предметом, после чего снова пробежал взглядом по баночкам.
Вынув из другого кармана носовой платок, господин Икэда обернул им руку и дотянулся до зеленой жестяной банки, стоявшей на самой верхней полке. Достав банку, Икэда поставил ее на стол и открыл. Банка была доверху заполнена кукурузными хлопьями.
Оглянувшись на дверь, Икэда быстро достал из-за пазухи второй мобильный телефон. Он клацнул пальцем по клавише, поднес телефон к уху и негромко заговорил по-английски.
— Здравствуйте, — сказал он сухим, деловым голосом. — Вас беспокоит мистер Оуэн. Да-да, мистер Оуэн. Передайте, пожалуйста, мистеру Джонсону, что я нашел отличную праздничную упаковку для подарка…
Икэда обернулся на дверь. Удостоверившись, что в дверях никто не стоит, он, по-прежнему держа телефон возле уха, закрыл жестяную банку и поставил ее обратно на полку. Затем спрятал носовой платок в карман и сказал:
— Да, она очень прочная. И недорогая. Подарок будет доставлен в лучшем виде. Позже я сообщу, где можно найти такую упаковку. Письменно… Всего доброго!
На столе щелкнул кнопкой закипевший чайник.
6
В Подмосковном лесу было темно, холодно и промозгло. Со стороны ближайшей деревни ветер доносил неистовый лай собак. И шагая по хрупкому насту, под сенью голых, сучковатых деревьев, сквозь ветви которых проглядывало синее, со свинцовыми подтеками небо, совсем не верилось, что всего в двадцати километрах от этого проклятого Богом места есть огромный многомиллионный город.
Шагающий по лесу человек тащил за собой по насту огромный куль, похожий на свернутый в рулон ковер. Судя по тому, с какой легкостью человек тащил этот громоздкий груз, он был очень силен.
Зайдя в лес почти на полкилометра, человек остановился и около минуты стоял, тяжело и хрипло дыша. Восстановив дыхание, он достал из похожего на свернутый в рулон ковер куля бутылку, вскрыл ее и вылил содержимое бутылки на куль. В воздухе запахло бензином.
Из куля вывалилась голая, испачканная кровью рука с судорожно сжатыми пальцами. Мужчина хотел пнуть по ней ногой, но сдержался. Зачем пинать руку мертвеца? Ведь она уже не сможет причинить зла. Если сгорит. И он аккуратно убрал руку под облитый бензином ковер.
Он швырнул бутылку на куль, достал из кармана дешевую пластиковую зажигалку, высек язычок пламени и бросил зажигалку на свою грузную ношу. Куль вспыхнул. К небу взметнулись языки огня.
Мужчина немного постоял, проследив за тем, чтобы ветер не загасил пламя, понаблюдал за искрами, взлетевшими к верхушкам сосен. Затем повернулся и зашагал обратно к шоссе, утопая по щиколотку в снегу.
Если путь от шоссе к месту, где он разжег «костер», занял у человека целых двадцать минут, то обратно он дошел всего за пять. Забравшись в машину, человек включил радио, настроил его на музыкальную станцию, затем откинулся на спинку кресла и около пяти минут сидел неподвижно, прикрыв веками глазами и слушая музыку, доносящуюся из динамика.
Затем слегка качнул головой, словно выныривая из странного полусна, и положил руки на руль.
Лестничная площадка перед квартирой Турецких была тускло освещена лампочкой-сороковаткой.
Двери лифта со скрежетом открылись, и на площадку вышел Александр Борисович Турецкий. Он выглядел уставшим. Да и как не быть уставшим, когда позади целый день беготни?
Остановившись перед дверью, Александр Борисович хотел позвонить, но передумал. Ирина могла уже лечь спать. Не стоит ее будить. Турецкий вздохнул и полез в сумку за ключами.
За спиной у него снова лязгнули створки лифта. Турецкий как раз достал ключи.
— Добрый вечер! — произнес у него за спиной незнакомый женский голос.
Турецкий обернулся и увидел странную пару — мужчину и женщину, остановившихся у него за спиной.
— Здравствуйте, если не шутите, — прищурившись на них, отозвался Турецкий. — Вы к нам?
— К вам, Александр Борисович. Впустите?
— О как! — усмехнулся Турецкий. — И по имени меня знаете? А вот я вас, признаться, не припомню. Вы кто ж такие будете, ребята?
— А вы еще не поняли? — басом проговорил мужчина. Он достал из кармана куртки удостоверение, раскрыл его и поднес к лицу Турецкого.
Турецкий глянул на гербовую печать и присвистнул.
— У вас такое же? — поинтересовался он у женщины.
— Разумеется, — ответила она и тоже достала из кармана удостоверение.
— Так-так, — проговорил Александр Борисович. — Я, конечно, рад визиту коллег. Но вам не кажется, что для дружеской вечеринки уже слишком поздно?
— Вечеринки не будет, — жестко произнесла женщина.
— Тогда зачем я вам понадобился? — осведомился Александр Борисович. — Я ведь гражданин законопослушный. Не был, не участвовал. Лицензия на частный сыск в порядке. Закон не преступаю.
— Охотно верю, — сказала женщина. А мужчина добавил:
— Так мы, Александр Борисович, не к вам пришли. Нам нужен другой человек.
— То есть, как? — не понял Турецкий.
— Просто. Давайте войдем в квартиру и там поговорим.
— Что ж, если вы настаиваете.
Александр Борисович сунул ключ в замочную скважину и отпер дверь. В прихожей, кутаясь в теплый халат, уже поджидала Ирина. Лицо у нее было бледное, однако волосы Ирина — несколькими ловкими движениями руки — быстро привела в порядок.
— Ну, наконец-то, — сказала Ирина. — А я думаю, кто это там разговаривает перед нашей дверью. Уже милицию хотела вызывать. — Она повернулась к оперативникам и улыбнулась: — Здравствуйте! Турецкий, ты чего гостей на лестнице держишь? Проходите в квартиру.
Мужчина и женщина переглянулись.
— Нет, гражданка Турецкая, — с вежливой улыбкой сказал мужчина, — это вы с нами пройдите, пожалуйста.
Ирина недоуменно посмотрела на мужа.
— Что-то я не поняла…
— Сейчас поймете, — сказал мужчина.
Он достал из кармана какую-то бумажку и протянул ее Ирине.
— Ознакомьтесь. Это постановление о вашем задержании.
Ирина глянула на бумажку, затем перевела удивленный взгляд на мужа. Лицо Турецкого оцепенело от гнева.
— Что-о? — зловеще прорычал он, сверля лицо оперативника жестким взглядом.
— Постановление о задержании, — повторил тот, отводя взгляд.
Тут в разговор снова вступила женщина. Она шагнула к Ирине и спокойно, почти мягко проговорила:
— Пройдемте, гражданка Турецкая, я помогу вам собраться.
Турецкий вырвал из руки оперативника постановление и быстро пробежал по нему взглядом.
— По подозрению в убийстве господина Томоаки Икэда, японского гражданина… — бормотал он под нос.
Затем повернулся к Ирине.
— Ты знаешь, кто такой Томоаки Икэда?
— Боюсь, что да, — ответила Ирина, еще больше бледнея. — Но если тебя интересует, убивала я его или нет, то мой ответ — нет.
Обстановка кабинета в Лефортовском следственном изоляторе была столь же аскетичной и серой, как и его хозяин — майор ФСБ Павлов. Это был мужчина лет сорока, с костлявыми плечами и худым, невыразительным лицом. На лице явственно читались усталость и полное безразличие к женщине, которая сидела напротив него.
Еще одна подозреваемая.
Одна из многих.
И так же, как все, будет юлить и изворачиваться… Как все.
А потом признается.
Но даже если не признается — один черт: вина ее будет доказана.
Ирина, сидевшая по другую сторону письменного стола, смотрела на следователя с некоторым удивлением. Она до сих пор не пришла в себя после процедуры ареста и обыска, и все окружающее казалось ей дурным сном, в который она погрузилась, перебрав со снотворным.
— Значит, вы все отрицаете? — произнес следователь сухим, скрипучим голосом.
— Не все, — возразила Ирина. — Но меня удивляет — почему вы прицепились именно ко мне? Ведь должны же у вас быть убедительные основания. Улики, наконец?
Губы следователя изогнулись в сухой, острой усмешке.
— Значит, «прицепились», — повторил он. — Забавное словцо. Да будет вам известно, что мы никогда и никого не «цепляем» просто так. Впрочем, вы сами должны это знать. Что вас так удивляет? Вы последняя видели Томоаки Икэду живым. Так? Так. Его машина найдена у вашего дома. Так? Так. Свидетели показали, что из здания компании вы вышли вместе. Или все это ложь и выдумки сотрудников «Ти Джей Электронике»?
Ирина вздохнула.
— Нет, не выдумки. Мы действительно вышли вместе. Так и было. Но в этом нет ничего криминального. Икэда довез меня до дома…
Следователь издал горлом короткий смешок, похожий на звук треснувшей ветки.
— Почетный председатель российского филиала крупнейшей японской фирмы-производителя электроники? — саркастически произнес он. — Сам довез вас? Не вызвал такси, не отправил одного из шоферов?
Следователь покачал головой, как бы говоря: и вы думаете, что я поверю в эту чушь? Ирина нахмурилась. Теперь ей казалось, что она принимает участие в каком-то диком, бездарном спектакле, где ей выпала роль жертвенной овцы.
— Меня тоже это удивило, — сказала Ирина хмуро. — Но могу объяснить.
— Попробуйте, — сухо сказал следователь.
— Ну… — Ирина пожала плечами. — Икэда, наверное, хотел мне помочь. Хотел удостовериться, что со мной все нормально. Я плохо себя чувствовала. К тому же он сказал, что все равно едет в аэропорт…
Следователь вдруг сдвинул брови и резко, как пловец, прыгнувший с тумбы, подался вперед.
— Спала с ним? — грубо и резко рявкнул он. — Любовница его? Первый раз? Или давно?
Как ни эффектен был прием следователя, но на Ирину, похоже, он не произвел никакого впечатления.
— Никогда, — сказала она холодно. — Я впервые его видела. Не разговаривайте, пожалуйста, таким тоном. Икэда пробыл у меня минут пятнадцать. Пил чай на кухне. Я даже посидеть с ним из вежливости не смогла — так мне плохо было.
— Что же вы делали, пока он «пил чай»?
— А что люди делают, когда им нездоровится? Пошла и легла. Вскоре Икэда ушел.
— Откуда вы знаете?