Доктор Крюк
Глава 1
Холод… Дикий, пронизывающий холод. Соленая вода — в глазах, во рту, в носу… Кажется, я захлебываюсь. Пытаюсь откашляться, но вместо этого получаю новую порцию воды, обжигающей легкие. Голова раскалывается. Где я? Что происходит?
Меня швыряет из стороны в сторону. Вокруг — кромешный ад. Темная, почти черная вода сливается с таким же черным, грозовым небом. Я пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, но руки скользят по воде, не находя опоры. А нервишки-то на старости лет уже пошаливают. Я тону…
Вдруг — удар. Обо что-то твердое. Я инстинктивно цепляюсь за этот спасительный обломок. Мачта? Обломок старинной мачты? Но откуда? Вспышка молнии на мгновение освещает ревущий хаос вокруг. И я вижу силуэт.
В нескольких метрах от меня, на той же мачте, что и я, держится человек. Худой, в каких-то невероятных лохмотьях. Он похож на пирата из старого кино с Джони Депом! Актер-аниматор? У него рваная бандана, обтрепанная рубаха и серьга в ухе. Не хватает только кривой сабли и одноглазой повязки.
— Эй! — кричу я, перекрывая рев ветра. — Держись!
Он поворачивает ко мне голову. Взгляд мутный и полубезумный. Кажется, он меня даже не слышит. Или не понимает.
— Плывем! — ору я, показывая рукой в сторону, где, как мне кажется, должен быть берег. — Вместе! К берегу!
Сил почти не осталось. Руки — как плети, ноги сводит судорогой. Холод пробирает до костей, но я не могу сдаться. Не сейчас и не здесь. Я слишком… слишком… Что «слишком»? Память — как разбитое зеркало, острые осколки которого болезненно коляться и ни один не складывается в цельную картину.
Мы с товарищем по несчастью смогли «состыковать» поломанные мачты и пытаемся грести. Точнее, барахтаться, отчаянно цепляясь за скользкую мачту. Каждая волна — как удар кулака, который так и хочет оторвать нас от спасительной деревяшки и утащить в бездну. Я уже не чувствую холода — только тупую, всепоглощающую усталость.
Мой странный спутник что-то бормочет. Я прислушиваюсь, но разобрать слова невозможно. Он смотрит на меня с какой-то тоской.
— … в глазах… — доносится до меня сквозь шум шторма. — … святого…
Он тянет ко мне руку, сжимая в кулаке какой-то предмет. Маленькая, темная бутылочка… из-под рома, кажется.
— … Бернара… — еле слышно произносит он.
И это он на ломанном английском говорит.
Он вкладывает какую-то бутылочку мне в ладонь и его хватка слабеет. Волна с легкостью отрывает его от мачты. Я кричу, пытаюсь схватить его, но слишком поздно. Его уносит в сторону, и он исчезает.
Один. Я остался один.
Бутылочка, странная фраза «В глазах святого Бернара»… Что это значит? Я трясу головой, пытаясь прогнать наваждение. Сейчас не время для загадок. Нужно плыть пока есть силы и пока есть хоть какая-то надежда на спасение.
Берег! Мне кажется, я вижу берег! Темная полоска на горизонте, все ближе и ближе. Робкая надежда вспыхивает в груди. Я должен доплыть! Я обязан доплыть!
Каждый гребок дается с неимоверным трудом. Руки немеют, мышцы сводит судорогой. Кажется, что я плыву уже целую вечность. И берег становится все ближе. Я различаю уже не просто полоску, а очертания деревьев и скал.
Удар. Мое старое тело ощутило сильный удар о песок. Волна выбрасывает меня на берег. Я лежу, не в силах пошевелиться, захлебываясь водой и песком. Главное, я жив. Я на суше.
Медленно, с огромным трудом, я переворачиваюсь на спину. Надо мной — серое, грозовое небо. Вокруг — обломки. Много обломков. Доски, веревки, какие-то ящики… Все, что осталось. От чего?
И тут нахлынули воспоминания. Они были такими яркими и ослепительными, что я зажмурился.
Круиз! Роскошный круизный лайнер «Принцесса Карибов»! Белоснежный красавец, сверкающий огнями, рассекающий лазурные воды Карибского моря. Я, Николай Петрович Крюков, семидесяти лет от роду, стою на палубе, вдыхая свежий морской бриз. В руке — бокал шампанского, в душе — ощущение абсолютного счастья.
Внуки Леночка и Ванечка. Это они подарили мне этот круиз. Мои любимые внуки! Они знали, что я всю жизнь мечтал побывать на Карибах. Всю жизнь, проведенную на кораблях, в качестве судового врача, я грезил об этих райских островах, о теплом море, о солнце. И как назло ни разу не был в этих краях за весь период службы. И вот, мечта сбылась! Юбилей в 70 лет и такой подарок!
Первые дни круиза были похожи на сказку. Яркое солнце, лазурное море, белоснежный песок пляжей. Мы останавливались на разных островах, купались, загорали, пробовали экзотические фрукты. Я познакомился с интересными людьми, слушал живую музыку и танцевал. Я чувствовал себя молодым, полным сил и энергии. Казалось, что сама жизнь улыбается мне, даря возможность наверстать упущенное.
Я помню, как стоял на верхней палубе, любуясь закатом. Солнце медленно погружалось в море, окрашивая небо и воду в невероятные цвета — от нежно-розового до огненно-красного. В тот момент я подумал, что это — самый счастливый день в моей жизни.
А потом начался шторм. Внезапно. Как будто кто-то щелкнул выключателем. Еще минуту назад было тихо и спокойно, и вдруг — рев ветра, грохот волн и тьма.
Лайнер бросало из стороны в сторону, как щепку. Пассажиры были в смятении. Крики, плач, молитвы. Я, как врач, пытался помочь и успокоить. Помню, как помогал женщине с ребенком, как перевязывал рану какому-то мужчине.
А потом — огромная волна. Она накрыла палубу с головой. А я оказался за бортом. После — удар и темнота.
И вот я здесь. На берегу незнакомого острова. Вокруг — обломки корабля. Тело болит нещадно, каждый мускул ноет от напряжения. А голова гудит, как трансформаторная будка.
И еще я сильно ударился головой, видимо. Иначе как объяснить этот странный, незнакомый голос. Он звучит у меня в голове.
«Инициализация… Проверка систем…»
Я зажмуриваюсь, трясу головой. Что это? Галлюцинация? Последствия удара? Нехватки кислорода?
«Связь установлена…»
Голос не исчезает. Он спокойный, ровный и какой-то механический.
«Носитель обнаружен. Приветствую вас, Николай».
Я открываю глаза. Вокруг — все тот же пейзаж: обломки, песок и пальмы. Темень.
Но голос продолжает звучать у меня в голове.
— Кто ты? — шепчу я, с трудом разжимая пересохшие губы.
«Не беспокойтесь, Николай. Я — Вежа».
Перед глазами появилась красивая надпись:
«Вежа».
Вежа? Что это за имя такое?
«Вежа — система. Для лучшего удобства можете воспринимать меня как нейросетевую систему поддержки»
Нейросетевая чего? Я медленно сажусь, опираясь на руки. Голова кружится, но я пытаюсь сосредоточиться. Что все это значит? Я схожу с ума?
Вежа. Нейросетевая система поддержки. Голос в моей голове. Это не сон. И не бред сумасшедшего. Я чувствую это каждой клеточкой своего измученного тела. Я — врач. Пусть и на пенсии, пусть и судовой, но врач. Я привык доверять своим ощущениям, своему опыту. И мой опыт говорит мне, что это реально.
Я сижу на мокром песке, прислонившись спиной к какому-то обломку, и пытаюсь осмыслить происходящее. Вокруг — пейзаж, достойный кисти Айвазовского: разбросанные по берегу обломки, вывороченные с корнем пальмы, песок, смешанный с водорослями и осколками стекла. И жуткая, давящая тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя и голосом в моей голове.
«Николай, ваше состояние требует немедленного вмешательства. Я могу стабилизировать ваши жизненные показатели».
— Что ты такое? — повторяю я, стараясь говорить четче.
Горло все еще саднит, но голос уже не такой хриплый.
«Я — Вежа. Автономная система, разработанная для оказания помощи носителям, обладающим высоким потенциалом обработки информации. Вы — один из таких носителей».
Носитель, потенциал, обработка информации? Я — судовой врач! Я лечил людей, выписывал рецепты, делал перевязки. При чем тут какие-то системы?
— Я… не понимаю, — признаюсь я. — Я врач, а не… программист.
«Ваша профессия не имеет значения. Важен ваш мозг. Его уникальная способность адаптироваться, обучаться, анализировать… Вы — идеальный носитель для Вежи».
Идеальный носитель. Звучит странно.
«Моя задача — помогать вам. Я не причиню вам вреда».
Голос такой спокойный, ровный, почти убаюкивающий. Но я не могу отделаться от ощущения, что что-то не так. Что-то скрыто.
— Помогать? — переспрашиваю я. — Как? Чем ты можешь мне помочь?
«Я могу предоставить вам доступ к огромному объему информации. Я могу анализировать данные, прогнозировать события, предлагать оптимальные решения. Я могу даже влиять на реальность».
На что влиять? На реальность? Это уже за гранью моего понимания. Я — реалист. Я верю в то, что вижу, что могу потрогать, что могу объяснить с точки зрения науки. А тут система, влияющая на реальность.
«Ваше тело сильно повреждено, носитель. Вам требуется срочная медицинская помощь».
Вежа права. Я чувствую это. Тупая, ноющая боль во всем теле. Головокружение и слабость. Семьдесят лет — это не шутки. Особенно после такого приключения.
И тут в голове всплывает мысль. Дерзкая, безумная, но такая заманчивая.
— Ты… — Я замираю. — Ты сказала, что можешь влиять на реальность…
«Да, носитель».
— А омолодить мое тело… ты можешь?
Молчание. Долгое молчание. Я уже начинаю думать, что Вежа отключилась. Или что я действительно сошел с ума.
«Да, носитель. Омоложение возможно».
Робкая надежда, слабая, но все же надежда, воспарила в душе.
«Однако это потребует значительных затрат энергии. В единицах вашей реальности — очков влияния».
Очки влияния? Это еще что за зверь?
«Полное омоложение вашего организма до оптимального биологического возраста… 30–35 лет потребует 12 000 очков влияния в день».