– «Печать Открытия», – зачитала вслух Джун, чтобы получше осознать написанное. – «Для открытия того, что закрыто». Ох, дорогой мой автор, вам бы учебники по математике писать…
Поскольку глаза у неё уже устали от попыток вчитаться в невероятно красивый, но ужасно нечитаемый почерк, а за окном почти стемнело, она решила попробовать начертить этот символ на стеночке, прямо под выжженным символом. Ведь, рассудила она, раз «Печать Раскрытия» указала именно туда, то и открывать, наверное, тоже надо там же.
Расположив вокруг себя на полочках свечи, Джун принялась за работу, проверяя и перепроверяя каждое своё действие. На самом деле, она не так сильно боялась пробовать различные неизвестные заклинания, как ошибиться где-нибудь, потому что если она и знала что-то о магии, так это то, что играть с ней ни в коем случае не стоит. И вот, когда она закончила, символ вспыхнул голубоватым светом, но не исчез, а просто потускнел, а в стене ровно по центру появилась прямая вертикальная трещина от пола до потолка, и она распахнулась, как узкая двустворчатая дверь… Джун схватила свечку и заглянула в открывшуюся комнатушку.
Как она и подозревала, это было помещение размером с каморку для швабр, тёмное, с голыми стенами и тонким слоем пыли на полу – видимо, в столь закрытое место ей попасть непросто. И здесь было всего две вещи: зеркало и свернувшийся клубочком белый кот. Зеркало было прислонено к дальней стенке, большое, в человеческий рост, в богато украшенной серебряной раме, позеленевшей от времени. На него было накинуто покрывало, которое Джун тут же сдёрнула, и поднявшаяся в воздух пыль заставила её расчихаться. Когда же приступ закончился, и она вытерла заслезившиеся глаза, оказалось, что котёнок исчез. Это Джун почему-то скорее расстроило, чем испугало, хотя, наверное, стоило этому обрадоваться, ведь кот, проведший столько времени в запертой тайной комнате, никак не мог оказаться живым.
– Интересно, почему оно здесь? – пробормотала Джун, осматривая своё бледное отражение в тёмной зеркальной поверхности при неровном голубом огоньке свечи. Дело в том, что других зеркал в доме не было, если не считать маленького настенного зеркальца в ванной, так что то, что этому была отведена целая тайная комната, было странно. – Может быть, оно волшебное?
И тут случилось нечто необычное. Джун услышала тихий голос, похожий на шелест ветра в штиль или на шорох древних пергаментных страниц в тишине библиотеки, или на плеск расходящихся по воде кругов, и этот едва различимый шёпот повторил:
– Волшебное…
– Ого, – Джун покрутила головой и удивлённо уставилась в зеркало, почти ожидая, что оттуда на неё вот-вот выскочит привидение. Она подождала несколько секунд, но ничего не произошло. – Ладно… Хм… Здравствуйте? Меня зовут Джун. Я теперь вроде как живу в этом доме…
– Здравствуй… Джун…
«То есть это точно не просто эхо», подумала она, стараясь не впадать в панику. Руки, сжимавшие свечку, начали заметно дрожать. У неё в голове роилось столько мыслей, вопросов, опасений! Говорящее зеркало! Вот теперь-то этот дом действительно стал похож на дом чародея!
– Зеркало… А почему тебя здесь заперли? – задала она вопрос, который, пожалуй, терзал её больше всего. Она чувствовала себя немного глупо. Почему-то разговоры с зеркалом заставляли её чувствовать себя немного более неловко, чем привычные разговоры с самой собой.
– Заперли… меня… в… зеркало… – слабо прошелестел призрачный голос, отчего у Джун по спине пробежал холодок, точно чьё-то лёгкое ледяное прикосновение, а на глаза почему-то навернулись слёзы, не то от испуга, не то от необъяснимой жалости. Она протянула руку, чтобы дотронуться до серебряной рамы, но вдруг раздалось громкое шипение, от чего она подпрыгнула и едва не уронила свечку.
Шипение издавал котёнок. Оказалось, что он спрятался за зеркалом, а теперь выглянул из сгустка теней и, взъерошившись, враждебно взирал на неё снизу вверх ясными голубыми глазами.
– Ух ты, какой ты миленький! – воскликнула Джун и тут же присела на корточки и аккуратно протянула руку к котёнку ладонью вверх. Тот снова зашипел и попятился. – Тише, тише, не бойся. Иди к мамочке. Ты был котиком колдуна, да, солнце? Какой красаааавец, ну иди сюда, поглажу тебя. Хочешь кушать?
Котёнок услышал приветливые нотки в голосе Джун и медленно вышел из укрытия за зеркалом. Он оказался не совсем уж маленьким, но и не совсем взрослым, и весьма пушистым. Если его вымыть от пыли, то он станет белоснежным. Он понюхал протянутую руку, и Джун перевернула её, чтобы погладить котика, но тот тут же отпрыгнул и снова зашипел.
– Ладно, ладно, не трогаю, не надо скандалов! – Джун подняла руки, как будто сдаётся, и поднялась на ноги. – Ты как хочешь, а уже поздно, и я устала разбирать вашу библиотеку, так что я иду ужинать и спать. Спокойной ночи, месье Зеркало.
– Спокойной… ночи… Джун…
Девушка коротко кивнула и удалилась, хотя на самом деле у неё всё внутри сжималось. Было что-то пугающее в общении с безликим волшебным зеркалом, которое, похоже, понимало, что ты ему говоришь, но обладало довольно ограниченным набором фраз. Вообще создавалось ощущение, что речь ему даётся с трудом, словно это было что-то новое или давно забытое. Возможно, оно могло выстраивать фразы, только повторяя то, что ему говорили раньше. В конце концов, отражать – основная цель зеркал.
И Джун действительно последовала своему обещанию. Поужинав пирогом, она отправилась спать и заснула почти мгновенно, хотя немного и пролежала с закрытыми глазами, размышляя о том, какова может быть природа магических зеркал и какие ещё секреты могут быть припасены в этом домишке.
Глава четвёртая,
Разбудило Джун настойчивое мяуканье, и, едва открыв глаза, она тут же подскочила. На подушке в нескольких миллиметрах от её лица была белая кошачья морда, чьи пронзительные голубые глаза сверлили её враждебным взглядом, а когтистая передняя лапа была занесена для удара.
– Можешь желать моей смерти сколько угодно, только я всё равно не съеду, – заявила Джун, отойдя от первого испуга, и сурово воззрилась на кошку. Та села, раздражённо дёргая хвостом и не спуская с Джун взгляда.
– Такой пушистенький котик, хочется тебя затискать. Может, всё же пойдёшь на ручки? – девушка протянула руку к кошке, но та стукнула её лапой по руке и громко зашипела. Джун пришлось отдёрнуть руку, на которой теперь краснели четыре царапины. Она обиженно всхлипнула. – Ну и пожалуйста! Злюка ты, вот ты кто. И вообще – кыш!
Джун выдернула одеяло, к неудовольствию сидевшей на нём кошки, и выбралась из кровати. Как оказалось, когда она раздвинула тяжёлые плотные шторы, было ещё раннее утро, и солнце едва начало показываться над крышами домов.
– Ну ты и вредина, – пробурчала Джун. Котик гордо мяукнул, сидя теперь уже на тумбочке. – Да, ты!
Она быстро застелила кровать и оделась, потратив на выбор наряда не больше минуты. У неё было мало своих вещей, и её наряды без проблем делили место в гардеробе со старой одеждой колдуна, выделявшейся чёрно-белой массой рядом с её пастельными и блеклыми блузками и юбками. Без этого пустой шкаф выглядел бы как-то совсем уж грустно, а так хоть создавалась иллюзия того, что у неё много вещей, и жизнь идёт, как положено. Заплетая свои длинные тёмные волосы в косу без зеркала, она думала о том, что теперь ей оставалось лишь сходить в пекарню за завтраком, а потом, может быть, закончить с перебором библиотеки.
Однако, выйдя в коридор, Джун замерла, и у неё отвисла челюсть.
Коридора в привычном смысле не было. Вместо него перед ней раскинулась тенистая парковая аллея. Дверь, из которой она вышла, стояла в воздухе прямо посередине, а под ногами вместо деревянного пола оказалась дорожка, мощеная большими обтёсанными временем плоскими камнями. Она расходилась от двери в четырёх направлениях. В самом центре их пересечения из камней был выложен покрытый мхом узор со стрелочками, указывавшими в направлении дорожек. Каждая была подписана буквой: «Н», «В», «С» и «О». Каждая из четырёх прямых дорожек заканчивалась аркой, причём в трёх из них была непроглядная тьма, а за четвёртой (в направлении «Н», прямо впереди) – какой-то новый пейзаж. Кругом росли буйно зеленеющие деревья и кусты, так что ничего больше разглядеть она не могла, даже неба над головой. Но куда страннее была абсолютная тишина этого места. Ветер не шелестел в листве, и никаких птиц не было слышно. Это место скорее напоминало застывшую картину, чем настоящий лесной пейзаж.
Джун не знала, куда пойти, да и вообще стоит ли, но тут белый котик протиснулся мимо неё и гордо зашагал к одной из чёрных арок. Остановившись на полпути, он обернулся и мяукнул. Должно быть, предполагалось, что Джун тоже должна идти, и она нерешительно последовала. Её туфли глухо стучали по камням, словно пытались проверить реальность этого места, вдруг возникшего вместо её же собственного коридора. Они остановились перед аркой «В», и кошка снова выжидающе мяукнула.
Джун не видела совершенно ничего с той стороны, и в тёмную неизвестность ей идти как-то не хотелось. Она протянула руку, чтобы ощупать тьму, ведь, раз глаза здесь были бесполезны, стоило прибегнуть к помощи других органов чувств. Но там ничего не оказалось, кроме какого-то колюче холодного ощущения, которое тут же побежало по её пальцам, словно она окунулась в такую ледяную воду, что руке было необходимо время, чтобы это почувствовать.
– Я туда не пойду, – твёрдо заявила Джун, отступая от арки. Котик недовольно мяукнул, свирепо глядя ей в глаза. – Сама иди туда!
Но кошка не спешила идти дальше. Она села, обернув себя пушистым хвостиком, снова мяукнула и повела головкой в сторону арки.
– Нет. Знаешь что? Я тебе не доверяю. Ты меня почему-то не любишь, а я тебе даже ничего не сделала, только из кладовки выпустила, чему ты вроде как должна быть рада. Так что тебе должно быть стыдно, что ты так ко мне относишься!