На это Тилль только развел руками. Логического объяснения действительно не было. Глаша и так целыми днями одна, могла бы и дом обыскивать, и темные делишки проворачивать. А если хотела навредить – зачем тогда открыла дверь?
Сплошные вопросы, но отец знал ответ хотя бы на один из них, поэтому мы все же отправились к нему.
В его организации был пропускной режим, но для дочери главного инженера сделали исключение, а вот Тилля, как потенциального фейского шпиона, оставили ждать у входной двери. Я плохо разбиралась в том, чем именно занимается отец, знала только, что его работа связана с проектированием поездов и новых железнодорожных путей. Он не слишком любил болтать дома, больше слушал. Мои же попытки расспросить обычно пресекались строгим маминым: «Ах, Ярина, к чему забивать голову такими вещами? Лучше подумай о женихах…».
Но на его работе я несколько раз бывала, поэтому меня там знали, а я помнила путь к нужному кабинету. Тот располагался на третьем этаже и занимал большую площадь, чем гостиная в нашем доме. Он был сплошь заставлен столами и специальными чертежными мольбертами. Я бегло осмотрела их, не понимая и половины из того, что нарисовано.
Отец оторвался от работы и поднял на меня взгляд:
— Ярина? Что-то случилось?
— Я знаю, что Глаша никакая нам не родня! – выпалила я, наклонившись над его рабочим столом.
Вначале отец опешил, побледнел, затем взял себя в руки и неспешно встал.
— С чего ты это взяла?
— Неважно. Но, уверена, если отправить запрос в твою родную деревню, то среди многочисленных ветвей Белокосовых не найдется никакой Глаши. Или можно сделать проще: намекнуть об этом маме…
При этом он побледнел еще сильнее и буквально выскочил из-за стола, схватил меня за руку и потащил к выходу.
— Не во все дыры тебе нужно залезть, Ярина!
— Ты привел домой постороннего человека, а я виновата?
— Будешь умничать – отзову свое разрешение на твою учебу, — сказал он еще строже. – Будешь себе мужа искать и через него договариваться!
— А вот и найду!
Это я выпалила в уже закрытую дверь его кабинета. Отец еще немного поворчал с той стороны, затем все стихло. Но стучаться к нему было бесполезно, это я уже успела выучить, как и то, что пустыми угрозами он не разбрасывается. Знал ведь, чем давить: без учебы я как без воздуха. А университеты неохотно обучают девиц без такой бумаги. Чтобы остаться на курсе, нужно будет собрать гору бумаг и в суде отстоять свои права. В теории, у меня бы получилось, но хуже всего, что почти весь мой доход – неофициальный.
Но это все мелочи по сравнению с папиными угрозами! И из-за чего так разошелся? Из-за вопросов про Глашу? Ведь он сам того не осознавая ответил на них. Откуда бы она ни взялась в нашем доме, но точно не из той самой деревни.
Не знаю, что уж там вышло с Иринкой, но когда я снова вышла на улицу, Макар уже ждал рядом с Тиллем. После своего чудодейственного напитка он будто похорошел, перестал так часто шмыгать носом и постоянно кашлять. Посвящать его в новости о Глаше я не стала, а Тиллю только покачала головой.
До возвращения в университет еще оставалось время, перекусить я успела, поэтому мы договорились съездить на городское кладбище, пусть для того и пришлось вернуться к мобилю. Я уже привычно устроилась на заднем сиденье и откинулась назад. Что и говорить, так передвигаться гораздо удобнее и быстрее, чем пешком и на трамвае, пусть те и ездили один за другим.
Само кладбище я несколько раз видела издалека, но никогда туда не заходила, потому в первый момент замерла возле высокой каменной ограды, прерывающейся кованными воротами. Рядом с ними была крохотная будка сторожа, который даже не шелохнулся при нашем появлении.
Тилль уверенно прошел мимо, а я привычно вцепилась в его руку. Макарушка плелся сзади и не обращал на нас внимания, только крутил головой из стороны в сторону. В этом его можно было понять: кладбище впечатляло. Множество непривычных надгробий с норнгскими именами и фамилиями давно умерших людей, еще – старые высокие деревья, берегущие их покой. Мы медленно шли по четким, как по линейке рядам, удаляясь от ворот, а я все цеплялась глазами за таблички с именами и датами. Кто-то из лежавших здесь успел прожить долгую жизнь, кто-то ушел совсем юным. Были и забавные, и очень трогательные надписи. Нашлось и несколько на фейском, наверное, для кого-то из полукровок, потому что чистокровных в земле не хоронили.
Наконец Тилль остановился рядом с очередной могилой, на которой значилась фамилия Вильхоф. Видимо, весь этот участок принадлежал их роду, потому как в отдалении стоял целый склеп. Тилль уверенно направился по боковому ряду, заодно проговаривая, кем именно ему приходится тот или другой Вильхоф.
Могила бабушки Риты нашлась быстро. Земля на ней выделялась чернотой, а вместо надгробия пока стоял обычный столб с табличкой. Цветы здесь тоже были, но немного. Наверное потому, что в университете не сразу узнали о ее кончине, да и нашего декана пока нет. Вот вернется – организует прощание по всем правилам. Пока же здесь скромно стояли корзинки с траурными лентами. «От друзей», «от коллег», «от безутешных родственников», хотя от кого именно, Тилль не знал, видимо от других ветвей их рода. Крупная корзина от Крыжевской выделялась на фоне остальных, как и послание на ленте: «Спи спокойно, любимая моя подруга, мир без тебя не будет прежним». Нашлась там корзина и от Тилля, а я же чувствовала себя виноватой, что только сейчас добралась до кладбища.
Но лучше так, чем никогда. Тем более с живой бабушкой Ритой я действительно проводила много времени. Сейчас же поставила на могилу и свою корзинку с цветами. Наложенная магия будет еще долго защищать их от увядания, но потом нужно будет еще раз наведаться на кладбище и убрать здесь все.
И все же до сих пор не верится, что бабушки Риты нет. Она казалась такой жизнерадостной и крепкой… Я почувствовала, как защипало в носу и перед глазами стало мутно от слез. Но за спиной уже закашлялся Макар и тут же шумно высморкался.
— А цветочки-то красивые, — он вышел вперед и указал на несколько зеленый побегов, которые медленно поднимались по столбу. Мелкие зеленые листья на них перемежались белыми бутонами, а кое-где распустились и диковинные, похожие на звезды, цветы.
— Фейские, — поддержал его Тилль и тут же опустился на колени рядом с могилой, чтобы получше все рассмотреть, а заодно – отодвинуть корзины. – В прошлый раз такого здесь не было. Либо кто-то хотел задеть Астрид, зная ее теплые чувства к феям, либо я чего-то не знаю.
— Проще сказать, что мы знаем, — вздохнула я.
Мы тщательно осмотрели все вокруг, но ничего интересного больше не обнаружили, смотритель тоже ничего не знал. Он, кажется, вообще не слишком интересовался происходящим вне его будки. Мне бы такую беззаботность.
Глава 19
Тиллю казалось, что как только окажется дома, упадет на кровать и не встанет до завтрашнего утра. И он честно шел к этому: сытно поужинал, открыл настежь окно, чтобы впустить в комнату холод, затем принял душ и устроился под толстым одеялом, прикрыл глаза и попытался выбросить все мысли из головы.
Но от подушки пахло цветами, точно как от Ярины, и чем дольше Тилль лежал, тем сильнее был запах, а в голову лезли разные мысли. Казалось, что вот сейчас она постучит в дверь, затем в своей привычной манере ворвется внутрь и заламывая руки скажет, как боится спать вместе с Глашей, вот у него под боком куда спокойнее.
Тилль сел и потер лицо руками. Каких только глупостей не лезет в голову от недосыпа! Ярина общалась с Глашей весьма ровно, наверное рассудила, что если та не прикончила ее за прошлые дни, не тронет и сегодня. И вообще, привычная магичка куда ближе малознакомого фея.
Пока думал над этим не заметил забравшегося в комнату Боли. Тот устроился на подоконнике и вылизывался, изредка бросая на Тилля недобрые взгляды.
— Не жалуйся, тебя несколько раз кормили, — буркнул он. А кот внезапно спрыгнул на пол, подбежал к нему и громко завопил.
— Ладно, ладно, сейчас оденусь и покормлю тебя в седьмой раз, — сдался Тилль.
Вдруг прогуляется и тогда, наконец, заснет? Поэтому Тилль лениво натянул на себя одежду и отправился вслед за котом. Остальные уже разбрелись по комнатам, и пустой темный дом выглядел крайне зловеще. Нет, для контрабандистов – самое то, но вот зачем Астрид купила его для себя? Настолько хотела приключений? И даже банду вычислила, вы подумайте! Казалось, он задавал себе одни и те же вопросы и никак не мог найти на них ответы. И мама тоже молчала, не отвечая на его телеграммы.
Боль плюхнулся посреди гостиной и катался по ковру с оглушительным мяуканьем. Тилль обошел его по кругу, проверил, все ли в порядке и устало прислонился к забитому книгами шкафу. Затем от нечего делать решил взглянуть на стоявшие внутри книги. Они с Яриной просмотрели все полки в первый же день, но содержимое на пол не вытряхивали, только по верхам.
Книги разместились здесь без всякой системы, кроме полки, забитой любовными романами. Вот и откуда у Астрид такая тяга к ним? С возрастом стала сентиментальной? Еще и целая коллекция про феев.
Тилль ради любопытства потянул за корешок одного, «Моего фейского разочарования». Вот точно так на него Астрид всегда и смотрела. Роман тянулся с трудом и чуть не лишился обложки, зато вывалился вместе с парой других и тонким потертым блокнотом. От времени тот окончательно потерял цвет, обтрепался по краям и буквально рассыпался в руках. Но когда Тилль поднял блокнот, то прочитал на нем «Пелагея Крыжевская».
Неужели та самая записная книжка? Цвет с натяжкой можно назвать зеленым, а на первой странице шли конспекты по теоретической магии, написанные разноцветными чернилами и с цветочками на полях.
Бумага внутри пожелтела, надписи местами расплывались от попавшей влаги, но это наверняка было оно! Вначале Тилль чуть не завопил от восторга: он выиграл, весь дом его! Рыжей Белокосововой вместе с ее занудством придется собирать вещички и…