— А если семьи нет?
— Тогда братве, — пожал плечами щуплый матрос. — Но у Люка брат есть. В Порт-Рояле живет. Вот ему и отвезем.
Матросы, кряхтя, подняли сундук и, не обращая на меня больше никакого внимания, вынесли его из каюты.
Я с тоской смотрел им вслед. Вот так, прямо из-под носа, уплыла, возможно, единственная ниточка, которая могла бы привести меня к разгадке тайны Джима и карты сокровищ! Ведь в сундуке Люка могли быть какие-нибудь письма, записи, да мало ли что еще!
Надо было обыскать этот сундук, пока была возможность! А теперь уже поздно.
Я сделал себе еще одну пометку в своем импровизированном блокноте: «Узнать, где будут хранить сундук Люка». Нужно будет как-нибудь, при случае, разузнать у матросов, куда они его дели. Может быть у меня будет шанс заглянуть в него.
Проводив взглядом матросов с сундуком, я оглядел каюту.
Ну вот, только-только появилась надежда на то, что удастся разузнать что-то о Джиме и карте, и тут такой облом.
С этими невеселыми мыслями я опустился на койку. Упустил сундук — это, конечно, досадно, но не смертельно. В конце концов, у меня есть юнга Сэм, который, может и покопаться в этом сундуке.
Усевшись поудобнее, я оперся рукой о подушку. И тут же почувствовал, что под подушкой что-то есть. Что-то твердое, небольшое, прямоугольное.
Я привстал и приподнял подушку. Под ней лежал небольшой предмет, завернутый в промасленную тряпицу. Осторожно развернув тряпку, я увидел книжку. Маленькую, размером с ладонь, в потрепанном кожаном переплете.
Библия? Но нет, слишком уж маленькая и потрепанная для Священного Писания. Да и вряд ли Люк, этот прожженный пират, был таким уж набожным человеком. Но и в умении читать и писать были у меня сомнения. Но не будем плохо думать о бедолаге.
Личный дневник?
Бинго!
Глава 9
Я с замиранием сердца раскрыл книжицу. Обветшалые страницы, пожелтевшие от времени, пахли сыростью и чем-то еще. Ромом? Или, может быть, порохом?
Аккуратно перелистываю страницы. Пусто. Пусто… Пусто… Я разочарованно вздохнул. Неужели Люк был настолько безграмотным, что не мог даже пары строк чиркнуть? Или же он был настолько скрытным, что не доверял свои мысли даже бумаге?
Листаю дальше, уже без особой надежды. И на самой последней странице, в самом низу, мелким, едва разборчивым почерком, выведено на английском:
«В глазах святого Бернара».
Опять та самая фраза, которую прошептал умирающий пират на обломке мачты! И вот теперь она снова передо мной, на страницах дневника Люка!
Сомнений нет — это ключ к разгадке. Ключ к тайне карты сокровищ! Но что же это значит? Что за «глаза»?
Священник в деревне упоминал Бернара из Ментона, строителя приютов в Альпах. Но при чем тут Альпы? Мы же в Карибском море! Или же сокровища спрятаны не здесь, а где-то совсем в другом месте?
Может, это какой-то шифр? Кодовое слово? Или название места? Города? Острова? Горы?
Нужно будет расспросить Вежу. Может быть, у нее есть какая-нибудь информация об этом святом Бернаре и его «глазах». Хотя, зная эту хитрую нейросеть, она наверняка потребует за это кучу очков влияния. Или, что еще хуже, начнет морочить мне голову своими обычными отговорками про «недостаточный уровень доступа» и «необходимость достижения ранга 'Староста».
Я выглянул за дверь каюты. По палубе бегали матросы, что-то таскали, перекрикивались, спорили. Слышались команды боцмана, скрип снастей, плеск волн за бортом. Мы шли на всех парусах куда-то на восток.
— А куда плывем? — спросил я первого же пирата, выходя из каюты.
— На Сент-Китс, — ответил матрос, пожимая плечами.
Даже так. Это один из островов на северо-востоке Карибского моря.
— А зачем мы туда плывем?
— А кто ж его знает, Док, — хмыкнул матрос. — Капитан нам не докладывается. Сказал — на Сент-Китс, значит, на Сент-Китс. Дело у него там какое-то, видать.
Какое еще «дело» может быть у пиратского капитана в английской колонии? Сент-Китс, как и «Гроза Морей», и сам Роджерс, и большинство команды — все они были родом из Англии. А у Тортуги мы подобрали бывшего французского губернатора. А Франция с Англией никогда не дружили. Правда, я не знаю какие у них сейчас отношения. Это добавляло вопросов.
Из обрывков разговоров, доносившихся с палубы, я понял, что «Гроза Морей» действительно держит курс на этот остров.
Корабль мерно покачивался на волнах, скрипели снасти, хлопали на ветру паруса. А я, вооружившись тряпкой, ведром с водой и обломком старого веника, который раздобыл у боцмана, принялся наводить порядок в своей новой каюте.
Люк, конечно, был тем еще засранцем. Паутина по углам, вековая пыль на столе и койке, грязные тряпки. Но ничего, справимся. В конце концов, я же судовой врач, а не какой-нибудь там драный пират. Чистота и порядок — залог здоровья, как физического, так и морального.
Я выскреб грязь, вымел мусор, отмыл стол и пол, протер окно (теперь в каюту проникало еще больше света — красота). Постелил чистое белье, которое выпросил у квартирмейстера Сквиббса (не без труда — тот еще скупердяй оказался). Привел каюту в божеский вид. Теперь здесь можно было жить, не опасаясь подцепить какую-нибудь заразу.
На столе, аккуратно разложив свои трофеи, я устроил подобие аптекарского прилавка. Вот — пучки сушеных трав, заботливо перевязанные бечевкой. Вот — корешки, завернутые в промасленную бумагу. Вот — бутылочки с настоями и порошками. А вот то, что надо было выбросить из-за сомнительной пользы. Все это богатство я приобрел в деревне, и теперь оно должно было служить мне верой и правдой.
Только я закончил со своими приготовлениями, как в дверь постучали.
— Док, можно? — раздался знакомый голос.
— Ли! Заходи, дружище! — обрадовался я.
На пороге появился кок, с неизменной улыбкой на лице. В руках он держал большую миску, накрытую чистой тряпицей. От миски исходил такой аппетитный аромат, что у меня непроизвольно заурчало в животе.
— Док, я тут тебе гостинчик принес, — сказал Ли, ставя миску на стол. — Попробуй, оцени.
Он откинул тряпицу, и я увидел нечто, напоминающее большую, дымящуюся лепешку, посыпанную сверху какими-то семенами и зеленью.
— Что это? — спросил я, с любопытством разглядывая блюдо.
— Это… — Ли хитро прищурился, — … это «Лунная лепешка по-карибски». Мой фирменный рецепт. Я взял за основу традиционный китайский пирог «юэбин», но добавил в него кое-что пиратское.
Я осторожно отломил кусочек лепешки. Тесто было мягким, воздушным, с приятным сладковатым вкусом. А внутри была начинка из сушеных фруктов, орехов, каких-то специй и кусочков вяленого мяса!
— Очень вкусно, Ли! — похвалил я, отправляя в рот очередной кусок. — Необычно, но очень вкусно!
— То-то же! — Ли довольно улыбнулся. — Я знаю толк в еде. А ты, Док, знаешь толк в травах.
— Кстати, о травах… — вспомнил я, — У тебя есть женьшень? Есть, я видел, не жадничай.
— Ну есть, — подозрительно кивнул Ли. — Остался всего один корешок. Последний. И я его так просто не отдам.
— А что же ты хочешь взамен? — спросил я, понимая, что Ли шутит.
— Сундук с сокровищами! — Ли расхохотался. — Не меньше!
Я сделал вид, что задумался.
— Хм… А какой сундук? Большой? Маленький?
— Самый большой! — Ли подхватил шутку. — Самый тяжелый! И чтобы весь был забит золотыми дублонами! И еще чтобы сверху лежали бриллианты размером с кулак!
— Ну, знаешь ли, Ли, — я покачал головой, — за такой сундук я бы сам в Китай сгонял и сам накопал бы твоего женьшеня!
Мы оба рассмеялись.
— Ладно, Док, шутки шутками, — сказал Ли, отсмеявшись, — а женьшень тебе действительно нужен?
— Нужен, Ли, — признался я. — Для дела. Капитану нашему… кхм… лекарство готовлю.
— А-а-а, — протянул Ли. — Понимаю. Ну, тогда ладно. Так и быть, отдам тебе последний корешок. Но с тебя должок!
— Договорились, Ли, — я хлопнул его по плечу. — Буду должен.
Мы еще немного поболтали, обсуждая предстоящее плавание к Сент-Китсу, слухи о «деле» капитана Роджерса и прочие пиратские новости.
Ли, забрав опустевшую миску и пообещав заглянуть позже, отправился обратно на камбуз, а я, доев остатки «Лунной лепешки по-карибски» (действительно, очень вкусно!), решил вынести мусор, который остался после уборки.
Я не заметил как наступил вечер. За день я немного вымотался. Насыщенный он оказался.
Собрав в тряпицу остатки еды и прочий мелкий мусор, я направился к отхожему месту — специальному отверстию, предназначенному для этих целей. Выбросив мусор, я полюбовался набегающими волнами и, насладившись свежим морским бризом (насколько это было возможно рядом с отхожим местом), отправился обратно в каюту.
И вот тут-то я заметил дочь губернатора.
Она стояла у перил, оперевшись на них руками и глядя куда-то вдаль, в бескрайнюю синеву моря. Стройная фигурка в светлом платье, длинные волосы, разметавшиеся по плечам.
Сначала я хотел пройти мимо. Мало ли, о чем она там грустит? Может, о своем вредном характере. Может, о женихах. Не мое это дело.
Я уже почти миновал ее, как вдруг услышал всхлип. Да, точно, всхлип. Тихий, сдавленный, но вполне различимый.
— Тьфу ты! — выругался я про себя.
Ну как тут мимо пройти?
Я остановился, сделал несколько шагов назад.
— Леди, — обратился я к ней, — все в порядке? Могу я чем-то помочь?
Она вздрогнула и медленно повернулась ко мне. Лицо ее было испуганным, а глаза — красными от слез.
— А… Это вы, Крюк, — произнесла она, шмыгнув носом.
Я подошел ближе.
— Что-то случилось?
Она отвела взгляд, снова уставившись в морскую даль.
— Ничего, — тихо ответила она. — Просто грустно.
— Понимаю, — кивнул я. — Дальняя дорога, неизвестность… Нелегко, наверное, покидать эти места.
Она молчала, лишь плечи ее чуть вздрагивали от сдерживаемых рыданий.
— Знаете, — продолжил я, — меня ведь тоже… Крюком-то не всегда звали. Николай я. Николай Крюков. А вас… Все «леди» да «леди». Как вас зовут-то по-настоящему?