— Хорошо, Стив. Отличная работа, — я поднял на него глаза. — Можешь быть свободен. И передай ребятам, которые помогали, мою благодарность. И по бутылке лучшего рома из губернаторских запасов. Заслужили.
Стив молча кивнул и вышел. А я остался наедине с картой. С почти полной картой. Я снова и снова рассматривал ее, пытаясь уловить смысл в хитросплетении линий и символов. Вежа услужливо подсвечивала некоторые детали, предлагала варианты расшифровки надписей, но целостной картины пока не складывалось. Было ясно, что это лишь часть чего-то большего. Но даже эта часть обещала невероятные открытия.
Я аккуратно сложил все четыре фрагмента вместе, завернул их в тот же кусок промасленной кожи, в котором Стив их принес, и спрятал во внутренний карман камзола, поближе к телу. Теперь я буду хранить их как зеницу ока. Второй раз потерять их я просто не мог себе позволить.
Эйфория от обретения утраченных фрагментов карты начала понемногу улетучиваться, уступая место холодному, трезвому расчету и весьма неприятным размышлениям. Да, карта снова была у меня. Но какой ценой? И, что гораздо важнее, каким образом?
Кокс утверждал, что получил фрагменты на Барбадосе от своих агентов. Допустим, это правда. Он мог врать о деталях, но сам факт получения им карты именно там выглядел слишком уж логично, чтобы быть простой выдумкой. Он ведь не мог знать, где я их спрятал до этого. А вот если кто-то ему «помог»…
Тут-то и начиналась самая скверная часть этой истории. Если Кокс не врет, и фрагменты действительно перекочевали к нему на Барбадосе, это означало только одно: кто-то из моих людей, из моего ближайшего окружения, украл их у меня и передал англичанам. Передал врагу.
Я мысленно перебрал тех, кто имел доступ к водолазному колоколу, где я так неосмотрительно оставил ящик Дрейка с картами и книжицей перед той злополучной «казнью». Круг подозреваемых был до обидного узок.
Морган? Он был со мной на Барбадосе. Он знал о колоколе. Но мотив? Генри был прожженным пиратом, циником и авантюристом, но предательство ради туманной выгоды от англичан? Это было на него не похоже. Он всегда играл за себя, но в рамках нашей общей игры. К тому же, если бы он хотел заполучить карту, он мог бы сделать это гораздо проще, не прибегая к таким сложным схемам с передачей ее Коксу.
В рядах Вольной Компании, в моем ближайшем окружении, завелся предатель. И это было гораздо опаснее любого внешнего врага, будь то испанский флот или эскадра Кромвеля. Внешнего врага можно было увидеть, оценить его силы, дать ему бой. А предатель… он прятался под маской друга, соратника, бил исподтишка, в самый неподходящий момент. Он мог разрушить все мои планы, свести на нет все наши победы, просто потому, что преследовал какие-то свои, неизвестные мне цели.
Я понял, что пока не найду эту крысу, пока не вырву ее с корнем, вся моя экспедиция, все мои мечты об Эльдорадо, да и сама моя жизнь висят на волоске. Ведь если он предал один раз, он предаст и второй. И в следующий раз цена предательства может оказаться неизмеримо выше, чем просто два куска старого пергамента.
Радость от обретения карты сменилась тяжелым, гнетущим чувством. Я снова был один против всех, даже среди тех, кого считал своими. Только теперь враг был невидимым, и от этого еще более опасным.
Глава 12
Портобелло лежал у наших ног, залитый солнцем и кровью. Запах гари еще витал в воздухе, смешиваясь с соленым морским бризом и тяжелым духом разграбленного города. Победа была полной, сокрушительной. Английская эскадра Кокса, так нагло вошедшая в бухту, чтобы поддержать испанцев, была разбита в пух и прах. Сам Кокс, этот «носитель системы» из будущего, как и я, сидел теперь в казематах форта Сан-Херонимо, ожидая своей участи. А в моих руках, в потайном кармане камзола, лежали два недостающих фрагмента карты Дрейка, ключ к Эльдорадо. Те самые, что так таинственно исчезли из водолазного колокола на Барбадосе. Нашлись. Нашлись у Кокса.
Эта находка, вместо того чтобы принести облегчение, лишь усилила тревогу, поселившуюся в душе еще на Барбадосе. Кокс утверждал на допросе, что получил их от своих агентов незадолго до отплытия. Это означало одно — кто-то из моих людей, из тех, кто был со мной на «Морском Вороне», кто имел доступ к колоколу, выкрал их. Предатель. Крыса на корабле. Это было хуже любого шторма, опаснее любого врага.
Вечером, когда город немного угомонился под жесткой рукой Моргана, следившего за порядком и сбором добычи, я позвал его и Стива в свою новую резиденцию — бывший дом губернатора Гусмана. Роскошные апартаменты, отделанные темным деревом и бархатом, сейчас выглядели неуютно и пустынно. Следы недавнего штурма еще виднелись тут и там — разбитое зеркало, царапины на полированном столе.
— Итак, джентльмены, — начал я, когда мы устроились в резных креслах, а на столе появилась бутылка неплохого испанского вина, реквизированная из погребов Гусмана. — Портобелло наш. Добыча превзошла все ожидания. Но есть одна деталь, которая не дает мне покоя.
Морган, откинувшись на спинку кресла и медленно потягивая вино, внимательно смотрел на меня своими пронзительными глазами. Стив, как всегда прямой и немногословный, сидел напряженно, положив огромные ладони на колени.
Я выложил им все, как на духу: о пропаже фрагментов карты из колокола, о том, как они нашлись у Кокса, и о его словах про агентов на Барбадосе.
— Значит, кто-то из наших, — глухо произнес Стив, его кулаки сжались. Лицо боцмана потемнело. Он был предан мне до мозга костей, и мысль о предательстве в рядах команды была для него личным оскорблением.
— Именно, — подтвердил я. — И этот «кто-то», скорее всего, не только вор, но и убийца. Вспомните Рида. Его прикончили на борту «Принцессы», пока мы были заняты подготовкой к отплытию с Тортуги. Уверен, это звенья одной цепи. Рид что-то знал или мог узнать, и его убрали.
Морган молчал, задумчиво вертя в пальцах бокал. Его лицо было непроницаемо. Этот валлиец умел скрывать свои мысли лучше любого иезуита.
— Какие будут соображения, Генри? — спросил я.
— Круг подозреваемых не так уж велик, если говорить о тех, кто мог подобраться к колоколу, — наконец проговорил Морган. — Ты сам, я, Стив… Кит, твой шустрый воришка. И, возможно, Джон Блэквуд. Он крутился возле колокола на Барбадосе, помнишь, я тебе говорил? Проявлял нездоровый интерес.
Я помнил. Блэквуд. Сын человека, связанного с Дрейком, весь в долгах, с туманным прошлым. На Барбадосе он помог мне, но его мотивы всегда оставались для меня загадкой. Мог ли он? Теоретически — да. У него был доступ, был мотив — отчаяние и жажда рассчитаться с прошлым.
— Кит, — задумчиво протянул я. Мальчишка, которого я спас от голодной смерти на Тортуге. Ловкий, как обезьяна, с воровскими навыками, отточенными годами уличной жизни. Он был юнгой на «Морском Вороне», вертелся под ногами, выполнял мелкие поручения. Мог ли он пробраться к колоколу? Да запросто. Мог ли он связаться с людьми Кокса? Тоже возможно. Деньги не пахнут, а для такого, как Кит, соблазн мог оказаться слишком велик.
— Нам нужно восстановить события на Барбадосе, — сказал я, решительно глядя на своих соратников. — Вспомнить все до мелочей. Кто и когда подходил к Риду, пока он был в плену на моем корабле перед казнью? Кто из команды проявлял излишнее любопытство к моим вещам, к ящику Дрейка, к колоколу? Это расследование должно быть тайным. Никто, кроме нас троих, не должен знать. Паника нам ни к чему, а спугнуть крысу раньше времени — значит потерять ее.
Морган одобрительно хмыкнул. Стив коротко кивнул.
— Начнем с Блэквуда, — предложил Морган. — Он сейчас на своем корабле, который мы взяли в качестве трофея после разгрома англичан. Я могу ненавязчиво с ним пообщаться. Прощупать почву.
— Хорошо, — согласился я. — А ты, Стив, присмотрись к Киту. Понаблюдай за ним, но так, чтобы он ничего не заподозрил. Меня интересует его поведение, его разговоры, его связи.
Мы просидели еще долго, перебирая детали, вспоминая лица и слова. Барбадос… Остров, где я чуть не закончил свою жизнь на виселице, теперь казался ключом не только к сокровищам Дрейка, но и к разгадке этого предательства. Кто-то из тех, кто делил со мной опасности и невзгоды, кто ел со мной за одним столом, оказался Иудой. Эта мысль жгла изнутри похуже любого рома.
В голове крутились образы: Блэквуд, с его вечной меланхолией и рассказами об отце; Кит, с его хитрыми глазами и слишком быстрыми руками. Кто из них? Или, может, кто-то еще, кого мы пока не приняли в расчет? Список был коротким, но каждый в нем вызывал неприятный осадок.
Я понимал, что Вежа здесь не лучший помощник. Нейросеть могла анализировать факты, просчитывать вероятности, но человеческая душа, особенно душа предателя, оставалась для нее загадкой. Здесь нужны были наблюдательность, интуиция и старый добрый дедуктивный метод.
Когда Морган и Стив ушли, я еще долго сидел в одиночестве, глядя на языки пламени в камине. За окном шумел захваченный город, пираты праздновали победу. А я думал о том, что самая главная битва еще впереди. Битва с невидимым врагом, который прятался среди своих. И пока эта крыса не будет поймана, ни о каком Эльдорадо не могло быть и речи. Слишком велика цена ошибки.
Впереди маячила неизвестность, но одно я знал точно: я докопаюсь до истины. Найду предателя и заставлю его заплатить. Иначе вся эта затея с Вольной Компанией, с походом за сокровищами Дрейка, не стоила и ломаного гроша. Чувство тревоги не отпускало. Нужно было действовать быстро, пока предатель не нанес новый удар. Расследование началось.
Утро в захваченном Портобелло выдалось на удивление тихим. Город, еще вчера сотрясавшийся от грохота пушек и яростных криков, затаился, зализывая раны и привыкая к новым хозяевам. Я проснулся с тяжелой головой, но с ясным пониманием: откладывать расследование предательства в долгий ящик нельзя. Цена промедления могла оказаться слишком высокой.
Морган, едва рассвело, отправился на борт одного из захваченных английских фрегатов, где теперь размещался Джон Блэквуд. «По-дружески потолкую о делах давно минувших дней и планах на будущее», — усмехнулся валлиец перед уходом. Зная Моргана, я не сомневался, что за этой дружеской беседой будет скрываться допрос с пристрастием, тонкий и безжалостный. Стив, мой верный боцман, получив четкие инструкции еще накануне, уже растворился в портовых трущобах. Его задачей было не спускать глаз с юнги Кита, который, по некоторым сведениям, уже успел завести там сомнительные знакомства. Мне же оставалось самое, пожалуй, неблагодарное, но необходимое — обратиться к Веже.