— Ладно, скажу, но думаю он этим не ограничится. И, скорее всего, притащится в больницу выяснять отношения. — Катя хмыкнула, представляя себе эту картину.
— А может, ну его? — спросила Элизабет. — Меньше всего я хочу сейчас выслушивать чьи-то претензии.
— О, узнаю свою подругу, — засмеялась Катюшка, — ты никогда особо не церемонилась с мальчиками. Конечно, когда их столько вокруг тебя вьется, — немного иронично закончила она.
Элизабет хмыкнула, начиная представлять себе Лизу. Молодая, красивая, довольна дерзкая и самостоятельная. Вертела мужчинами, как хотела. А те — бегали за ней, вымаливая внимание. И подругу возле себя такую держала, не из-за верности, а чтобы выгоднее на ее фоне смотреться.
«А вы, однако, стерва, Елизавета», — подытожила мысленно леди. И решила, что с сегодняшнего дня будет больше уделять внимания подруге. Ведь Катя ей по-настоящему понравилась.
— Ой, чуть совсем не забыла, — вдруг сказала Катюшка, подскакивая на кровати. Она подтянула к себе сумку, доставая оттуда блокнот и несколько простых карандашей. — Ты у меня блокнот оставила дома, когда приходила накануне аварии в гости. Я подумала, что возможно ты захочешь снова рисовать. — И она отдала Элизабет всё, что держала в руках.
— Спасибо! — ответила леди, быстренько пролистав блокнот. В основном там были рисунки, выполненные карандашом, но кое-где попадались заметки на полях. А это могло быть интересно и полезно для Элизабет.
— Ну, я пойду! А то еще уроки делать. Это тебе хорошо, можно валяться без дела, — пошутила подруга, целуя Элизабет в щеку. — Звони, если что! И вообще, давай, вылезай из своей скорлупы. Где видео для Тик-Тока? Где фотки в инсту? Раз пришла в себя, то пора обновлять странички! — она еще раз помахала на прощание и убежала, хлопнув дверью.
А леди Элизабет с интересом открыла первую страницу блокнота.
«Пора разобраться в твоей жизни, Лиза!», — подумала она, разглядывая рисунок.
Это оказался автопортрет, судя по изображению. Как и последующие за ним несколько рисунков. Елизавета себя очень любила, над внешностью своей тряслась и считалась первой красавицей в школе. А потому, любила себя рисовать.
Потом, была смешная собака в очках
А за ней — несколько портретов с подписями.
Под этим рисунком стояло одно слово — "Дейнерис"
Элизабет не знала кто это, и сделала себе мысленную зарубку разузнать, кто эта девушка на рисунке.
Рядом с симпатичным юношей она обнаружила приписку: "Стас, мой красавчик ". Действительно, парень с рисунка казался очень привлекательным, и теперь кое-что встало на свои места. Местная красавица Елизавета выбрала себе в пару соответствующего мальчика. Наверное, они эффектно смотрелись рядом.
На следующей страничке Элизабет обнаружила портрет Кати, под которым нашлись пометки, сделанные Лизиной рукой.
"Катька в детстве!", а под вторым рисунком — "Катька похорошела, почти семнадцать"
"Катька! Ну что за обращение?? Еще и оставила блокнот у подруги. А значит, девушка всё видела и даже не показывает виду, что обиделась. Либо же так привыкла к подобному отношению, что уже и не замечает". Леди Крамельтон искренне возмущалась поведением Лизы, и считала его неприемлемым.
Под следующим портретом стояла отметка. "15.09.2020 г. Костик".
"Парня с таким именем, упоминала Катя, когда передавала привет от школьных друзей. Стоит, запомнить этого юношу получше", — отмечала про себя Элизабет.
"А вот и еще один школьный товарищ. Написано: "Пашка-дурашка". Ни к одному человеку не может обращаться нормально!" — Элизабет с осуждением покачала головой. "Что за нравы, у нынешней молодежи??"
Рядом со следующим портретом было приписано больше, чем под остальными.
"Настя любит Костю, а Костя любит меня. А мне он нафиг не нужен! Ха-ха, ирония жизни!" И еще куча разбитых сердец нарисовано, в луже крови.
"Ну, Елизавета!!" — Элизабет ужасно захотелось отшлепать эту маленькую избалованную девчонку, мозг которой представлялся леди размером с грецкий орех.
Листая дальше, Элизабет нашла еще несколько портретов с короткими подписями.
"Родители" — значилось под одним из них.
"Скала" — под следующим портретом.
И на этом рисунки заканчивались, а шли разнообразные пометки. С датами и без. Некоторые из них описывали момент из жизни Лизы, а остальные — оказались просто красивыми цитатами. Причем большинство заметок говорило о верности, любви, достоинстве. Но, судя по всему, Лиза любила коллекционировать чужие постулаты и мысли, не особо стараясь им следовать.
Глава 6
Элизабет просмотрела все записи и не нашла ни одной мало-мальски информативной и интересной. Обычные заметки из девичьего дневника.
Леди попыталась представить себя на месте Лизы, и изобразить на пустой страничке своего лечащего врача, но ничего не вышло. К сожалению, умение девушки рисовать, не передалось новой хозяйке тела. Элизабет убрала блокнот, не зная, чем еще занять себя.
Леди Крамельтон постоянно хотелось есть, наверное, сказывалось длительное отсутствие полноценного питания и то, что организм пошел на поправку, требуя своего. Элизабет съела один сырок, зажмурившись от удовольствия.
«Какая вкусная штучка! Но такая маленькая!» — простонала про себя. И не удержавшись, съела и второй сырок.
«Надеюсь, живот не разболится от этого!» Пока она лакомилась творожным десертом, к ней пожаловали очередные посетители, вот только назвать их приятными, язык не поворачивался.
Дверь резко распахнулась, будто открыли ее с ноги, и в палату к Элизабет зашли двое. Взрослый мужчина и молодой парень. Старший посетитель брезгливо поморщился, вдыхая больничные запахи, а младший бесцеремонно прошел вглубь, устраиваясь в кресле.
— Здравствуй, Елизавета, — нарочито церемонно поздоровался мужчина.
— Здравствуйте, — проговорила Элизабет, внутренним чутьем угадывая, что эти посетители ничего доброго ей не скажут.
— Мы друг другу не представлены, но ты уже знакома с моим оболтусом-сыном. — Кивнул он на юношу. — Можешь обращаться ко мне Эдуард Анатольевич.
Леди кивнула, лихорадочно соображая — где уже слышала это имя. А мужчина, тем временем, продолжал разглагольствовать.
— Я понимаю что пришлось тебе пережить, Елизавета, и очень сочувствую. Но ты должна понимать, что в сложившейся ситуации нет виновных. Вы оба нарушили родительские запреты, рассекая на мотоцикле без прав.
«Это что? Он меня сейчас пытается обвинить в аварии??»
— А потому, я хотел предложить тебе выступить перед журналистами с заявлением, где ты подтвердишь, что это всё — случайность чистой воды, и попросишь у общественности прощения.
На этих словах, у леди Элизабет отпала челюсть от наглости посетителя.
— Максим уже выступил с подобным заявлением, вот только извинения не принес, — отец недовольно глянул на сына, который только хмыкнул на слова папаши и виноватым не выглядел. — Надеюсь на твою сознательность, Лиза! — закончил он свою речь, смахивая невидимые пылинки с рукава модного пиджака.
Элизабет вздохнула, собираясь с силами и стараясь взять себя в руки, чтобы не нагрубить этому напыщенному индюку.
— Никаких заявлений не будет, — холодно произнесла она, поднимая глаза на мэра и отмечая, как меняется его лицо.
— Отчего же? — вкрадчиво поинтересовался он, растеряв сразу весь свой лоск и выдавая свои истинные чувства. Сквозь прищуренные глаза и сжатые в недовольстве губы, проскальзывала еле сдерживаемая ярость.
Леди Крамельтон усмехнулась, вспоминая, что она все еще Леди, и старше этого неприятного типа лет на тридцать, если не больше. А потому, тон, с которым она его стала отчитывать, соответствовал истинному возрасту женщины.
— Насколько мне известно, пока я находилась в бессознательном состоянии, вы ни единого раза не попытались навестить меня в больнице, не компенсировали растраты на лечение и вообще, всячески пытались откреститься от меня. Ваш сын подверг смертельной опасности мою жизнь, отобрал у меня полгода, уложив на больничную койку. Но вам хватает наглости заявляться сюда и требовать от меня какие-то извинения, в то время как я — пострадавшая сторона. Я не собираюсь выгораживать Максима и брать вину за произошедшее. Он должен самостоятельно понести наказание в соответствии с проступком и законом. — Закончила Элизабет, откидываясь на подушки и с вызовом глядя на посетителя.
Лицо мэра пошло пятнами, выдавая его эмоции с головой.
— Ты! Ты! — зашипел он, тыкая в леди пальцем и не в состоянии подобрать хоть одно приличное слово.
— Да, я, — спокойно ответила она. Знала, что с подобными людьми нельзя выходить из себя, а самое лучшее оружие против них — спокойствие и «холодная» голова.
— Ты еще пожалеешь о своих словах, — выплюнул он со злобой, поворачиваясь к сыну, который тоже не ожидал такой отповеди от Лизы. — Идем! — рявкнул Максу, дергая дверь на себя с такой силой, что вставленные в неё стекла жалобно задрожали.
Мэр вылетел из палаты, бормоча ругательства под нос, а его сыночек остановился в ногах у Элизабет, поглядывая на нее с интересом.
— А ты могё̀шь! — заржал младший Пантелеев. — Не каждому удается так разозлить папашу, — и подмигнула ей, направляясь к выходу. — Еще увидимся, мала̀я! — парень скрылся за дверью, что-то весело насвистывая. А Элизабет оставалось только гадать, что же представляет собой этот Макс и на чьей он стороне.
— Нажила ты себе врагов, Елизавета! — укоризненно произнесла вслух леди, приобретая вредную привычку разговаривать с несуществующей ныне девушкой.
Но тут вошли медсестры, отрывая Элизабет от дальнейших размышлений. Пришло время обеда и приема лекарств. Снова кашка, простой чай и витамины «на десерт».
Утомившись от однотипного распорядка и унылой еды, ей ужасно хотелось сбежать из больницы, Она мечтала о горячей ванне с ароматными маслами, о мягкой перине, которая осталась в ее прошлой жизни, и о пироге, который приносила подружка Катя. Причудливым образом смешались в ее воспоминаниях старые и новые вещи.