Гордон снова отступает, и на этот раз он теряет равновесие, поскальзывается и чуть не падает. "Не подходи!"
" Ты думаешь, что гниющий, бескровный манекен в ящике может спасти тебя?"
"Кэти была всем, я... она была всем, что у меня было!"
"Нет, Гордон, у тебя был и я. Я всегда был у тебя". Мужчина раскрывает руки и расправляет их, словно огромные черные крылья, его кожаное пальто развевается на ветру. "А теперь у меня есть ты".
Гордон подходит к могиле Кэти и опускается на колени. "Помоги мне", - задыхается он. "Помоги мне, Кэти. Скажи мне, что делать, пожалуйста, скажи мне, что делать".
Гордон слышит, как позади него приближается человек, его ботинки с каждым шагом дробят мокрую землю. Не в силах удержаться на ногах, Гордон падает вперед, в мокрую траву и грязь, и его приглушенные мольбы заглушаются шумом внезапно хлынувшего ливня...
Ночь, город...
Гордон часами бродит по улицам, как это часто бывает, когда он чем-то обеспокоен или ему нужно подумать или разобраться в чем-то. В эту ночь, после нескольких часов блужданий по городу, он натыкается на небольшой подвальный ночной клуб, приютившийся между причудливыми витринами магазинов в тихом районе Вест-Виллидж. Его внимание привлекает небольшая вывеска. Она гласит: "КЛУБ НОЧНОЙ ДОЖДЬ". Он устал от прогулки и хочет выпить. Несколько стаканчиков, и это кажется ему тихим местечком, где никто его не потревожит и он сможет спокойно утопить свои печали.
Он спускается по лестнице, проскальзывает через черную дверь, разрисованную под ночное звездное небо, и оказывается в небольшом клубе. Скромное помещение состоит из бара у одной стены, столов и стульев, разбросанных вокруг, и крошечного танцпола с глянцевым покрытием. Со сцены в углу играет джазовое трио, а все вокруг залито соблазнительным голубым светом от неоновой подсветки, которая проходит по потолку и стенам и даже очерчивает фасад бара с сильной подсветкой. Несколько столиков заняты, но из десяти табуретов у барной стойки занят только один. Гордон решает пересесть за свободный столик в задней части клуба, но в последний момент решает сесть за барную стойку.
Все, о чем он может думать, - это женщина, которую он встретил на новогоднем балу.
Катарину. Она сказала ему, что Кэти для ее друзей.
Он влюбился в нее с тех пор, как увидел несколько недель назад, и с тех пор преследует ее. Но пока ничего, она, кажется, совсем не заинтересована в нем. Может быть, как друзья, но Гордон хочет большего, нуждается в большем.
"Я влюблен в нее", - сказал он своему другу Гарри.
"Ты одержим, приятель. Ты не можешь быть влюблен, ты ее почти не знаешь".
"Я знаю достаточно. Я знаю, что влюбился в нее, как только увидел".
Он чувствует себя глупо, даже думая о таких вещах. Это не похоже на него, не в его духе, но он ничего не может с собой поделать. Он ждал эту женщину всю свою жизнь, просто не знал об этом... пока не увидел ее... и тогда осознание обрушилось на него, как наковальня.
"Добрый вечер, добро пожаловать в клуб "Ночной дождь". Бармен, коренастый остроносый мужчина в золотом жилете, черных брюках и белой рубашке, приветствует его с чем-то похожим на улыбку.
Гордон заказывает скотч и содовую со льдом и делает все возможное, чтобы расслабиться и насладиться музыкой. Но у него слишком много забот. Гарри прав, думает он, он одержим. Но ведь бывают вещи и похуже, не так ли? Он так долго жил под покровом тьмы, ужасов прошлого и одинокой жизни, в которую не мог позволить никому по-настоящему включиться. И вот теперь, впервые, он видит шанс - реальный шанс - обрести счастье. Если бы только он мог убедить ее провести с ним время, она бы увидела...
Бармен приносит ему напиток и уходит.
Гордон пьет некоторое время, слушая серию особенно гипнотических джазовых мелодий, которые душевно разносятся по маленькой комнате. Он закрывает глаза и представляет себе Кэти.
"Это женщина?"
Знойный голос слева от Гордона пугает его. Он поворачивается и видит, что на соседний с ним табурет опустилась красивая женщина лет тридцати, несмотря на то что все остальные места в баре остались пустыми. "Простите?" - спрашивает он.
"Вы выглядите обеспокоенным", - говорит женщина, слегка улыбаясь. "Это женщина?"
Гордон заставляет себя усмехнуться. "Это так очевидно?"
Она игриво пожимает плечами. "Разве это не всегда женщина?"
"Возможно, вы правы".
"Люсинда", - говорит она, протягивая изящную руку с огненно-красными ногтями.
Он пожимает ее руку. Она теплая и мягкая. "Гордон".
"Приятно познакомиться, Гордон". Она откидывает прядь русых волос со своих прекрасных голубых глаз и улыбается, на этот раз обнажая яркие белые зубы.
"Очень приятно".
Она подает знак бармену. "Вы ведь не возражаете, если я сяду так близко? Я надеялась немного пообщаться сегодня вечером".
"Обычно я не любитель долгих разговоров, но будьте моим гостем".
Появляется бармен и бросает Люсинде многозначительное подмигивание. "Выглядишь как всегда восхитительно сегодня вечером, Люси".
"Осторожнее, лесть может дать тебе все, что ты когда-либо хотел".
"Если бы", - усмехается он. "Как обычно?"
"Давай сегодня сделаем "Кровавую Мэри", Берни", - говорит она и возвращает свое внимание к Гордону, когда тот уходит. "Так скажи мне, Гордон, почему ты такой хмурый?"
"Боюсь, ничего интересного".
"Дай угадаю". Люсинда смотрит ему в глаза. "Любовь?"
Гордон поднимает за нее свой бокал. "Ты хороша".
"Вряд ли". Она слегка смеется, но это глубокий, развратный смех, который не совсем соответствует ее в остальном хрупкой внешности. В длинном, опасно низком рубиново-красном платье и черных туфлях на шпильках она обладает лицом и телом, которые заставят вскружить голову любому мужчине, да и не одной женщине тоже. Ее макияж немного тяжеловат, особенно смелая красная помада и темные тени для век, но ей это удается, и она не выглядит дешевкой. Тем не менее, от нее веет сексом, и она ведет себя как человек, который знает, что у него есть и как это влияет на других людей, особенно на натуралов, и не боится этим пользоваться. Если уж на то пошло, она, кажется, наслаждается этим.
Гордон не может понять, происходит ли это потому, что она считает себя выше других, или потому, что она просто не воспринимает себя слишком серьезно. Он решает, что это последнее, но не может быть уверен. Хотя меньше всего ему хочется говорить о своих проблемах с этой незнакомкой, в ней есть что-то настолько очаровательное, настолько обезоруживающее, что он уже знает, что так и поступит, потому что она кажется безобидной и искренней.
"Проблемы дома с женой?" - спрашивает она.
Он поднимает левую руку, чтобы показать ей отсутствие обручального кольца. "Не женат".
"Значит, девушка?"
"Нет. Во всяком случае, пока нет".
"Ага. Надеетесь на любовь, но еще не уверены, что она чувствует то же самое?"
"В данный момент я просто надеюсь, что она даст мне шанс".
"А если даст?"
"Что она увидит, что нам суждено быть вместе".
"Ммм, судьба". Она открывает глаза: его ответ заметно возбудил ее. Она наклоняется ближе, прижимаясь к нему своими пышными грудями, и шепчет ему на ухо. "Вы верите в такие вещи?"
Бармен приносит Люсинде напиток. Гордон не отвечает, пока он не уходит и она не откидывается назад. "Я не уверена, во что я верю. Я просто хочу получить шанс".
Она поднимает бокал. "За шансы".
Он поднимает свой бокал и нежно стучит им о ее бокал.
"И за то, чтобы принимать их, когда они предлагаются", - добавляет она.
Пока они пьют, свободная рука Люсинды проскальзывает под барную стойку, скользит к его колену и нежно сжимает его. Гордон не убирает ее.
Не убирает и она.
Звонит церковный колокол, нарушая шум дождя. Гордон поднимается на ноги. Все еще стоя на коленях, он раскачивается, но задевает камень Кэти. Его лицо мокрое и измазано грязью, шляпа смята спереди. Он роется в кармане в поисках носового платка, находит его и вытирается. На несколько мгновений он замирает на месте, отчасти потому, что боится оглянуться, а отчасти потому, что не уверен, что у него хватит сил подняться на ноги. Но он знает, что не может оставаться здесь вечно. Он промок до костей и замерз - потенциально смертельная комбинация для человека его возраста.
Наконец он оглядывается назад. Мужчины там нет. Он смотрит на дерево, где впервые увидел его. Ничего. Но страх, ужас остается.
Воспоминания о давно потерянных ночах цепляются за него, заставляя вспоминать то, что он годами пытался забыть, убедить себя в том, что это неправда и никогда не было.
Я - король лжи, старина.
Гордон опирается на надгробный камень, чтобы подняться на ноги. Плащ намок и испачкан грязью, но он не хочет его очищать, потому что внутри него что-то шевелится, скользит, просыпается и выползает из самых темных и больных уголков его сознания. И он не может от них убежать. Ни теперь. И никогда больше.
"Кэти, - говорит он, поглаживая камень. "Я никогда не хотел, чтобы ты была частью этого. Тьма была моей, а не твоей. Ты была светом, всегда светом. Я не имел права, прости меня, пожалуйста".
Проклятые горят не в адском пламени, а в свете истины...
Звон церковного колокола вдалеке превращается в раскатистый хохот, отвратительный и злобный, перекатывающийся через море могил под непрекращающимся дождем, как кошмар, которым он и является.
Наступает ночь.
Гордон начинает идти, медленно и болезненно - неуклюже, - но так быстро, как только позволяют его старые кости.
И дьявол, он спит, его демонические сны становятся все сильнее и выползают на свободу, чтобы бродить по улицам, воры под жидким небом, где потерянные, сломленные и забытые бродят во тьме - их глаза погасли - в поисках искупления, которое они никогда не найдут, и избавления, которое они никогда не узнают.