Ребекка с улыбкой смотрела на него снизу вверх, еще сомневаясь, и Питер сказал:
— Наверняка ваш муж устал от людей, которые постоянно хотят говорить о хоккее.
— Вовсе нет. Хоккей его захватывает целиком, — ответила она.
Питер снова посмотрел на Брайана и весело улыбнулся Ребекке.
— А чем вы занимаетесь? — спросила Элиза у Ребекки.
— В общем, ничем. — Ребекка напряженно рассмеялась, словно вдруг смутившись, и мне захотелось — конечно, я сдержалась — притянуть Ребекку к себе, как мать защищает застенчивого ребенка от чужих.
Элиза спросила о занятии, чтобы Ребекка, в свою очередь, поинтересовалась, чем занимается Элиза, и та смогла бы пуститься в занудные рассказы о писательстве.
— Вы такая привлекательная, — не утихала Элиза. — По-моему, я где-то читала, что вы модель или что-то в этом роде!
Она говорила почти обвинительным тоном, и на миг повисло неловкое молчание, но Ребекка, явно встревоженная, пробормотала:
— Нет-нет, я когда-то играла немного, но сейчас просто… ну, с детьми сижу.
— Ясно, — кивнула Элиза. — А прежде?
— Занималась живописью, — сказала Ребекка. — Ездила на лошадях — довольно серьезно. Сейчас обставляю наши дома… ничего особенного.
На самом деле Ребекка входила в число главных претендентов на место в сборную США по конному спорту еще в девятнадцать лет. На самом деле она была дочерью полковника Уэсли Поттера, члена кабинета при Картере, бывшего агента ЦРУ, — его работа позволяла Ребекке жить в юности в Германии и в Африке. На самом деле по материнской линии она была праправнучкой Дж. П. Моргана. Такие вещи о клиентах надо знать. Ее адвокат говорил с моим. Мой адвокат говорил со мной. Ну и разумеется, сегодня брокеры умеют гуглить.
— Как детям в Вендовере? — спросила я у Ребекки.
— Им нравится побережье и новый дом…
— А сколько им лет? — спросила Элиза.
Я почувствовала напряжение Ребекки. Почему Элиза не прекратит допрос?
— Пять и семь. Извините, — сказала Ребекка. — Мне нужно в дом… помыть руки. Весь день работала в саду.
Она повернулась и пошла мимо всех чудесных гостей к темному дому. Через несколько минут Венди позвонила в маленький серебряный колокольчик и объявила, что ужин подан; мы двинулись по освещенной факелами дорожке к столам.
Брайан сидел напротив, по правую руку от меня сел Питер Ньюболд, по левую — моя подруга Мейми. Теперь Мейми смущается, что много пьет в моем присутствий. Мы по-прежнему радуемся при встрече, но я уже целую вечность не была у нее дома, а она — у меня. Нужно ли говорить, что в нашем городке, если исчезаешь на двадцать восемь дней, всем понятно — куда. Будучи в Хэзелдене, я представляла, какие ползли слухи. «О, да, она любила выпить! Помните Четвертое июля у О’Доннеллов? А помните Рождество у Лангов? Ее ведь привлекали за вождение в нетрезвом виде?»
У нас полным-полно людей, которые пьют куда больше, чем я пила когда-либо, но только на мне клеймо алкоголички. Если бы я попросила официанта наполнить мой бокал вином — на вечеринке у Венди, — представляю, как все ахнули бы в унисон и разом бросились вырывать бокал у меня из рук.
Ребекка сидела у дальнего конца стола, за несколько мест от Брайана, а по правую руку Брайана сидела Шерон Райс. Шерон — худая женщина за пятьдесят, позволившая своим волосам поседеть. Теперь носит короткую стрижку. Шерон возглавляет Земельный комитет Вендовера, который блюдет все прекрасные леса, болота и солончаки в городе и вокруг. Еще Шерон входит в комиссию по зонированию и в школьный комитет, возглавляет программу гуманитарных наук для детей из неимущих семей в Линне, организует еженедельные увеселительные мероприятия в доме престарелых, а во время выборов возит пожилых и инвалидов на избирательный участок. Ее муж, Лу, работает в страховании.
Коротко познакомившись с сидящими рядом, Брайан вонзил вилку в салат. Он не стал класть салфетку на колени, а зажал ее в левом кулаке, как матерчатый букетик, и положил руку на край стола.
Вскоре Шерон откашлялась и сказала:
— Брайан, Ребекка, я счастлива наконец познакомиться с вами лично, после всего, что я слышала о вас от Венди.
— Мы тоже рады познакомиться, — бросил Брайан, почти не поднимая глаз от тарелки.
— Что привело вас в эти места?
— Ну, — ответил Брайан, вытерев губы салфеткой и взглянув на Шерон, — Ребекка училась тут в школе-пансионате…
— О, Ребекка, вы учились в Вендовере? — радостно обратилась Шерон через стол к Ребекке.
Ребекка посмотрела на Шерон и собралась что-то ответить, но Брайан сказал:
— Ага. И ей нравилось. Обожала эти места и даже после нашей свадьбы постоянно мечтала переехать сюда. Мы жили в Бостоне, пока дети были маленькие, но Ребекка держала тут лошадей, да и выросла она в деревне и хотела, чтобы дети росли так же.
— И как вам тут нравится? — спросил Боти. — Разве вы росли не в Южном Бостоне?
— Да, я городской ребенок. Папа прослужил в Бостоне пожарным сорок лет. Большинство наших родственников до сих пор живут там. Однако тут нам нравится. Меня даже не смущает долгая дорога, как я боялся. Порой я остаюсь тут на несколько ночей в будни, а потом работаю дома в пятницу и понедельник.
— Я бы хотела как-нибудь поговорить с вами о Земельном комитете Вендовера. Ваше имя звучало на последнем заседании правления, — сказала Шерон.
— Обязательно напомните, и я вам дам карточку перед уходом. Мне очень нравится деятельность защитников природы. Именно благодаря вам тут по-прежнему прекрасные места. Мы с удовольствием примем участие в вашей работе.
Шерон Райс от таких слов пришла в восторг и разразилась безудержными восхвалениями. Как это сказочно. Как чудесно. Какие чудесные Макаллистеры!
Потом Брайан обратил внимание на мои часы. Я решила разориться в прошлом году, после солидной сделки, и купила прелестные часы «Картье». Прежде у меня не было дорогих украшений и особых часов. Но эти я нашла в журнале и решила, что в жизни не видела ничего прекраснее. И купила их, наградила сама себя — за мой успех. За мою трезвость. Я ношу их не каждый день, так что было приятно, что кто-то обратил на них внимание.
— У вас классные часики, Хильди, — сказал Брайан. — Я купил Ребекке «Картье» несколько лет назад, так она их сломала. Она из тех женщин, которые не могут носить часы. То ли что-то в химии тела, то ли статическое электричество и магнетизм — все часы останавливаются, как только она их наденет.
— Я слышала о таком, — вставила Мейми.
— Ага, — кивнул Брайан, — не давайте моей жене часы, вот я о чем. Она и на электронику влияет. Сломала все стереосистемы и навигаторы во всех машинах, которые водила. Правда, Бекки?
Ребекка беседовала с Лу Райсом, сидящим рядом с ней, и повернулась к Брайану с недоуменным выражением на лице. Она явно его не расслышала.
— Я бы не дал ей сидеть в моей машине, — сказал Брайан.
— Похожая история, — рассмеялась я. — На мне все ломается.
— Это другое, — ответил Брайан. — У нас в кабинете уже второй телевизор — а сколько мы живем в этом доме, а, Бекки? Три месяца? Теперь она и близко к нему не подходит. А, и еще у нас никогда ни один холодильник не готовил лед. Ни в Аспене, ни в Бостонской квартире. И здесь. Хоть «Сабзеро», хоть какой, за любые деньги — генератор льда сдыхает, стоит Ребекке его включить.
Питер Ньюболд тоже рассмеялся.
— Вы же не думаете, что все это действительно имеет отношение к химии тела Ребекки?
Брайан сделал большой глоток пива и позвал Ребекку:
— Бекки, крошка, расскажи им, как шнур от нового тостера задымился, едва ты воткнула его в розетку.
Ребекка как раз собиралась попробовать салат, однако повернулась к Брайану — было ясно, что она, в отличие от него, не видит ничего забавного. После неловкой паузы она рассмеялась.
— Видимо, потому что я — ведьма.
Мы все рассмеялись, хотя, честно говоря, возникла неловкость. И Мейми некстати влезла, крикнув через стол:
— А правда, что вы ломаете предметы силой мысли? Ребекка ответила:
Силой мысли… нет. Однако часы в самом деле останавливаются.
Она повернулась к своим соседям, и я увидела, как она показывает на свои часы и что-то объясняет.
Питер веселился.
— Жаль вас разочаровывать, — сказал он Брайану, — но вашей жене просто не везет с часами и электроникой.
— Питер — врач, — пояснила я.
— Да ну? А какой?
— Я психиатр, — ответил Питер. — Думаю, нам бы о таких вещах рассказывали в институте, если бы они существовали.
— Да говорю вам, я слышала о таком, — сказала Мейми. — Точно слышала. Дома погуглю.
Питер только посмеялся и покачал головой. Потом бросил взгляд через стол на Ребекку. Она крутила кольцо на тонком пальце; подняв глаза и увидев, что Питер смотрит на нее, отвела взгляд. Потом снова взглянула на Питера, который все еще на нее смотрел.
— Простите. — Питер чуть смущенно улыбнулся. — Моя жена часто ругает меня за то, что я пялюсь на людей. Но это моя работа. Я обязан изучить человека, с которым работаю… в результате изучаю всех, куда бы ни пришел.
— Ничего, — сказала Ребекка.
— Спорим, она может заставить вас прекратить пялиться. Силой мысли! — выкрикнула пьяная Мейми.
— Возможно. — Ребекка улыбнулась Питеру, который на сей раз почти сразу отвел глаза.
— Кстати, о силе мысли… Хильди у нас экстрасенс! — воскликнула Мейми.
— Да? — спросил Брайан. — Хильди, вы читаете мысли?
— Нет, — сказала я.
— Читает, — снова влезла Мейми. — У них это семейное. Ее кузина, тетя — у них у всех дар.
— Хильди, это правда? — спросила Шерон. — А я и не знала.
— Нет, это неправда. Иногда я могу убедить людей, что читаю мысли. Обычный салонный фокус, и все. Сестра моего отца, Пег, была «экстрасенсом» и одно время зарабатывала на туристах, едущих в Салем за мистикой. Еще она устраивала чтение мыслей дома. Мы с кузиной Джейн выросли, наблюдая за тетей, и усвоили несколько фокусов, которые сделали нас жутко популярными на вечеринках с ночевкой. Я еще могу иногда устроить для смеха чтение — просто для скептиков, но мне нужно быть в настроении.