и сделаю это.
солнечный луч ворвался
в окно, осветив маму. Она,
сгорбившись, спала за столом,
опустив голову на
свои красные распухшие руки.
Наверное, она чесала их
всю ночь, пытаясь избавиться
от чувства вины. Я хотел
разбудить ее и сказать, что она
не виновата. Но не стал.
Я просто вместе с пистолетом
за спиной осторожно вышел, не наступая
на особо скрипучие половицы,
чтобы не разбудить ее и
не врать о том, куда я иду.
И не разбить ее сердце навсегда.
в коридоре и жужжание, такое,
как жужжат светлячки,
которых мы с Шоном
ловили
в детстве.
Мы совали их
в пустую баночку
из-под майонеза
по четыре или пять
за один раз.
Потом Шон туго
закручивал банку и
мы садились на лавку
и смотрели,
как они там летают
и сталкиваются,
пока их огоньки
один за другим
не потухали.
Спина уже болит.
Мне неудобно.
Ствол мешает,
как будто кирпич
трется о кожу
с каждым шагом.
Казалось, время
замерло, когда я
протянул руку и
нажал на кнопку.
Белый огонек
высветил
черную стрелку.
ВНИЗ
ВНИЗ
ВНИЗ ВНИЗ ВНИЗ
ВНИЗ ВНИЗ
ВНИЗ
происходит
в лифте.
В любом лифте.
Каждый раз,
когда кто-то входит в кабину,
он тут же проверяет,
горит ли кнопка
его этажа.
Если нет, он на нее нажимает
и начинает смотреть
на дверь.
Только так.
Никто не заговаривает
с теми,
кто уже стоит в кабине,
и те, в свою очередь,
не говорят с новыми
пассажирами.
Таковы правила
поездки в лифте,
как мне кажется.
Никто не разговаривает,
не смотрит друг на друга.
Все тихонько стоят,
уставившись на дверь,
и ждут.
определенно постарше меня,
но не очень. Коричневая кожа.
Худой. Короткая стрижка,
косой пробор.
Лицо гладкое,
даже без усов.
Вокруг шеи звенья
золотой цепочки,
как что-то волшебное.
Он проверил кнопки
и убедился, что
одна, с буквой «Л» горит.
Он тоже ехал вниз.
Шон и я,
еще мальчишками
встанем, бывало, в лифте
и ждем, пока кто-нибудь войдет
и нажмет на кнопку «Л», и тогда мы
начинали тихонько ржать, потому что
этот тип оказался лузером, а мы с Шоном – нет
в этой забавной поездке на лифте вниз, в лобби.
Об этом я и вспомнил, когда этот парень с золотой
цепочкой посмотрел, горит ли кнопка с буквой «Л».
Интересно, а он знал, что в нашем с Шоном мире я уже был
лузером?
когда тебе
кажется,
что на тебя
смотрят,
но только
тогда,
когда ты сам
не смотришь.
на остановках автобуса,
из-за которых мужики начинали
казаться жалкими существами,
они вытягивались, напрягались,
чтобы узреть то, что Шон
и остальные называли
миром.
Но тут, в лифте,
девчонок не было,
не на кого было пялиться.
Но он продолжал
пялиться,
не понимая,
что у него может
появиться
проблема.
спросил я,
буквально
взбесившись.
Парень улыбнулся
и поправил цепочку
на шее.
Заглянул мне
прямо в глаза и
очень серьезно.
Ты меня не узнаешь? –
спросил он
низким
знакомым голосом.
Я присмотрелся,
прищурился,
стараясь припомнить его.
Не-а. Не помню,
сказал я.
Он широко улыбнулся,
обнажая острые,
как у акулы, зубы.
Потом повернулся,
чтобы я увидел
его со спины.
Там, на футболке,
была напечатана фотка
его самого, сидящего
на корточках.
Он показывал средние пальцы
и улыбался.
RIP, БАК, ТЕБЯ ЗАПОМНЯТ
НАВСЕГДА[1]
и будто провалилось
вниз,
а может, то и другое вместе.
Я узнал его.
Бак?
Я неуверенно
шагнул назад.
Быть того не может.
Не может.
Так все и вышло, как написано? –
спросил он,
поворачиваясь ко мне лицом.
Быть того не может.
Не может.
Но я д-думал… –
запинаясь, произнес я.
Я думал… я думал…
Ты думал, что я умер,
сказал он,
вот так запросто.
Вот так запросто.
тер и тер их
снова и снова,
как в отключке.
Но я никогда не курил
травку или чего такого.
Не бывал в подобных компаниях,
не был торчком.
Ну, не мог мертвец
вот так просто
говорить со мной.
Так оно и было,
сказал я,
надеясь, что он
скажет, что не умер,
что его не убили
или
что-нибудь
в этом духе.
Или, может,
я проснусь,
сяду в кровати,
а пистолет
окажется под
подушкой,
а мама еще будет спать
за кухонным столом.
Это сон.
Бак посмотрел на меня,
замечая мое волнение, и
тихо произнес:
Так и есть.
щипал себя
под мышкой,
давал себе
пощечины,
даже пытался
проморгаться.
Моргал,
моргал,
моргал,
но
Бак был на месте.
Что я испугался
смерти
насмерть.
Я знал Бака
с детства,
он был единственный
друг Шона, старше его.
Шон знал Бака
лучше, чем я,
и был знаком с ним дольше,
чем мы с нашим отцом.
Да, я испугался.
А вдруг он пришел
за мной,
чтобы утащить меня
с собой?
А вдруг он пришел
отобрать
мою жизнь?
ЖИВУ = ВИЖУ
Зачем ты пришел?
Вытер уголки рта
и подумал:
Только не говори,
что ты
заберешь меня.
И не говори, пожалуйста,
что я умер.
Пожалуйста.
А он вытянулся,
как на автобусной остановке
это делают, и заявил:
Я пришел посмотреть
на свой пистолет.
…
И тут, наконец,