Я поставил факел в трещину на стене, чтобы свет падал на сундук, и подошел ближе. Руки сами потянулись к крышке. Я ожидал замка, цепей, какого-то подвоха — Дрейк ведь был не дурак. Но нет. Сундук не был заперт. Я взялся за края, потянул, и крышка со скрипом поддалась, открывая то, что скрывалось внутри. Я выдохнул, глядя на содержимое.
Глава 22
Я уставился в сундук, и пламя факела отразилось в том, что лежало внутри, ослепив меня на миг. Золото. Монеты, слитки, цепи — все сверкало, как маленькие солнца, замурованные под землей. Сундук был размером с полметра в ширину, полметра в высоту и метр в длину — не огромный, но увесистый. Я прикинул в уме: такой объем, если набить его золотом под завязку, мог вместить примерно 200–250 килограммов, учитывая плотность золота. Но он не был заполнен целиком — где-то треть пространства занимало не золото, а что-то другое. Я провел рукой по куче монет, чувствуя их холодную тяжесть. Испанские дублоны, английские гинеи, какие-то потертые куски с непонятными клеймами — Дрейк явно грабил всех подряд. Среди золота поблескивали драгоценные камни — рубины размером с ноготь, изумруды, что переливались зеленью даже в тусклом свете, и россыпь жемчуга, белого и черного, как слезы моря. Я хмыкнул. Это было богатство, о котором пираты вроде Роджерса могли только мечтать.
Но мое внимание быстро переключилось на то, что лежало поверх сокровищ. В углу сундука, будто нарочно уложенный так, чтобы его заметили, стоял ящик. Небольшой, деревянный, размером с толстую книгу, с резной крышкой и железными уголками. На нем лежали несколько пожелтевших листков, прижатых драгоценными камнями, чтобы не унесло сквозняком. Я взял один из них, поднес к факелу. Почерк был неровный, но разборчивый — явно писано в спешке. Вверху стояла подпись: «Фрэнсис Дрейк». Я пробежал глазами текст: обрывочные записи о плавании, упоминания каких-то «теней на закате» и «ключа к вечности». Ничего конкретного. Может Дрейк с ума сошел от этого богатства?
Я положил листки обратно и присмотрелся к ящику. На крышке была вырезана надпись: «Открыть только в Эльдорадо». Рядом — грубый рисунок, похожий на крылатого змея, и несколько слов на латыни, которых я не понял. Эльдорадо? Золотой город из легенд? Я хмыкнул. Что за чертовщина? Это что, очередная загадка? И тут я заметил, что под ящиком торчит уголок очень плотной ярко-желтой бумаги. Я потянул — еще один кусок потрепанной карты. Опять карта! Я сунул ее в карман. Дрейк, старый лис, явно любил играть с теми, кто найдет его добычу.
Ящик я трогать не стал. «Ящик Пандоры» — мелькнула фраза на бумагах. Я невольно отшатнулся. В легендах он приносил беду, а я и без того по уши в долгах и пиратских разборках. Открыть его? Нет уж. Надпись про Эльдорадо звучала как предупреждение, и я не собирался испытывать судьбу прямо здесь, в сырой пещере под Монито. Золото и камни — это я унесу, а этот ящик пусть пока полежит. Надо было возвращаться к команде, но сначала — решить, как вынести добычу. И что делать с этой новой тайной Дрейка.
Я стоял над сундуком. Сырой воздух пещеры оседает на коже, а факел в руке потрескивает, бросая дрожащие отблески на золото и драгоценности. 200 килограммов монет и слитков, россыпь рубинов, изумрудов и жемчуга — все это было моим, добычей Доктора Крюка, который вырвал сокровища у судьбы. Половину золота я отдам все же Анри и Филиппу. Но ящик — этот проклятый деревянный ящик с надписью «Открыть только в Эльдорадо» нужно спрятать.
Он лежал поверх золота, будто дразня меня своей тайной. Я уже сунул в карман новый кусок карты, но заметил, что под ящиком что-то еще есть. Осторожно, чтобы не повредить резьбу, я приподнял его и вытащил несколько листков — таких же пожелтевших и потрепанных, как те, что лежали сверху. На них тоже был почерк Дрейка — неровный, торопливый, с пятнами чернил, будто он писал их в шторм, при свете фонаря. Я сел на холодный камень, поднес факел ближе и начал читать.
Первый лист был коротким, почти как записка самому себе. «Я, Фрэнсис Дрейк, капитан и слуга короны, оставляю сие для тех, кто найдет мой след. Золото — лишь приманка, видимая часть того, что я спрятал. Истинное сокровище — не в металле, а в знании, что я унес с собой. Но бойтесь, ибо оно опасно в одних руках». Я хмыкнул. Опасно? Это он о ящике? Или о чем-то еще? Дрейк явно не хотел, чтобы все досталось одному — мне, например. Но я продолжил читать. Внутри закипает любопытство пополам с раздражением.
Второй лист был длиннее, испещренный мелкими строчками. «В 1579 году, после плавания вдоль берегов Нового Света, я нашел то, что не искал. Индейцы, чьи имена я не смогу выговорить, показали мне путь к месту, что они называют Золотой землей. Не Эльдорадо из сказок, но нечто большее. Я взял лишь крупицу их секрета, ибо большего не вынести человеку. Силы, что там таятся, могут дать вечность или гибель — я видел это в глазах их жрецов. Я спрятал ее здесь, на острове, что похож на пса, дабы никто не нашел без карты. Но я разорвал ее, дабы ни один жадный глупец не собрал все воедино».
Я замер. Вечность или гибель? Это что, он про ящик? И про карту, что я собрал? Но теперь у меня еще один кусок — значит, это не конец?
Третий лист был самым странным. «Я боялся, что один человек возьмет все. Золото — для команды, камни — для жадности, но ключ — только для достойных. Я разделил его путь на части, и каждая часть — испытание. Если ты читаешь это, ты прошел первое. Но знай: если соберешь все и откроешь то, что я запер, мир может измениться. Или рухнуть. Я видел, как умирали те, кто касался этого без веры. Эльдорадо — не просто место, это суд. И я не хочу, чтобы судья был один».
Я потер виски. Дрейк явно спятил под конец жизни. Он говорил загадками, как какой-то проклятый оракул. Ключ? Это ящик? И что за суд в Эльдорадо? Я бросил взгляд на резную крышку с крылатым змеем и надписью. Открывать его я не собирался — не дурак же. Но слова Дрейка засели в голове.
Четвертый лист был почти разорван, но я разобрал главное. «Остров-собака — лишь начало. Карта, что я оставил, ведет дальше. Найди остальные части, если хватит смелости. Но помни: я спрятал это не для славы, а для спасения. Слишком много силы в одних руках — это смерть. Я видел, как мои люди гибли от жадности, и не хочу, чтобы мир последовал за ними».
Я сжал лист в кулаке. Опять эта его паранойя про «одни руки». Он что, думал, что я один все утащу? Хотя, я ведь и правда здесь один, в пещере, с сундуком и ящиком. Но у меня команда, Филипп, Анри, Маргарет — я не собираюсь их кидать. Или собираюсь? Я хмыкнул. Нет, не собираюсь. Пока.
Был еще один лист. Он был коротким, но от него у меня по спине побежали мурашки. «Если ты нашел это, ты близок. Но бойся себя самого. То, что я спрятал, смотрит в душу. И если душа пуста, оно сожжет ее. Эльдорадо ждет тех, кто готов. Я не был готов».
Я отложил листки, чувствуя, как холод пещеры пробирается под куртку. Дрейк боялся. Не испанцев, не штормов, а того, что оставил здесь. Он разбил карту, спрятал ящик, написал эти записки — все, чтобы никто не взял слишком много. Но я уже взял. Золото, камни, ящик, еще одна часть карты. И что теперь? Открывать его я не буду — надпись «только в Эльдорадо» звучала как угроза, а я не из тех, кто лезет в ловушку с открытыми глазами. Но бросить его здесь? Тоже не вариант. Он мой, как и все остальное.
Я сложил листки, сунул их в карман к куску карты и встал. Факел уже догорал, смола шипела, капая на пол. Сундук стоял передо мной — 200 килограммов золота, камни и этот проклятый ящик. Я прикинул: унести его одному не выйдет, надо звать команду. Но рассказать им все? Про ящик, про записки Дрейка? Нет. Они увидят золото и камни — этого хватит, чтобы их глаза загорелись. А ящик я оставлю себе.
Дрейк боялся жадности, но я не жадный — я расчетливый. И если он прав, если это «знание» или «сила» действительно опасны, я разберусь с этим сам. Позже. В Эльдорадо, или где там еще.
Я достал ящик, закрыл сундук, подхватил факел и пошел обратно через туннель. В голове крутились слова Дрейка: «Слишком много силы в одних руках — это смерть». Ну и ладно, Фрэнсис. Я не один. У меня есть команда, и я поделюсь — но только тем, что сочту нужным.
Я обмотал бумаги и часть карты в парусину, туда же засунул ящик. Нужно выбираться отсюда. Узел затянул покрепче, чтобы вода не просочилась. Потом нырнул снова, протащив сверток через узкий проход под водой, и выбрался на берег у «переносицы» острова.
Солнце уже поднималось, заливая Монито золотым светом. Я огляделся, выискивая место для тайника. И тут заметил его — примечательный камень, метрах в десяти от воды. По иронии судьбы он был похож на морду собаки: длинный, с выступом, как нос, и двумя выщербинами, что напоминали глаза.
Я хмыкнул.
Святой Бернар, да? Судьба подмигивает мне с ухмылкой.
Подтащил сундук к камню, засунул за него сверток с ящиком и листками, а потом начал забрасывать все мелкими камнями, что валялись вокруг. Работал быстро, но аккуратно, чтобы тайник выглядел неприметно — просто куча булыжников у скалы. Проверил с разных сторон: ничего подозрительного, обычный берег. Удовлетворенно кивнул и пошел в лагерь.
Команда еще спала, раскинувшись вокруг потухшего костра. Филипп свернулся калачиком, Анри похрапывал, опираясь на трость, Сэм и Стив дрыхли, как после трех бочек рома. Я сел у остывших углей, подбросил пару веток, чтобы развести огонь, и уставился в пустоту. Мысли завертелись вокруг Дрейка — этого великого пирата, что оставил мне не только золото, но и головоломку, от которой голова трещала. Его записки я спрятал в камнях, но каждое слово отпечаталось в памяти, как клеймо.
«Слишком много силы в одних руках — это смерть». «Бойтесь себя самого». «Эльдорадо — это суд». Что он имел в виду? И почему он так боялся, что все достанется одному?
Я потер виски, глядя, как первые языки пламени лижут ветки. Дрейк был не просто пиратом — он был умнее, хитрее, чем все эти Роджерсы и Олоне вместе взятые. Он грабил испанцев, обводил вокруг пальца целые флотилии, но в этих листках я увидел другого человека. Испуганного.