— Я все поняла! – от внезапной догадки даже обида на Тилля отошла на второй план. – Вот сюда привело нас заклинание: огонек не прошел сквозь шкаф, а рассеялся в нем, потому что достиг цели.
— Бутыли? – Тилль даже встал и подошел к шкафу, проверяя, не завалилась ли куда-то треклятая книжка.
— Да. Госпожа Вильхоф не вернула их молочнику, а целый шкаф посуды либо перевесил долг перед Крыжевской, либо этой книжки давно нет в природе и в завещании другой смысл.
— На что нам и намекала Глаша, — согласился он. – Она подозрительно много знает и говорит.
— И зачем бы ей было закрывать нас здесь? Ради знакомства со скелетом или вашего нелепого предложения? Ах, Ярина, я раб ситуации, но еще и честный фей, потому не оставлю вас наедине с позором.
Я уже откровенно злилась и не понимала, почему. Мало того, что мы заперты в подземелье, где даже воды нормальной нет, у меня болит голова, спина и ноги, мерзкий привкус во рту от выпитого вина, так еще и эти разговоры про свадьбу. Вот нашел же время и место!
Тилль невозмутимо стоял напротив и разглядывал меня с непонятным любопытством.
— Хорошо, а на свидание вы согласны? Нормальное, имею в виду. Чтобы без анатомических выставок, скелетов и фарузских диверсантов, как было у меня.
Умеет же соблазнить, проклятый фей! Ради рассказов о его неудачах я куда угодно схожу!
— Подумаю, как выберемся отсюда.
С этим у нас оказалось худо. Мы снова подергали дверь, обошли все по кругу, разведали конец подземного хода, уперлись в завал, поспорили о чем-то, устроились на крышке сундука и уже прикидывали заклинание для небольшого тарана. Все, что угодно, лишь бы не думать о воде. Я уже почти смирилась с мыслью о желудочных хворях, только бы смочить пересохшее горло.
В конце концов Тилль вылил из одной бутылки остатки вина, затем набрал ее водой и выпалил над ней какое-то заклинание. Поспешно и неразборчиво, наверняка чтобы я не успела разобрать и влезть с советами. Затем долго вытирал текущую из носа кровь, зато вода оказалась просто чудесной. Прохладной и чистой, точно родниковая и с легким минеральным привкусом.
Я пила ее и не могла напиться, кажется, никогда ничего вкуснее не пробовала. С бутылью в руках меня и застала Глаша. Просто распахнула дверь и тут же ахнула:
— Барышня! Я по всему дому тебя ищу, уже хотела Макара Григорьевича в город за полицией отправлять, а ты здесь с феем спряталась, чтобы вино пить! И намусорили-то как, это ж до обеда обратно не сложишь. Чего вам только в спальне не миловалось, как всем порядочным людям?
— Ни с кем я не миловалась, нас закрыли!
— Да? – недоверчиво протянула она. – А вы дверь толкать пробовали? Небось на себя тянули, потому и…
— Глаша! – одновременно выпалили мы с Тиллем и, не сговариваясь, обошли ее с двух сторон и отправились в дом.
Ванная и горячий чай, вот чего сейчас хотелось, а дальше уже разберемся, магичка Глаша или нет.
Глава 17
Бездушные часы оповестили, что времени сейчас половина седьмого утра. Выходит, мы с Тиллем меньше двенадцати часов провели в подземелье, а казалось – целую вечность. Столько всего нашли и обсудили. Еще — выпили, как тут же напомнила гудящая голова. Нет, с вином точно нужно быть осторожной, как и со всякими феями.
Хотя, надо признать, он бывает даже милым.
Я думала об этом и расчесывала волосы, еще немного влажные. Первым делом я долго плескалась в душе, затем занялась прической. Если потороплюсь, то как раз успею к первой паре в университет. Дождь, по словам Глаши, закончился вчера вечером, дорога подсохла, и я точно смогу дойти до трамвая. Просить Тилля после вчерашней ночи неудобно, он и так дремал в полглаза, а то и вовсе не засыпал, играл в мою подушку.
Глаша суетилась неподалеку, протирала несуществующую пыль, прошлась утюгом по моему платью и постоянно бурчала о том, как я неосмотрительно повелась на фейские чары.
— Он, может быть, и неплохой человек, но мужчинам доверять не стоит! А вы с ним в подвале, вино, милования…
— Да не было никаких милований. И дверь там оказалась закрыта. Поверь, мы дергали ее во все стороны.
«Ага, значит, все-таки сомневались!» — читалось в ее взгляде. На деле же Глаша отложила тряпку и села напротив меня, плотнее запахнув шерстяной платок, которым кутала плечи.
— Кому же ее запирать? Там снаружи ни засовов, ни замков. А чтобы придавить чем, так это надо из кухни нести. Такое и Макару Григорьевичу бесшумно не сделать.
— Значит, ее магией закрыли, — ответила я и поглядела ей в глаза. Глаша не смутилась, только еще сильнее нахмурила брови.
— Я к тому и веду! – продолжила она. – Магов у нас тут немного.
— Намекаешь, что Тилль специально зачаровал дверь? Но для чего?
— Тебе виднее.
Ее тон изменился, но я так и не поняла его холодности. На всякий случай решила прояснить ситуацию.
— Мы побродили там немного, нашли винный погреб, — на это Глаша осуждающе покачала головой. – Затем еще один коридор, с настоящими камерами и скелетом в одной из них.
— С контрабандистами шутки плохи, — согласилась Глаша. – А честные люди не стали бы в такой глуши дом строить.
— Отчего же его тогда не вынесли после очередной смены хозяев?
— Они и в остальном за порядком не слишком следили. Пыли вроде и нет, а хлама столько! Да и дом такой бестолковый, небось бежали из него и сверкали пятками, тут не до скелетов.
В который раз она зябко передернула плечами, но другой реакции на новость о скелете не последовало. Или такая хорошая актриса, или действительно ничего не знает о магии. Но кто тогда запер дверь?
А если в самом деле Тилль? Но с какой целью?
— Ты смотри, — вздохнула Глаша, — вдруг этот хлыщ сотворил что плохое и непристойное, ты мне скажи, найдем на него укорот.
— Он маг, пусть и бывший, и точно тренированный воин. Как же мы его укоротим? – поинтересовалась я.
— Воин не воин, а кочергой со спины и ему больно. Как и кипящим вареньем поверх тонких штанов.
— Глаша, — я не выдержала, встала и взяла ее за руку, — все хорошо, правда. Пойдем лучше завтракать.
Она нехотя кивнула и первой отправилась к двери, а коты тут же пристроились рядом, как двое бестолковых караульных.
На кухне к тому времени собрались уже оба моих «жениха», рассевшиеся по разные стороны стола. Переодетый Тилль лениво развалился на стуле и листал какую-то книгу о магических болезнях, а Макарушка гулко вздыхал и поминутно вытирал нос. Простыл, что ли? Хоть бы проникся ситуацией и вернулся к матушке.
— Что же вы суп не разлили? – тут же начала бухтеть Глаша. – Конечно, не мужское это дело, крышку открыть, да зачерпнуть половником. Лучше сидеть голодными и ждать, когда же придет баба какая неумная и накормит. У нее ж, бабы, душа болит, если мужик голодный. Нутро все выворачивается. Покоя ей не будет, если еду в его немощное брюхо не вольет.
— Я вчера предлагал приготовить обед, — ответил Тилль, — и ты долго причитала, какой я разведу беспорядок и уж проще самой.
— А меня ударила ложкой по руке, стоило потянуться к половнику, сказала, что все скиснет, — поддакнул Макарушка. – Больно!
— Вам лишь бы оправдание найти, — заворчала она, ловко разливая суп по тарелкам.
После чего вытащила из духовки четыре горячих бутерброда с большой сырной шапкой и ломтиками ветчины внутри. Поверх каждого устроила поджаренное яйцо и раздала всем по порции. Надо же, а у нас дома она готовила блюда куда проще, чем постоянно заслуживала мамино бурчание. Той тоже хотелось фарузских изысков, чтобы хвастаться ими перед подругами, Глаша же неизменно подавала ей щи или картошку, а к тесту даже не прикасалась. Может, Тилль и прав?
Я помогла ей накрыть на стол, затем жадно набросилась на суп. После ночи в подвале и выпитого вчера очень хотелось горячего. Тем более готовила Глаша действительно хорошо. Суп вышел нежирный, но насыщенный на вкус, с аккуратными брусочками овощей и зеленью. Вроде ничего необычного, а желудок просто пел от каждой ложки.
Им я быстро наелась, от бутерброда отрезала только уголок, остальное разделила пополам и ненавязчиво пододвинула к парням. Они со своими порциями управились быстро, и от моей не отказались.
— Располнею тут, — тяжело вздохнул Макар, — матушка домой не примет.
— А вы не только ешьте, а двигайтесь еще побольше, — не смолчала Глаша. – Встал так, посуду убрал, дровишек наколол, с сорняками помог. Оно и бокам легче, и соседям вашим.
— Куда же вам дрова, когда котел магическими кристаллами подогревается? – удивился он.
— А камины в комнатах? Они же рабочие. Разжечь можно, тепло и красиво.
— Я лучше в город схожу. За лекарствами, — на этом Макар показательно закашлялся и вытер нос.
— Оно если пешком отсюда, то тоже неплохо, — Глаша кивнула ему и взялась собирать тарелки. Я по мере сил, включилась в работу. – А если снова на мобиле поедете, то хвалиться нечем.
— Да Макар Григорьевич так по Тергороду носится, что не поймать! – заверил ее Тилль и хлопнул Тихомирова по плечу. – Это он здесь, на природе такой вялый, а там преображается. Так что выгуляю его, даже не сомневайтесь, заодно свои дела доделаю.
— Вы, главное, еду больше не покупайте. Лучше вон Ярину попросите, она вроде бы не так глазами скорбна.
— Глаша! – возмутилась я, а та только покачала головой и вернулась к работе.
Тилль действительно вызвался отвезти нас в город, чему я была только рада. Не после вчерашних приключений бежать через лес с портфелем, хотя и ему будет непросто так далеко ехать.
— Глаша да Глаша, — бурчала она. – Только то от вас и слышу. Помогли бы лучше, в лес сходили, за грибами. Как раз погода подходящая.
— Вечером сходим, — отмахнулся Тилль, не слушая ее дальнейших возмущений.
По дороге в город все больше молчали, только и было слышно, как шмыгал носом Макарушка и сдавленно кашлял в платок. Я же твердо решила отпросить с пар и наведаться к отцу на работу. Он этого не любил, но нужно расспросить про Глашу и точно не дома. Не хочу видеться с матушкой, да и отец без ее надзора будет говорить охотнее.