Команда загоготала, я чуть ромом не поперхнулся. Пит вылез из-под стола, весь в крошках, и выдал:
— Это я проверял, свежая ли! Для капитана старался! Вдруг отрава?
— Свежая, — подтвердил я. — Только теперь ты сам как селедка.
Морган, глядя на этот цирк, плеснул еще рома и ткнул кружкой в мою сторону.
— За побег, Крюк! Ты чертовски везучий гад!
— Гад с золотом — поправил я, поднимая кружку.
Ром лился, голоса орали громче. Кит решил похвастаться — подошел к пьяному матросу за соседним столом, отвлек его байкой про русалку с тремя грудями, а сам стащил кошель. Вернулся, потряс добычей и выдал:
— Вот как надо праздновать, Крюк! Ром бесплатный — самый сладкий!
— Ну-ну, — сказал я, пряча ухмылку. — Только не попадись, а то будешь праздновать с акулами.
Он хмыкнул, а команда снова заржала. Джек, хлебнув ром, вскочил и заорал:
— А помните, как я гарпуном бочку пробил? И оно чуть за борт не ушло!
— Врешь, — буркнул Стив, вытирая руки о штаны. — Ты и в рыбу не попадешь, если она не пьяная.
— Зато пьяный я — король гарпунов! — отрезал Джек и швырнул пустую кружку в стену. Та разлетелась, а хозяин таверны высунулся из-за стойки, красный, как вареный рак.
— Эй, вы, черти морские! Платить будете или зубы считать?
— Платить, — крикнул я, швырнув монету через зал. — Только ром тащи еще, а то мои ребята стены разнесут!
Хозяин поймал монету, буркнул что-то нелицеприятное про пиратов и ушел. Ром полился дальше. А я смотрел на этот дурдом. Они веселились, вспоминая, как мы обставили Роджерса. Ром грел, шум таверны убаюкивал.
Праздник затянулся за полночь. Пит уснул под столом, обнимая рыбью голову и бормоча про сокровища, Сэм танцевал с куртизанкой, наступая ей на юбку, пока та не шлепнула его по башке, а Кит стащил еще пару монет, пока хозяин отвлекся. Морган, уже шатаясь, хлопнул меня по плечу.
— Крюк, снимаем комнаты наверху. Корабль чинят, спать там нельзя. И сундуки твои с золотом я с Стивом туда перетащил.
— Сундуки? — переспросил я, прищурившись. — Если хоть монета пропадет, я тебя за борт привяжу.
— Так закрыто же. Не пропадет, — буркнул он, икая. — Стив их охраняет, как собака кость.
Я встал, бросил горсть монет на стол.
— Ладно, ночуем тут. Только следи, чтобы эти клоуны до утра дожили.
— Доживут, — ответил он, допивая ром. — А ты куда?
— В комнату, — бросил я, шагая к лестнице. — Спать на суше. Наконец-то.
Он хмыкнул, а я поднялся наверх. Гостиница при таверне пахла старым деревом. Команда ввалилась следом, таща свои пожитки. Морган и Стив затащили сундуки — мои двести с лишним тысяч дублонов и долю команды — в мою комнату, поставили у стены. Я проверил замки, убедился, что все на месте.
Пьяные голоса команды все еще доносились сквозь пол, но уже приглушенно, как шум прибоя за бортом. Корабль чинят, так что ночевка здесь — не прихоть, а необходимость. Снова проверил замки на сундуках, потянул за крышку — держат крепко. Успокоившись, бросил мушкет и шпагу у стены, скинул сапоги и плюхнулся на кровать. Матрас скрипнул, будто жаловался на мой вес. Усталость навалилась после тавернского цирка, но спать не тянуло. В голове крутилось слишком много всего — Кромвель, золото. И книжица Дрейка, которая жгла карман.
Я достал ее, маленький кожаный сверток, потертый временем. Свеча на столе мигала, пока я раскрывал страницы. Резкий, торопливый почерк Дрейка, будто он писал под штормом. Перечитал знакомые строчки: «река, что течет на закате», «камень, что смотрит в небо». Загадки, от которых голова трещит, а толку ноль. Но последняя страница цепляла сильнее всего. Там, после слова «Барбадос», кривыми буквами было выведено: «Ищи там, Крюк».
Я уставился на эти слова.
И все же, какого черта? Дрейк умер сто лет назад, а я тут сижу, из 2025-го в 1657-м, и он мне, будто старому корешу, записки оставляет. Это что, шутка? Или я свихнулся?
Провел пальцем по строчке, проверяя, не мерещится ли. Буквы настоящие, чернила выцвели, но читаются. «Ищи там, Крюк». Прямо по имени. Дрейк не мог знать меня. Или мог? Может, эта нейросеть, что живет у меня в голове, не просто игрушка из 2025-го? Может, она тянет ниточки дальше, чем я думаю? Вежа дала мне вторую жизнь, омолодила, сует очки влияния за каждый чих — вооружился, пятьсот очков. А если она связана с Дрейком? Если это ее игра?
— Вежа, — позвал я вполголоса, глядя в потолок. — Ты тут замешана, железная девица? Это твоя шутка с книжицей?
Тишина. Ни звука. Молчит, как рыба на песке. Значит, не хочет говорить. Или не может? Я фыркнул, откинулся на подушку. Ладно, пусть молчит. Но мысль засела крепко: Дрейк, Вежа, Эльдорадо — все это слишком странно, чтобы быть случайностью. Перевернул книжицу, потряс, надеясь, что выпадет еще какая подсказка. Ничего.
Если Дрейк знал обо мне, то что он знал еще? И зачем мне это оставил? Золото? Силу? Или ловушку, в которую я сам лезу?
Снизу донесся вопль — кажется, Пит опять что-то уронил и Сэм орал, что прибьет его рыбой. Я ухмыльнулся.
Барбадос — ключ, это ясно. Но что искать? Дрейк писал про реку и камень, а тут одни пальмы да песок. Может, он спрятал что-то на острове, а я должен разгадать его ребус? Или это просто бред, а я сам себя накручиваю?
Я взял книжицу снова, перечитал последнюю страницу.
«Ищи там, Крюк».
Прямо приказ. От этого становилось не по себе, будто кто-то смотрит из-за плеча. Я даже обернулся — никого, только сундуки в углу да тени от свечи. Фыркнул, отгоняя дурь. Дрейк мертв, а я живой. Но если он знал, что я приду, то, может, знал и про Кромвеля? Про пиратов, которые идут по моему следу? Или про Вежу, играющую со мной?
— Да что ты вообще хотел, старый пес? — пробормотал я, глядя на книжицу. — Золото мне суешь или петлю на шею?
Ответа не было, конечно. Положил ее обратно, потер лицо руками. Надо спать. Завтра вернусь к Пьеру, если этот француз соизволит явиться. А пока — пусть Дрейк сам разбирается со своими загадками где-нибудь в аду.
Я провалился в тяжелый и мутный сон. Золотые города мелькали перед глазами, тени с саблями гнались за мной, а голос Дрейка шептал из темноты: «Ищи там, Крюк». Сквозь этот бардак пробивался храп команды — Пит с Сэмом устроили дуэт, от которого стены гостиницы при «Рыжем Коте» дрожали.
Но тут все оборвал резкий стук в дверь. Глаза распахнулись, рука метнулась к шпаге у кровати. Свеча догорела наполовину, за дверью кто-то пыхтел, как загнанный бык.
— Крюк, открой, — раздался хриплый голос Филиппа.
Я встал, босые ноги шлепнули по холодным доскам. Шпагу взял с собой — мало ли, что этот дворянчик притащил посреди ночи. Отодвинул засов, распахнул дверь. Раскрасневшийся Филипп ввалился в комнату. Коридор за его спиной тонул в темноте, только храп команды доносился из соседних комнат.
— Ты чего? Спать надо по ночам, — буркнул я, отступая к кровати.
— Крюк, дело серьезное. Я спросить хочу. Почему мы на Барбадосе?
Я нахмурился, опуская шпагу, но не выпуская ее из руки. Филипп не из тех, кто ломится с пустяками. Но этот вопрос — про Барбадос — застал меня врасплох. Сел на край кровати, глядя на него.
— А тебе зачем? Ром из головы не выветрился?
— Да не в роме дело, — он потер шею, шагнул к столу, где лежала книжица. — Ты нас сюда притащил. Но что дальше? Ты молчишь, как рыба, а я понять хочу. Это из-за Дрейка же?
— Дрейк — часть этого дела, — ответил я, выбирая слова. — Барбадос — место, где ниточки сходятся. Но тебе не надо думать об этом.
— Ниточки, — он хмыкнул, глядя на меня сверху вниз. — А если эти ниточки нас в петлю затянут? Ты уверен, что Барбадос — не ловушка?
— Уверен, что сижу тут с золотом, а не в трюме у Кромвеля, — отрезал я, вставая. — А ловушка или нет — узнаем, когда она щелкнет. Хватит гадать, Филипп. Что ты хотел?
Он замялся. Шагнул к сундукам, постоял, глядя на них, потом повернулся ко мне. Глаза его сузились.
— Ладно, Крюк, не хочешь про Барбадос говорить — твое дело. Но я кое-что видел в таверне. И это тебе точно не понравится.
— Ну, выкладывай, — буркнул я. — Что видел? Шпионов Кромвеля?
— Хуже, — он сделал паузу, глядя мне в глаза. — Сын Томаса Блэквуда. Сидел в углу, пялился на меня.
Я замер, будто мне в грудь гарпун воткнули. Томас Блэквуд. Тот самый, у которого была часть карты Дрейка. Он продал ее семье Филиппа за долги, когда тот был еще сопляком. Сын Блэквуда здесь, на Барбадосе, следил за нами в таверне? Это не просто совпадение. Знает ли он про карту? Про золото? Или про то, что я иду по следам Дрейка?
Глава 17
Сын Томаса Блэквуда шпионил за нами. Зачем? Случайность или чей-то приказ? Раскрасневшийся Филипп пыхтел у двери, требуя спуститься и разобраться. Я двинулся к лестнице, заперев на ключ свою комнату.
— Пошли, — бросил я Филиппу. — Но без глупостей.
Он буркнул что-то невнятное, но шагнул следом. Лестница скрипела под сапогами, будто жаловалась на нашу спешку. Внизу таверна поутихла. Матросы храпели, уткнувшись в столы, кружки с ромом валялись неподалеку, а Пит, этот юнга-недоразумение, спал в углу, обнимая рыбью кость, словно трофей. Джек дрых поперек скамьи, одна нога свисала. Я пробрался меж столов, стараясь не наступить на чьи-то пальцы, и взглядом искал того, о ком говорил Филипп.
— Вон он, — шепнул Филипп, ткнув пальцем в дальний угол.
Там, у стены, сидел худой парень, в потрепанном камзоле. Он хлебал ром, но цепкие его глаза шарили по таверне. Увидел нас и замер. Кружка дрогнула в его руке, ром капнул на стол. Я шагнул вперед, но парень оказался шустрым: вскочил, опрокинув стул, и метнулся к двери, будто за ним гналась вся испанская армада.
— Держи его! — рявкнул я, бросаясь следом.
Филипп ринулся за мной, расталкивая пьяных матросов. Один, с бородой в рыбьих крошках, проснулся и заорал про «краба в штанах», пока я перепрыгивал через его ноги. Сын Блэквуда несся к выходу, ловко лавируя меж столов. Но удача его подвела: спящий моряк, раскинувшийся у двери, стал преградой. Блэквуд запнулся о его сапог, полетел вперед, хватаясь за воздух. Я догнал его в два прыжка, схватил за воротник и прижал к стене. Дерево треснуло, парень выдохнул с хрипом.