрел на Генри Моргана. Свет масляных ламп дрожал на его лице, выхватывая резкие скулы и хитрый прищур глаз. За окном шумел порт — крики матросов, скрип канатов, плеск волн, — а здесь, внутри, было душно от жары. Последние дни вымотали меня до предела: поиски третьего куска карты Дрейка зашли в тупик, и каждая новая зацепка обрывалась. Священник, этот чертов святоша с постным лицом, выгнал меня из церкви, будто я был прокаженным, а других ниточек к гробу Дрейка найти не удалось. Все, что у меня было, — два фрагмента карты.
Морган откинулся на стуле, держа в руках кружку с ромом, и лениво крутил ее между пальцами. Он молчал, но тишина эта — не пустая. Наконец он глотнул, крякнул и заговорил, растягивая слова, как будто пробовал их на вкус:
— Слушай, Крюк, а что если со священником этим… ну, потолковать пожестче? Он же явно что-то знает, раз так дергается.
Я поднял взгляд от стола, где мои пальцы выстукивали нервный ритм, и уставился на него. В голосе Моргана сквозила та самая дерзость, что мне в нем и нравилась, и бесила одновременно.
— Без глупостей, Генри, — отрезал я. — Нам лишняя кровь ни к чему. Если он знает, выведаем по-умному.
Морган кивнул, но как-то слишком быстро, слишком легко. Его губы дрогнули в намеке на ухмылку, а глаза скользнули в сторону, к окну, где за мутным стеклом маячили тени портовых бродяг. Я уже знал этот взгляд — он уже что-то задумал. Но я промолчал. Усталость давила на плечи, а в голове крутились мысли о дуэли, о карте, о том, как вообще я оказался в этой чертовщине.
Мы посидели еще немного. Морган допил ром, хлопнул кружкой по столу и встал, бросив напоследок:
— Ладно, капитан, придумаем что-нибудь. Пойду, прогуляюсь, проветрюсь.
— Смотри, без шума, — буркнул я, но он уже шагал к двери, и спина его в потертой куртке казалась мне слишком уж уверенной.
Я остался один. Таверна вокруг гудела: пьяный смех, обрывки песен, звон монет. Я потер виски и решил, что пора возвращаться на «Принцессу Карибов». Завтра меня ждала дуэль с этим напыщенным дворянчиком, а значит, надо было приготовиться к этому. Да и с Вежей поговорить не мешало бы — вдруг нейросеть подкинет что-нибудь дельное.
На корабле было тихо. Команда разбрелась кто куда — кто в таверны, кто к девкам. Только скрип досок под ногами да плеск воды напоминали, что я не один. Я спустился в свою каюту, зажег свечу и плюхнулся на койку. В полумраке тени плясали по стенам, а я, глядя в потолок, думал о священнике. Что-то в его лице — в этом резком «уйди» и сжатых губах — цепляло меня. Он знал больше, чем хотел показать, но как его расколоть? Убивать, как предлагал Морган, я не собирался. Не затем я лечил пиратов, учил их мыть руки и перевязывать раны, чтобы теперь самому стать мясником.
Я закрыл глаза и мысленно вызвал Вежу. Интерфейс привычно мигнул перед внутренним взором — голубоватые линии, цифры, меню. Баланс очков влияния — Баланс: 11 794 очков. На одну тысячу меньше, чем было в последний раз. Это дань омоложения списалась. В целом, неплохо, учитывая, сколько я уже потратил.
— Вежа, — начал я, — есть идеи, как вытрясти из этого святоши правду?
Холодный голос системы отозвался в голове:
— Информация о намерениях священника и его знаниях доступна за 50 000 очков влияния. Альтернативный вариант — усиление навыков убеждения, 10 000 очков.
Я хмыкнул. 50 000? Она сумасшедшая.
Убеждение, конечно, звучало заманчиво, но не сейчас. Завтра дуэль, и лучше потратиться на что-то, что поможет мне не получить шпагу в брюхо.
— Ладно, — пробормотал я, — мне завтра драться на дуэли. Что можешь предложить, чтобы я не стал кормом для рыб?