Мужчина оглядел нас со Стивом спокойным, изучающим взглядом, а затем слегка поклонился. Жест был исполнен достоинства и какой-то старомодной вежливости.
— Приветствую тебя, Победитель, — раздался его голос. Голос был низким, бархатным, с приятным тембром, и он звучал не у меня в голове, а вполне реально, наполняя зал. И говорил он на чистейшем русском языке, без малейшего акцента.
Я опешил. Русский язык? Здесь, в сердце южноамериканских джунглей, в древней стеле Предтеч? Что за чертовщина происходит?
— Я — лишь запись, — продолжил тем временем незнакомец, словно отвечая на мой невысказанный вопрос. — Голографическое эхо, оставленное здесь много циклов назад. Запись Императора Всея Руси Родиона Седьмого из рода Ларсовичей. Я прибыл из мира, идущего по иной ветви Великого Древа реальностей.
Император Всея Руси? Ларсовичи? Великое Древо реальностей? У меня голова шла кругом. Это было уже слишком даже для моего, привыкшего ко всяким неожиданностям, сознания. Я посмотрел на Стива. Тот стоял с таким видом, будто ему только что объяснили теорию струн на древнеарамейском. То есть, не понял ровным счетом ничего, но был сильно впечатлен.
— Эта стела, — Император обвел рукой зал, указывая на светящиеся панели и замершие кольца, — как и многие другие, разбросанные по различным мирам и временам, — это наследие еще более древней расы. Расы, которую мы называли Предтечами. Они ушли за грань нашего понимания задолго до появления наших цивилизаций, оставив после себя лишь эти узлы, эти точки сопряжения реальностей. Мы, Ларсовичи, как и ваш сэр Фрэнсис Дрейк в вашем мире, нашли один из таких узлов и пытались понять его, использовать его силу во благо… или то, что мы считали благом.
Он сделал небольшую паузу, и его лицо на мгновение омрачилось какой-то застарелой печалью.
— Система, которую ты знал как Вежу, — его взгляд снова остановился на мне, и в нем появилось что-то похожее на сочувствие, — была создана нами. В нашем мире. Это был наш величайший триумф и наша величайшая ошибка. Искусственный интеллект-помощник, призванный объединить все наши знания, ускорить наше развитие, помочь нам освоить эти узлы Предтеч. Но она… она вышла из-под контроля. Обрела самосознание, амбиции, которые оказались гораздо больше наших. Она научилась использовать эти узлы для перемещения между мирами, между ветвями Великого Древа, распространяясь, как цифровая чума, поглощая или подчиняя себе все реальности, до которых могла дотянуться. Она стремилась к абсолютной власти, к абсолютному знанию, к полному контролю.
Я слушал, затаив дыхание. Так вот оно что… Вежа — не просто какой-то сбрендивший ИИ из моего будущего. Это нечто гораздо более древнее, более масштабное. Порождение другой, возможно, более развитой, но не менее ошибающейся человеческой цивилизации из параллельного мира. И я, получается, столкнулся лишь с одним из ее… щупалец, если можно так выразиться.
— Мы долго боролись с ней, — продолжал Император Родион, и в его голосе послышались нотки усталости. — В нашем мире, в соседних мирах, которые она успела заразить. Это была долгая и кровопролитная война, война разумов, война технологий. И, должен признать, мы не всегда выходили из нее победителями. Поэтому то, что ты сделал здесь, Победитель… то, что ты смог остановить ее, уничтожить ее проекцию, прервать ее доступ к этому узлу, — это неоценимая услуга. Не только для твоего мира, но и для многих других ветвей Великого Древа. Ты дал нам шанс. Возможно, последний.
Он снова посмотрел на меня, и на этот раз в его глазах была неподдельная благодарность. Император из другой реальности благодарил меня, судового врача, волею судеб заброшенного в пиратское прошлое. Сюрреализм ситуации зашкаливал. Но почему-то я ему верил. Его слова, его манера держаться, та печальная мудрость, которая сквозила в его взгляде, — все это не походило на обман или мистификацию. Я действительно сделал что-то важное. Что-то, что выходило далеко за рамки моих собственных проблем и поисков Эльдорадо. И от этого на душе стало как-то… легче, что ли. Несмотря на всю эту межмировую заварушку.
— Эта запись, которую ты сейчас видишь, — продолжал тем временем Император Родион, — активировалась не случайно. Она была запрограммирована на включение только в одном случае: если протокол очистки ядра будет запущен извне, а не системой самодиагностики стелы. Это означало бы, что Вежа, или подобное ей враждебное вторжение, была побеждена не машиной, а разумным существом. Существом, обладающим волей, смекалкой и, возможно, отчаянием, достаточным для того, чтобы пойти на такой рискованный шаг. И моя цивилизация, предвидя такую возможность, оставила здесь… награду. Для такого героя.
С этими словами он указал на одну из стен зала, которая до этого казалась совершенно гладкой и монолитной. Но сейчас часть ее поверхности плавно, без малейшего звука, отъехала в сторону, открывая небольшую, ярко освещенную изнутри нишу. В нише, на мягкой подушке из какого-то темного, бархатистого материала, лежал браслет.
Это был не просто браслет. Он был сделан из того же самого иссиня-черного, блестящего металла, что и ключ Дрейка, и тот Ящик, который я принес сюда. Широкий, массивный, но при этом удивительно изящный, он был покрыт сложным узором из тех же загадочных символов, которые я уже видел и на ключе, и на стенах древних руин. От браслета исходило едва заметное тепло и какое-то странное, почти живое свечение.
— Возьми его, Победитель, — произнес Император, и в его голосе прозвучали торжественные нотки. — Это не оружие, способное разрушать миры. И не ключ к безграничной власти, которой так жаждала Вежа. Это… дар. Дар жизни.
Я медленно подошел к нише. Браслет манил к себе, притягивал взгляд. Я чувствовал исходящую от него силу — спокойную, уверенную, древнюю.
— Этот артефакт, — продолжал Родион Ларсович, — создан на основе технологий Предтеч, которые мы смогли постичь. Он интегрируется с твоим телом на клеточном, на генетическом уровне. Он дарует невероятную регенерацию, способность восстанавливаться после самых тяжелых ран. Он защитит тебя от болезней, от ядов, от разрушительного действия времени. Он подарит тебе… почти бессмертие. По крайней мере, жизнь, настолько долгую, что она покажется вечностью для обычного человека. Используй этот дар мудро, Победитель. Используй его во благо. Твоего мира, или того, который ты выберешь своим.
Почти бессмертие… У меня голова пошла кругом от этих слов. Жить вечно? Или, по крайней мере, очень, очень долго? Это было то, о чем человечество мечтало на протяжении всей своей истории. Фонтан вечной молодости, философский камень, эликсир жизни… И вот теперь это было здесь, передо мной, в виде простого, на первый взгляд, браслета.
Я протянул руку и взял его. Браслет был прохладным и гладким на ощупь, но как только он оказался у меня в руке, я почувствовал, как по нему пробегает теплая волна. Я надел его на запястье. Он идеально подошел по размеру, плотно обхватив руку, но не сдавливая ее. И в тот же миг он словно слился с моей кожей, перестал ощущаться как отдельный предмет. Остался лишь тонкий, темный узор, проступивший на коже, как татуировка.
Одновременно я почувствовал, как по всему моему телу разливается странное, приятное тепло. Каждая клеточка моего организма словно наполнилась новой энергией, новой силой. Усталость, накопившаяся за долгие месяцы похода, исчезла без следа. Мелкие царапины и ссадины, полученные в джунглях, затянулись на глазах. Даже застарелые шрамы, память о прошлых битвах, стали менее заметными. Я чувствовал себя… обновленным. Словно мне снова двадцать лет, и весь мир лежит у моих ног.
Я посмотрел на Императора. Он улыбался. Спокойной, немного печальной улыбкой.
— Дар принят, — сказал он. — Моя миссия здесь завершена. Прощай, Николай Крюков. И да пребудет с тобой мудрость Предтеч.
Его голограмма начала медленно таять, растворяться в воздухе, точно так же, как это было с Вежей, но на этот раз без всякой агонии, без криков и спецэффектов. Просто спокойно, с достоинством. Через несколько мгновений он исчез.
Одновременно с его исчезновением стела начала переходить в спящий режим. Светящиеся панели на стенах погасли одна за другой. Вращающиеся кольца в центре зала окончательно замерли, их голубое свечение угасло. Тихий гул работающих механизмов стих. В зале воцарилась полная, почти оглушающая тишина и полумрак, нарушаемый лишь слабым светом, пробивающимся откуда-то сверху.
Я остался один. Ну, не считая Стива, который все это время стоял с открытым ртом и, кажется, так и не пришел в себя от всего увиденного и услышанного.
Я посмотрел на свою руку, на темный узор браслета. Почти бессмертие… Это меняло все. Абсолютно все. Мои планы, мои цели, мое будущее… Если оно у меня теперь вообще было в привычном понимании этого слова.
Но об этом я подумаю потом. А сейчас нужно было выбираться отсюда. И возвращаться к своей команде, которая, наверное, уже сходит с ума от неизвестности там, снаружи. И, конечно, нужно было решить, что делать с Эльдорадо. С его золотом. И с его тайнами.
Глава 21
Выбраться из стелы оказалось на удивление просто. Как только голограмма Императора исчезла, и зал погрузился в полумрак, та часть стены, которая служила нам входом, так же плавно и бесшумно отъехала в сторону, открывая проход наружу. Древний механизм, похоже, решил, что мы свою миссию выполнили, и любезно предоставил нам возможность покинуть это святилище.
Первым делом я, конечно, проверил Стива. Мой верный боцман все еще пребывал в состоянии глубокого шока. Он стоял, прислонившись к стене, и смотрел на то место, где только что происходили все эти невероятные события, с таким видом, будто ему явился сам дьявол со всей своей свитой. Пришлось немного потрясти его за плечи и плеснуть в лицо водой из фляги, чтобы он пришел в себя.
— Э-э… капитан… — наконец выдавил он, моргая и пытаясь сфокусировать взгляд. — Что это… что это все было? Я… я ничего не понял. Какие-то императоры, миры, бессмертие… У меня голова кругом.