— Ты держишься, — сказал я неожиданно мягко. Встал. — Отдыхай. Вода в кувшине на столе. Позже еще поговорим.
Она не ответила, даже не подняла головы. Я подошел к ней, наклонился и поцеловал ее в лоб.
Да, вот такой я черствый старик. Так и не научился правильно общаться с дамами. Я отошел и рывком открыл двери. Снаружи, с палубы, доносился обычный корабельный шум — зычные голоса команды, скрип снастей, кто-то матерился, перетаскивая тяжелый ящик, кто-то требовал рому. Я шагнул в дверной проем, но на пороге обернулся. Изабелла сидела все так же неподвижно, сгорбившись на краю койки. Свет фонаря выхватывал ее тонкий профиль.
Я молча закрыл за собой дверь, плотно притворив ее. Прислонился спиной к прохладной деревянной переборке.
Тяжелые шаги заставили меня выпрямиться. Морган. Он топал по узкому палубе. В руке он держал объемистую жестяную кружку, и запах дешевого рома ударил мне в нос раньше, чем он подошел. Я скрестил руки на груди, ожидая.
Он остановился в паре шагов, кружка в его руке качнулась, ром плеснул через край, оставляя темные пятна на полу. Лицо у Моргана было красное, глаза лихорадочно блестели — он явно уже успел приложиться, но держался на ногах неплохо.
— Ну что, Крюк, — пробурчал он. — Как она?
— Сложно сказать, — ответил я коротко. — Рассказала про то, как ее поймали. Англичане, человек десять. Налетели на дом губернатора. Связали ее, увезли. Угрожали. Сдали Роджерсу на «Грозу». Держали в трюме. Она слышала разговоры. Про сокровища Дрейка. И про меня. Они знают, что я близко.
Морган присвистнул сквозь зубы, почесал густую бороду. Его глаза хищно сузились. Он посмотрел на меня так, будто я только что предъявил ему карту с местом, где зарыт клад.
Морган хмыкнул, сплюнул за борт, вытер рот рукавом.
— Этот ублюдок, — буркнул он. — Роджерс. Сказал, что Кромвель дал ему приказ: держать девку, пока ты не сунешься за ней. Говорил про Рида и Кокса, что они рыщут за тобой по всему Карибскому морю. И про сокровища Дрейка — мол, ты угроза их планам.
Я выдохнул, провёл рукой по лицу.
— Она слышала в трюме: «Если он найдёт их раньше нас, Кромвелю конец», — сказал я, глядя на Моргана. — И ещё: «Он близко, торопитесь». Это про меня, точно. Роджерс знал, что я рядом, когда её грузили на «Грозу».
Морган ткнул пальцем в воздух, глаза вспыхнули.
— А он ещё бормотал про Мансфелда и Олоне, — добавил он. — Что они в деле, что Кромвель их подкупил. И про какой-то секрет твой, Крюк. Ты что-то скрываешь, да?
Я мотнул головой, сжал кулак.
— Ничего я не скрываю, — бросил я резко. — Секрет — это карта Дрейка, которую я тебе показывал. Они думают, что я знаю, где Эльдорадо. Изабелла подтвердила — они боятся, что я найду его первым.
Морган хохотнул, хлопнул меня по плечу, чуть не сбив с ног.
— Тогда всё сходится, — сказал он. — Роджерс держал её как крючок, а ты — рыба. Только они не учли, что ты сам их прирежешь.
Я выдохнул, посмотрел на море. Слова Роджерса и её рассказ сплетались в паутинуе. Кромвель, Рид, Кокс — все они гнались за мной, а Изабелла была заложницей.
— Даже так… — протянул Морган задумчиво. — Значит, все это серьезно. Эти ублюдки действительно верят в байки про бессмертие или что там еще Дрейк нарыл. И ты у них как кость в горле. А девчонка — приманка. Что делать будем, Крюк?
Я провел рукой по волосам. Мысли метались. Письмо. Письмо от де Лонвийе, которое передал Мансфелд еще в Портобелло. Я сунул его тогда в карман и почти забыл о нем в суматохе погони. Оно должно быть… да, вот оно, во внутреннем кармане камзола. Я вытащил мятый, покрытый пятнами соли кожаный тубус.
— Ты так и не прочел его? — Морган тут же уставился на тубус. — Послание от губернатора?
— Да, не прочел. Да, от де Лонвийе, — подтвердил я. — Пора посмотреть, что там.
Морган кивнул, его пьяный туман в глазах, кажется, рассеялся окончательно. Он подался вперед, явно заинтересованный. Я повертел тубус в руках. Крышка сидела плотно. Подцепил ее ногтем, потом достал крюк, висящий у меня за поясом, и аккуратно вскрыл тубус. Внутри лежал туго свернутый лист пергамента. Я вытряхнул его на ладонь. Пергамент был старый, сухой, но печать губернатора была цела. Я сломал ее.
Развернул лист прямо тут, под светом луны. Морган придвинулся ближе, дыша мне в ухо смесью рома и табака. Я пробежал глазами первые строки, написанные торопливым почерком де Лонвийе.
«Крюк, если ты читаешь это, значит, Мансфелд нашел тебя, и ты еще жив, слава дьяволу. Ситуация хуже, чем я предполагал. Кромвель окончательно спятил. Его псы — Рид и Кокс — рыщут повсюду. Они верят, что сокровища Дрейка не просто золото, а ключ к силе, к бессмертию, черт их разберет. Они готовы на все. Тортуга под угрозой. Они шантажируют меня, требуют содействия…»
Я читал дальше, чувствуя, как воображаемая ледяная сороконожка бежит по спине. Морган нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
Глава 14
Я стоял у своей каюты, ветер рвал волосы, бросал в лицо соленые брызги. В руках лежал пергамент, вынутый из тубуса де Лонвийе. Луна светила тускло, ее отблески дрожали на бумаге, выхватывая торопливые строчки губернатора Тортуги. Морган топтался рядом, в его руке покачивалась жестяная кружка, от которой несло ромом и табаком. Я развернул лист, прижал края пальцами, чтобы не унесло. Читал жадно, проглатывая слова, и с каждым новым предложением внутри поднималась холодная тяжесть, как вода, что заливает трюм в бурю.
Де Лонвийе писал, что люди Кромвеля, Рид и Кокс, втравили его в грязную игру. Они рыщут по Карибам, вынюхивают следы сокровищ Дрейка, веря, что там не просто золото, а что-то большее — бессмертие, могущество, сила, способная переломить мир. Я провел пальцем по чернилам, проверяя, не расплылись ли. Нет, все четко. Кромвель спятил, писал губернатор, и его псы готовы утопить Карибы в крови, если они не найдут меня. Шантаж был прост: Изабелла — их козырь. Они забрали ее, чтобы сломать де Лонвийе, чтобы он выдал меня и все, что я знаю о Дрейке.
Ветер усилился, пергамент затрепетал в руках. Я прижал его к груди, повернулся к Моргану. Его лицо, красное от рома, блестело в лунном свете, глаза щурились, выжидая.
— Слушай, что пишет де Лонвийе, — сказал я, голос вышел хриплый, пришлось откашляться. — «Рид и Кокс ищут сокровища Дрейка. Верят, что там бессмертие и могущество. Шантажируют меня через Изабеллу. Угрожают убить ее, если я не сдам тебя».
Морган присвистнул, провел рукой по бороде, оставляя на волосах пятна от пролитого рома.
— Бессмертие? — переспросил он, растягивая слово. — Это что, Кромвель всерьез думает, что Дрейк нашел какой-то эликсир?
Я снова развернул письмо, пробежал глазами дальше. Де Лонвийе расписывал, как Рид и Кокс явились к нему ночью, требовали выдать меня, угрожали перерезать горло его дочери. Они знали, что я иду по следу Дрейка, знали про гроб, про его записи. Боялись, что я доберусь до Эльдорадо раньше них. Хорошо, что про ящик Пандоры никто еще не знает.
— Вот еще, — продолжил я, подняв взгляд на Моргана. — «Они знают, что ты найдешь гроб Дрейка, Крюк. Знают, что у тебя есть подсказки. Кромвель готов утопить в крови Тортугу, если я не помогу им поймать тебя».
Морган сплюнул за борт, вытер рот рукавом. Его глаза сузились.
— Ну и дела, — буркнул он. — Значит, ты теперь ходячая угроза для Кромвеля. Что еще там?
Я опустил глаза на пергамент, читал дальше. Де Лонвийе упоминал, что Кромвель собрал флот, что Рид и Кокс рыщут по Карибскому морю, подкупая пиратов, губернаторов, всех, кто продается. Они верят, что я — ключ к их планам. Пальцы сжали бумагу, чуть не порвав ее. Эльдорадо. Это слово выскочило снова. Губернатор писал: «Они не остановятся, пока не найдут тебя или пока ты не найдешь Эльдорадо».
Палуба под ногами качалась. Я сложил письмо. Посмотрел на море. Волны поднимались, пена белела в темноте. Кромвель хочет власти, которой у него нет, и думает, что Дрейк оставил ее где-то здесь, в этих водах. А я стал для него камнем на пути. Я вспомнил книжицу из гроба — «река, что течет на закате», «камень, что смотрит в небо». Загадка, а не карта. Но для Кромвеля это не важно. Он видит во мне угрозу.
Морган сделал глоток из кружки, ром плеснул через край, оставил пятна на палубе.
— И что ты с этим будешь делать, Крюк? — спросил он, глядя на меня исподлобья. — Они тебя в покое не оставят.
— Пока читаю, — ответил я. — Тут еще не все.
Я развернул лист, нашел место, где остановился. Де Лонвийе писал, что Тортуга как в осаде. Кромвель давит через посланников, через угрозы, через золото. Рид и Кокс были на острове, требовали выдать все, что он знает обо мне. Губернатор держался, но его руки были связаны. Изабелла — его слабость, они это знали. Я перечитал строчку: «Они шантажируют меня, Крюк, требуют содействия. Если я откажусь, моя дочь умрет».
— Вот еще кусок, — сказал я, подняв глаза на Моргана. — «Рид и Кокс были у меня. Требовали выдать тебя. Угрожали Изабеллой. Кромвель давит на Тортугу, хочет, чтобы я помог им тебя взять».
Морган хмыкнул, потер ладони, будто собирался кинуть кости в таверне.
— А де Лонвийе что, продал тебя? — спросил он, прищурившись.
— Не совсем, — ответил я. — Пишет, что вынужден был сообщить примерный район моего поиска. Но они знают, что я иду по следу Дрейка. Боятся, что найду их сокровища первым. Портобелло — последнее пристанище Дрейка, логично начать поиски отсюда.
Я снова углубился в письмо. Де Лонвийе расписывал, как Кромвель верит в байки о Дрейке. Верит, что тот нашел не просто золото, а что-то, что даст ему власть над Англией, над всем миром. И что я стою у него на пути. Губернатор писал: «Они думают, что ты знаешь больше, чем говоришь, Крюк. Что ты близко к разгадке». Я остановился, перечитал эту фразу. Близко ли я? Книжица Дрейка лежала в моей каюте, но она не давала ответов, только вопросы.
Ветер рвал пергамент, а я крепко сжав его читал дальше. Де Лонвийе упоминал, что Рид и Кокс подкупили половину Карибов. Пираты, капитаны, даже губернаторы — все за золото готовы продать меня. Он писал: «Они собрали флот, Крюк. Идут за тобой». Я сложил письмо, посмотрел на Моргана.