Уединившись в бывшем кабинете губернатора Гусмана, я налил себе воды из тяжелого серебряного графина, пытаясь унять легкую дрожь в руках. Ставить под подозрение тех, с кем делил опасности и скудную пиратскую похлебку, было паршиво до тошноты. Но другого выхода не оставалось.
— Вежа, — мысленно обратился я к системе, стараясь, чтобы голос не дрогнул даже в мыслях. — Мне нужен полный анализ данных по Барбадосу. Период — с момента моего прибытия на остров и до отплытия. Объекты особого внимания — Джон Блэквуд и юнга Кит. Ищи любые аномалии в их поведении, зафиксированные контакты с Ридом, несанкционированный интерес к водолазному колоколу или ящику Дрейка. Любые отклонения от стандартных поведенческих моделей, которые могли бы указывать на… нелояльность. Ты же можешь так?
Прошла минута, показавшаяся мне вечностью. Внутренний интерфейс Вежи оставался внешне спокойным, лишь едва заметная ментальная пульсация указывала на интенсивную обработку гигантского массива информации. Воспоминания о Барбадосе — лица, звуки, запахи — пронеслись перед моим внутренним взором.
Наконец, Вежа отозвалась своим ровным, лишенным эмоций голосом, который, однако, всегда вызывал у меня мурашки:
— Анализ завершен, капитан. По объекту «Джон Блэквуд» зафиксировано три случая проявления повышенного интереса к водолазному колоколу. Он задавал уточняющие вопросы членам команды о его конструкции и предполагаемом назначении. Дважды подходил к колоколу на палубе «Морского Ворона» и осматривал его внешне, продолжительностью до пяти минут каждый раз. Физиологические показатели объекта «Джон Блэквуд» в эти моменты оставались в пределах нормы, характерной для проявления любопытства и профессионального интереса. Контактов с объектом «Рид», кроме официально зафиксированных в вашем присутствии во время допросов, не обнаружено.
Это немного успокаивало, хотя и не снимало всех подозрений с Блэквуда. Его интерес к наследию Дрейка был понятен, учитывая семейную историю. Но вот следующая часть отчета заставила меня внутренне подобраться.
— По объекту «Кит», — бесстрастно продолжала Вежа, — выявлен ряд существенных поведенческих и физиологических аномалий. Первое: зафиксировано семь эпизодов на борту «Морского Ворона» во время стоянки на Барбадосе, когда при обсуждении в его непосредственной близости (радиус до трех метров от вашего положения) артефактов Дрейка, золота с острова Монито или планов на будущее, его физиологические показатели демонстрировали признаки сильного нервного напряжения. Учащение пульса на 15–25 ударов в минуту сверх фоновых значений, значительное повышение кожной проводимости, изменение частоты и глубины дыхания. Эти реакции не коррелировали с общей эмоциональной обстановкой и реакциями других членов команды, присутствовавших при тех же обсуждениях.
Я нахмурился, потер переносицу. Это уже было не просто мальчишеское волнение. Кит нервничал, когда речь заходила о сокровищах. Не радовался предстоящей добыче, как другие пираты, а именно проявлял признаки стресса. Словно боялся чего-то.
— Второе, — невозмутимо чеканил слова искусственный интеллект, — зафиксировано два скрытых контакта объекта «Кит» с объектом «Рид», плененным агентом Кромвеля, на борту «Морского Ворона» на Барбадосе. Первый контакт состоялся за день до запланированной казни Рида, его продолжительность составила около четырех минут. Произошел в районе камбуза, в период минимальной активности основной части команды. Второй контакт — за несколько часов до обнаружения тела Рида, продолжительность около шести минут. Зафиксирован в плохо освещенной части палубы у левого борта, скрытой от прямого обзора с квартердека. Аудиозапись этих контактов не представляется возможной из-за значительной дистанции до ваших аудиосенсоров и высокого уровня фонового шума. Однако, во время второго контакта визуально зафиксирован обмен малогабаритными предметами между объектом «Кит» и объектом «Рид».
Обмен предметами! Вот это уже было не просто подозрительно, это било набатом. Что мог Кит передать Риду или получить от него в такой обстановке? Информацию? Приказ? Или… или что-то более материальное, например, ключ к его кандалам или, наоборот, плату за услугу?
— И третье, наиболее значимое, капитан, — голос Вежи, казалось, стал чуть отчетливее, если так вообще можно выразиться о синтезированной речи, лишенной интонаций. — Зафиксированы четыре попытки объекта «Кит» получить несанкционированный доступ к водолазному колоколу, где, по вашим данным, хранились артефакты Дрейка. Все попытки были предприняты в ваше отсутствие на верхней палубе. Две из них — в ночное время, еще две — во время общей суматохи на корабле при подготовке к отплытию. В двух случаях он был замечен при попытке манипулировать с внешними запорными механизмами крышки люка колокола. Его действия были прерваны случайным появлением других членов экипажа.
Вот оно. Целенаправленные, упорные действия. Кит не просто крутился рядом, он пытался вскрыть колокол! И это было уже не туманное предположение, а факт, зафиксированный беспристрастной и точной системой.
Я тяжело откинулся на спинку резного кресла, пытаясь осмыслить услышанное. Кит. Мальчишка, которого я, можно сказать, вытащил из грязи на Тортуге, обогрел, накормил, дал шанс на новую, осмысленную жизнь. Он казался таким безобидным, почти ручным, таким преданным мне лично. И вот теперь Вежа выдает такой убийственный компромат. Скрытые ночные встречи с Ридом, человеком Кромвеля, нашим заклятым врагом. Обмен какими-то предметами за несколько часов до того, как Рида нашли с перерезанным горлом. И главное — настойчивые попытки влезть в колокол, где я по неосторожности спрятал бесценные артефакты. Картина складывалась, и она была омерзительной.
Выходило, этот юркий, вечно голодный воришка был далеко не так прост, как хотел казаться. Он вполне мог быть той самой «крысой», тем самым агентом на Барбадосе, о котором туманно упоминал Кокс на допросе. Возможно, Рид, опытный вербовщик, обработал его, пообещав золотые горы или призрачную свободу от пиратской жизни. А потом, когда Кит выполнил свою часть сделки — выкрал карты, — Рид стал для него или для его настоящих хозяев опасным свидетелем. И его убрали. Это объясняло бы и странное убийство на моем корабле, и таинственную пропажу карт.
Но оставались и нестыковки, занозы в мозгу. Если Кит украл карты, почему они оказались у Кокса, а не у самого Кита или его таинственных нанимателей? Передал их через Рида перед его смертью? Или Рид был лишь слепым посредником, а настоящий кукловод, дергавший за ниточки, оставался глубоко в тени, возможно, даже не на Барбадосе?
Я встал и беспокойно зашагал по просторному кабинету. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь массивные резные ставни, ложились на вытертый персидский ковер причудливыми, дрожащими узорами. Портобелло за окном жил своей новой, тревожной жизнью, а я стоял на пороге раскрытия внутреннего заговора, который мог пустить под откос все наши планы, всю нашу Вольную Компанию.
Данные Вежи были тяжелейшей уликой, но не могли служить окончательным приговором в мире, где правили не алгоритмы, а человеческие страсти. Мне нужны были подтверждения из плоти и крови. Нужны были доклады Стива, который сейчас, я отчаянно надеялся, не спускал цепких глаз с юнги Кита.
Даже не хочу думать какую сумму в очках влияния мне обошлась эта информация. Краем глаза увидел уже много нулей в уведомлении — не захотел смотреть и портить себе настроение.
— Вежа, — снова мысленно обратился я к системе, стараясь придать голосу твердость. — Сохрани этот анализ. Подготовь полную хронологию перемещений и контактов объекта «Кит» на Барбадосе. И продолжай негласный мониторинг, если он окажется в зоне прямой досягаемости твоих сенсоров. Любые подозрительные действия, контакты, попытки что-то скрыть — немедленно сообщай.
— Принято, капитан. Мониторинг активирован.
Я вышел на широкий каменный балкон, с которого открывался вид на главную площадь и дальше, на сияющую под тропическим солнцем гавань. Пиратские флаги — мой «Веселый Роджер», штандарты Моргана, Рока и других капитанов — лениво полоскались на легком утреннем бризе. Вдалеке, на рейде, чернел могучий силуэт «Морского Ворона». Мой корабль, моя гордость, моя плавучая крепость. И на этой, казалось бы, неприступной крепости завелся предатель.
Сердце неприятно сжалось от этой мысли. Кит… Если это действительно он, то я в очередной раз жестоко ошибся в людях. Но эмоции сейчас были непозволительной роскошью, слабостью, которой мог воспользоваться враг. Нужно было действовать хладнокровно, расчетливо, как хирург, удаляющий злокачественную опухоль. Подозрения, озвученные Вежей, были слишком серьезны, чтобы их игнорировать или отмахнуться. Теперь ход был за Стивом. И за Морганом, который должен был «прощупать» Блэквуда. Хотя после отчета Вежи подозрения в отношении последнего несколько поостыли, но полностью списывать его со счетов было преждевременно. В этом мире интриг и двойной игры никому нельзя было доверять до конца.
Но Кит… Кит уверенно выходил на первый план этой грязной истории. Его необъяснимая нервозность при упоминании сокровищ, его тайные шуры-муры с вражеским агентом, его настойчивый, воровской интерес к водолазному колоколу — все это складывалось в очень нехорошую, дурно пахнущую картину. Я чувствовал, что разгадка близка, но от этого предчувствия становилось только тревожнее. Предстояло, возможно, уже сегодня, заглянуть в глаза тому, кого я считал своим человеком, и увидеть там холодную пустоту предательства. И это испытание могло оказаться похлеще любого морского сражения или самого отчаянного штурма.
День тянулся мучительно долго, как раскаленная цепь якоря, уходящая в бездонную морскую пучину. Я пытался заниматься неотложными делами по управлению захваченным городом: распределял караулы, решал споры между разгоряченными победой и ромом пиратами, отдавал распоряжения по описи и охране захваченной добычи. Но все мысли были там, с Морганом и Стивом, с их негласным расследованием. Информация, полученная от Вежи, тяжелым грузом лежала на душе, требуя подтверждения или опровержения.