— Вы обещали пощадить отца, — выдавила из себя девушка.
— А он жив, — хмыкнул Роджерс.
Она сжала губы, но промолчала. В это время на борт подняли Анри и Филиппа. Марго бросилась к отцу. Роджерс хмыкнул и девушка что-то шепнув отцу, отошла с гордо поднятой головой.
Меня, Филиппа и Анри тем временем погнали к трюму. С лестницы я успел бросить взгляд на палубу: моя связанная команда сидела под охраной у мачты. Сэм поймал мой взгляд, кивнул чуть заметно — держись, капитан. Стив просто смотрел в пол.
Нас затолкали в сырой, вонючий трюм, с лужами воды на полу. Филипп плюхнулся на скамью, Анри оперся о стену, кряхтя. Я сел рядом. Корабль качался под ногами. Веревки жгли руки, но я их почти не замечал. В голове крутился один вопрос: как выкрутиться? Роджерс забрал сундук, заточил в камеру.
Но ящик — мой последний козырь. Если я доберусь до него, если узнаю, что там, в записках Дрейка, я еще смогу переиграть этого лиса.
— Что дальше, Крюк? — буркнул Филипп, прерывая мои мысли. — Ты нас в это втянул, ты и вытаскивай.
— Вытащу, — огрызнулся я. — Думаешь, мне весело?
Трюм «Грозы Морей» был сырой, с запахом плесени. Решетка, за которой нас заперли, скрипела при каждом движении корабля, а свет от фонаря, который болтался где-то наверху, едва пробивался сквозь щели. Я сидел, привалившись спиной к холодной стене. Филипп устроился на скамье, поджав ноги. Анри прислонился к решетке, он выглядел старше своих лет. Его нехило подкосило сегодняшнее утро. Мы молчали, каждый утопая в своих мыслях.
Скрипнула лестница, и я поднял голову. По ступеням спускался Ли — кок, китаец с «Грозы». В руках он держал деревянный поднос: три миски с чем-то серым, похожим на кашу, и кружки. Лицо его было хмурым, брови сведены, а губы сжаты в тонкую линию. Он подошел к решетке, поставил поднос на пол и молча просунул его в щель между нижними горизонтальными прутьями.
Ли всегда был тихим, но надежным — травы собирал, истории рассказывал, ром с нами пил. А теперь он тут и вид у него такой, будто он предпочел бы быть где угодно, только не здесь.
Я подвинулся ближе к решетке. Еда пахла не очень приятно, но мне было плевать. Голод — не главное. Главное — понять, где я ошибся и кто еще в этом замешан. Я поднял взгляд на Ли, встретил его глаза — темные, непроницаемые — и выдавил:
— У меня только один вопрос, Ли. Ты знал про все это?
Глава 25
Ли замер. Его глаза скользнули по мне, но он не ответил. Вместо этого он кашлянул, наклонился ближе к решетке и тихо, почти шепотом, спросил:
— Слушай, Крюк, а какие пропорции нужны, чтобы масло горького миндаля… ну, не яд получился, а просто сонное что-то?
Я моргнул. Это что, он серьезно? Ли сейчас стоит тут и спрашивает, как сделать снотворное из того самого масла, которым Маргарет чуть не угробила полкоманды? Я уставился на него, пытаясь поймать хоть намек в его лице — шутит он, что ли? Но нет, Ли смотрел ровно, без ухмылки, только брови чуть дрогнули, как будто он сам не до конца уверен в том, что затеял.
Он не просто так спрашивает. Он хочет помочь. Этот чертов кок, видать, решил сыграть против Роджерса. Лишить его головорезов боеспособности, усыпить их, дать нам шанс. Я чуть не выдохнул от облегчения, но сдержался. А масло он из моей каюты стырил, видать, с «Принцессы».
— Ты это серьезно, Ли? — буркнул я. — Хочешь «Грозу» уложить спать?
Он не ответил, только чуть кивнул — еле заметно, как тень от паруса на волне мелькнула. Значит, да. Я откашлялся, подвинулся ближе к решетке, насколько веревки позволяли, и зашептал:
— Слушай сюда. Масло горького миндаля — штука опасная, там синильная кислота, от нее и дохнут. Если хочешь просто сон, бери одну часть масла на двадцать частей воды или рома — смотря, во что мешать будешь. Главное, не переборщи, а то вместо сна они все к иной мир отправятся. И размешивай хорошенько, чтоб не осело. Понял?
Ли кивнул уже увереннее, его пальцы чуть сжали край подноса. Он молча забрал поставил миски, развернулся и пошел к лестнице, оставив меня сидеть с открытым ртом. Скрип ступеней, шорох его башмаков — и вот он уже скрылся в полумраке, а я все смотрел ему вслед, пытаясь сложить в голове эту чертову мозаику.
Мои спутники странно на меня поглядывали, но промолчали. А вскоре и уснули.
Филипп заворочался на скамье, пробурчал что-то про холод, но я его едва услышал. Мысли крутились. Ли знал. Знал, что Роджерс хитрит, что Сквиббс бегает к нему с доносами, что вся эта история с «Принцессой» и сокровищами — спектакль. Но молчал. Почему? Преданность Роджерсу? Может, когда-то капитан его из какой-нибудь передряги вытащил, и Ли до сих пор считает себя должником? Или просто не хотел лезть в это болото, пока оно его самого не засосало? А теперь, видать, чаша переполнилась. Или он просто устал смотреть, как Роджерс всех вокруг за нос водит. Мотивы не ясны. Надеюсь, вопрос Ли — это не очередная игра Роджерса.
Я откинулся к стене. Странное дело — злости на Ли у меня не было. Да и на Роджерса, если честно, тоже. Этот старый пират сыграл свою игру мастерски, тут не поспоришь. Забрал сундук, корабль, меня в трюм засунул — но ведь не прирезал же. Мог бы запросто перерезать нам глотки там, на Монито, и сплавить тела акулам. А он оставил в живых — меня, Сэма, Стива, даже Филиппа с Анри. Зачем? Может, и правда доктор ему нужен, как он сказал. Или просто любит поиграть в кошки-мышки, посмотреть, как я дергаюсь в его лапах.
Но Ли — это другое. Если он сейчас пойдет и замешает это масло в ром или похлебку, если усыпит головорезов Роджерса, то это шанс на свободу.
Ночь опустилась на «Грозу Морей». Трюм стал еще холоднее, сырость пробирала до костей, а сверху доносились приглушенные шаги да редкие выкрики пьяных головорезов Роджерса. Я сидел, прислонившись к стене, и слушал, как Филипп посапывает на скамье, а Анри что-то бормочет во сне — видать, о дочке своей переживает. Веревки на запястьях уже не так резали, кожа привыкла, но зудела немилосердно.
Перед глазами выскочило сообщение:
[Тех.логи]
[Сут.л. 18|6|5|3|4|12|9|2 = 59 «ов»]
[Сут.ком. 10|3|15|18|4|11|8|4 = 73 «ов» (146|х2)]
[Итог: +205 «ов» (23 894)]
«Поздравляем! Вам начислено 205 очков влияния».
«Баланс: 23 894 'ов»
О, вот и «зарплата» от наблюдателей пришла.
«Носитель, у вас накопилось достаточно очков влияния. Хотите открыть ранг „Староста“? Стоимость — 21 000 очков. Это даст вам доступ к новым возможностям и информации».
«Давай, открывай», — буркнул я мысленно.
«Ранг „Староста“ активирован. Списано 21 000 очков влияния. Дополнительно списано 200 очков за текущий день омоложения. Остаток: 2 694 „ов“. Поздравляю, носитель. Продолжайте в том же духе».
Я хмыкнул. Вежа даже тон сменила — стала мягче, будто старого знакомого встретила. Раньше она вечно отмазывалась, мол, «у вас недостаточно авторитета в системе», а теперь, видать, решила выложить карты на стол. Ну что ж, раз пошла такая пьянка, пора задавать вопросы.
А их накопилось уйма.
«Слушай, Вежа, а что там с этим омоложением? Я же просил просто скинуть годы, а чувствую себя как-то странно. Сильнее, что ли».
Она помолчала секунду, будто собиралась с мыслями, а потом заговорила — четко, без своих обычных выкрутасов:
«Омоложение работает не совсем так, как вы изначально представляли. Это не просто возврат к молодости в привычном смысле. Процесс увеличивает количество стволовых клеток, ускоряет регенерацию и оптимизирует ваше тело сверх нормы среднестатистического мужчины вашего возраста — или любого возраста, если уж на то пошло. Ваши сила, ловкость, гибкость и выносливость сейчас значительно выше, чем у обычного человека. Это побочный эффект, но весьма полезный, не находите?»
Я замер, переваривая. Сверх нормы? Это что, я теперь не просто старик, который помолодел, а какой-то сверхчеловек? В голове закрутились воспоминания: как я ловко управлялся с абордажным крюком в бою с Люком, как увернулся от сабли того громилы в схватке с «Морскими Дьяволами». Я тогда думал, что это адреналин или просто повезло, но теперь… Я сжал кулак, чувствуя, как мышцы напрягаются, будто стальные тросы под кожей. Да я же, мать его, двигаюсь быстрее, чем должен! Реакция — как у кошки, которая мышь ловит.
— Погоди-ка, — пробормотал я.
'Ты хочешь сказать, что я тут фехтую крюком, как заправский дуэлянт, потому что тело будто под допингом?
«Именно так», — подтвердила Вежа, и я прямо услышал в ее голосе легкую гордость. — «Ваши навыки владения оружием минимальны, но усиленная реакция и скорость движений компенсируют это. Вы не просто омолодились — вы стали лучше, чем были даже в молодости. Средний мужчина вашего времени и возраста не смог бы так уверенно действовать в бою. Это не магия, а биология».
Я присвистнул — тихо, конечно, чтоб не разбудить «соседей». Я-то думал, что просто сбрасываю годы, а оказывается, Вежа превращает меня в машину для выживания. Сила, ловкость, выносливость — все это объясняет, почему я не падаю с ног после долгих дней на корабле, почему раны заживают быстрее, чем у пиратов Роджерса, которых я латал. Даже сейчас, сидя в этом вонючем трюме, я не чувствую себя разбитым — устал, да, но тело готово рвануть в любой момент. Но, с другой стороны, за ту сумму в день, которую я плачу — это еще мало, наверное.
«А раньше сказать не могла?» — буркнул я. — «Я бы хоть понял, на что способен».
«Раньше вы не спрашивали такие детали», — парировала она. — «И ваш ранг не позволял мне раскрывать детали. Теперь же вы носитель ранга „Староста“. И я могу быть откровеннее. Кстати, если хотите, могу предложить несколько навыков для развития — например, точность стрельбы или тактику боя. У вас еще есть очки влияния».
«Потом разберемся», — отмахнулся я, потирая запястья под веревками. — «Главное, что я теперь знаю, почему Люка так легко завалил. Думал, это случайность, а оно вон как».
Я откинулся назад, глядя в щели потолка, где мерцали отблески фонаря. Ночь снаружи была тихой, только волны плескались о борт да где-то наверху кто-то кашлянул — видать, один из головорезов Роджерса еще не спит.