Я потягиваюсь, смотрю на часы.
Входит мой супруг. Ставит поднос с кофейником и чашками на стол.
— Дорогая, — ласково обращается он ко мне. — Как успехи?
— Всё замечательно, — говорю я супругу. — Петиция готова. Я многое изменила.
— Ты совершенно права, дорогая, — говорит муж. — Такой документ должен быть безупречным!
Ах, он всегда поддерживает меня.
— Может принести тебе булочек? — спрашивает меня муж, наливая кофе.
— Да, если не трудно, — киваю я.
— Сию минуту, — обещает он.
Он надевает шляпу и плащ. Наша соседка продаёт превосходные булочки. К этому времени они должны быть готовы.
Раздается стук в дверь. Муж открывает.
— Робеспьер, рады вас видеть! — восклицает он.
Как раз вовремя. Максимильену должна понравиться моя петиция.
— Готова поспорить, вы пришли отговорить нас от затеи с петицией? — хитро улыбаясь, спрашиваю я.
— Мадам, вы читаете мысли, — с поклоном отвечает Робеспьер. — Но всё решит сегодняшнее заседание. Я приложу все усилия, чтобы короля Луи призвали к ответственности.
Я важно протягиваю Робеспьеру текст петиции. Он надевает очки, погружается в чтение.
— Ну как? — спрашиваю я.
— Мадам, вы гений! — восклицает Робеспьер. — Ничего в этом тексте не противоречит законодательству… но…
— Какое «но»? — спрашиваю я.
— Всё будет зависеть от того, оправдает ли Собрание короля Луи, — отвечает он.
— Хочу пожелать вам удачи, Максимильен! — горячо восклицаю я. — Ведь вы сегодня выступите с речью против короля.
— Вы победите, Робеспьер! — кивает мой супруг.
— Спасибо за поддержку, друзья, — улыбается Максимильен. — Но не забывайте, что, вероятнее всего, Луи оправдают. Тогда вы подвергнете опасности не только себя, но и всю Францию! Может разразиться мятеж, кровавые стычки между группами, поддерживающими своих «героев», рвущихся к власти!
— Максимильен, не надо так мрачно, — ласково перебиваю я.
— Когда вы планируете отнести петицию в типографию? — спрашивает Робеспьер.
— Уже сегодня, — отвечаю я. — Нельзя медлить! Но для начала я передам петицию Бриссо. Может, он не согласится с моими поправками.
— Я уверен, он будет согласен! — заверяет меня супруг.
Максимильен галантно целует мне руку и уходит. Я смотрю ему вслед.
Моё имя Светлана Лемус, мне 19 лет. Я самая обычная, ничем не примечательная девушка. Волосы светлые, глаза голубые. Я пишу приключенческие романы. Одеваюсь просто, но эта простота довольно дорого стоит. Однако роскошь всё же дороже. Хотя роскошь я не люблю. Я даже сложных причёсок себе не делаю. Мои волосы обычно просто распущены, а шляпка придаёт этой «причёске» аккуратность.
Я прибыла к мсье Бриону. Меня приглашают пройти в гостиную, где меня уже ждёт хозяин.
Я пересказываю Бриону о решении Робеспьера. Заверяю старика, что всегда с блеском справлялась с подобными заданиями друга.
— Что ж, — вздыхает Брион. — Раз мсье Робеспьеру так угодно…
Мой взгляд падает на большой портрет молодой девушки.
— Это ваша дочь? — интересуюсь я.
— Да, это моя дорогая Стефани, — с улыбкой кивает отец, — правда, она мила?
Он прав. Девушка на портрете просто мила. Ее нельзя назвать красавицей. Открытое лицо Стефани не обладает яркими чертами, темные волосы уложены в простую прическу. Внешне Стефани ничем не отличается от обычной парижанки. Эта девушка с довольно распространенным типом лица. Но для любящего отца она — единственная. Это точно!
— Тут собрана подробная информация о подозреваемых, — старик протягивает мне кожаную папку, — тут всё подробно описано. А вот дневник Стефани…
— Это очень кстати, — благодарю я, — а при каких обстоятельствах исчезла ваша дочь?
— Это произошло два дня назад, — печально произносит старик. — Я решил выдать ее замуж, ей уже исполнилось девятнадцать. Главным для меня было то, чтобы моя девочка жила, ни в чем не нуждаясь. Я нашел ей знатного жениха, который как раз собирался жениться. Его имя Роне, он очень богат, у него даже связи в правительстве имеются. Я познакомил Стефани с ним, у них были дружеские отношения. Моё решения отдать её замуж за Роне Стефани восприняла спокойно, даже поговорила с ним наедине. Но на следующий день она исчезла.
— Хм… а этот мсье полюбил вашу дочь? — интересуюсь я.
— Поначалу я думал, что да, — вздыхает Брион. — Он живет недалеко, часто видел Стефани, гуляющую по саду. Мне казалось, будто Роне влюбился в мою девочку. Потом я понял, что ошибся. Он хотел заключить с нами денежный союз.
— И вы были согласны? — я не могу скрыть укор.
Брион виновато опускает голову.
— Поначалу я согласился, — натянуто произносит он. — Но я бы никогда не стал заставлять Стефани насильно выходить замуж, даже если бы жених был до безумия влюблен в нее. Почему она не сказала мне, что этот брак вызвал у неё ужас? Обычно она делилась со мной своими переживаниями. После встречи с Роне она не обмолвилась со мной ни словом, а сразу отправилась спать.
Отец печально вздыхает.
— Она была такой послушной девочкой! — восклицает он. — Стефани ни разу не ослушалась меня. Конечно, не всё, что я требовал от моей дочери, нравилось ей, но она всегда выполняла мои просьбы.
— А у мадемуазель Стефани были на примете молодые люди? — задаю я не очень тактичный вопрос.
— Да, — кивает старик, — она много времени проводила с мсье Леруа, очень хорошим молодым человеком. Пока этот юноша небогат, но он очень работящий и постепенно начал поправлять свои финансовые дела. Еще к нам часто наведывался мсье Лесот, сумасшедший художник. Его привела мадемуазель Ванель, эта дама обожает покровительствовать бездарностям, которых выдает за гениев. Мне кажется, что она любит этого ненормального. Лесот писал портрет моей девочки. Ох, такой жуткой мазни я ещё не встречал. Лесот влюбился в Стефани и досаждал ей своими визитами. Я даже не знал, как его отвадить. Мне было боязно, как бы моя дочь не влюбилась в этого полоумного живописца.
Я делаю пометки в записной книжке.
— Кстати, ваш друг будет сегодня в Собрании? — интересуется Брион.
— Конечно! — отвечаю я.
— Как вы думаете, мне удастся перехватить его после заседания? — размышляет старик.
— Да, это возможно, если вы подождете в коридоре, — советую я, — быстро спуститься с галереи вам не удастся. Это удаётся только шустрым девицам вроде меня. Там всегда такие толпы!
Я, Антуан Барнав, жду начала заседания, настроение оставляет желать лучшего. Виной всему Неподкупный — мой личный враг! Мне отвратителен этот выскочка из провинции, взявший верх в Якобинском клубе. Именно в этом клубе я когда–то был единственным и неоспоримым лидером. Казалось, совсем недавно я смеялся над Робеспьером, считал его дураком, завел роман с его возлюбленной. А сейчас вдруг всё резко изменилось. Теперь я, великий Барнав, любимец женщин, лучший оратор Франции, померк рядом с невзрачным аррасским юристом? Невозможно в это поверить!
— О! Мсье Барнав! — слышу я насмешливый голос.
Ах, это Светлана Лемус. Приятельница Робеспьера. Они друг другу подходят. Ненавижу эту девчонку! Впрочем, она меня тоже. Какое взаимное чувство!
— Что–то вы загрустили, — посмеивается Светлана. — Дела пошли неважно? Не расстраивайтесь, вы же не виноваты, что ничего не смыслите в политике.
Какая наглость! У меня хватает сил промолчать на эту глупейшую шуточку.
— Мои предсказания сбылись, — продолжает девчонка. — Робеспьер быстро обошел вас как в политике, так и в любви. В свое время вы его недооценили, а зря. Помните, вы прозвали Робеспьера «Аррасской свечой»? Согласна, точное прозвище. Только вам эту свечу потушить не удалось!
— Что вы болтаете?! — возмущаюсь я, моё терпение лопнуло.
— Кстати, недавно Робеспьер и Мадлен Ренар ужинали вместе, — докладывает она. — Делайте выводы, милый мой.
Ты затронула больную тему, девчонка.
Я готов послать маленькую нахалку ко всем чертям, но звенит звонок к началу заседания.
— Мадемуазель, вам что, нечем заняться? — гордо произношу я, удаляясь.
— Все уже заранее знают, что вы скажете! — кричит девчонка мне вслед. — Вы будете говорить о том, чтобы революция остановилась, что надо спасти монархию. Вопрос в том, хватит ли у вас смелости это сказать!
Какая проницательность. Похоже, твой дружок тебе всё успел разъяснить. Иначе ты бы не догадалась. Весь Париж знает, что ты бестолочь!
А вот промолчать сегодня — хорошая идея. Лучше внимательно выслушать аргументы Робеспьера, чтобы завтра выдвинуть свои.
Я, Максимильен Робеспьер, вновь стою на трибуне перед Национальным собранием. Я спокоен и невозмутим. Мой резкой холодный голос ровно разносится по залу.
Моя речь направлена против короля и его сообщников. Король Луи должен понести ответственность. Я прилагаю все усилия, чтобы добиться этого!
Короля похитили? Какая чушь! Разве можно в это верить?
— Королевскую руку направляли другие? — иронично спрашиваю я собравшихся. — Но разве король не обладает сам способностью совершать те или иные поступки? А если король угрожает счастью или жизни народа? Если он навлекает на страну все ужасы внутренней и внешней войны? Он тоже сохраняет неприкосновенность?
Господа законодатели молчат. Их лица суровые и мрачные. Когда–то они смеялись над моими речами, а теперь молчат, слушают, боятся пропустить даже слово. Ведь им нужно будет дать мне ответ. В Собрании — я их главный и сильный противник! Они это понимают.
— Короля похитили? Это абсурд! — восклицаю я. — Подобные принципы могут быть высказаны только врагами революции или людьми, не отдающими себе отчёта в своих делах.
Я легко разбил их аргументы. Моя речь закончена. Я спускаюсь с трибуны.
В зале недовольный ропот. Меня называют сумасшедшим. Да, они напуганы, причём сильно.
Посмотрим, даст ли эта речь результат. Начинается голосование. Я сжимаю кулаки.
Луи не оправдали. Перевес всего в несколько голосов. Вопрос перенесён на дальнейшее рассмотрение.