Поэтому ненавязчиво пошла в сторону, утягивая за собой Тилля, а он послушно шагал рядом, не выказывая возражений. Может быть, не горел тихой охотой, а может быть нацелился на других жертв, тем более обе пустые корзины Макар и Глаша забрали с собой. В нашей же до сих пор болтались пирожки и один на двоих нож.
Дождь под деревьями почти не ощущался, только шелестел в высоте крон, так что шагать по хвойной подстилке было вполне комфортно. Я даже начала находить в этом некоторое удовольствие, особенно в том, как уютно лежат мои пальцы в ладони Тилля.
— А вы, Ярина, не грибник, — через какое-то время хмыкнул он.
Я дернула плечами и огляделась вокруг. Что-то здесь росло, но пойди пойми – что. Вот те коричневые здоровяки точно не съедобные, как и те желто-рыжие монстры, похожие на воронки с волнистым краем.
— С чего вы взяли?
— Я уже устал водить вас мимо белых и лисичек, не говоря уже о семейках маслят и рядовок. Хотя бы эти грибы обычно все знают.
— Ну вот и собирали бы, — махнула я рукой. – Или сами от поганок не отличите?
— Да легко, — он снова скривил губы в наглой усмешке. – Нас на боевой практике неделями в лесу держали, там инструктор чего только не показывал, так что я знаю все съедобное в рудско-итилийской полосе. Тогда же мне это занятие и опротивело.
— Зачем же тогда пошли? Грустите без моего общества?
Спросила я и повернулась к нему. Тилль несколько мгновений разглядывал меня, решая про себя какой-то вопрос. Когда я уже собиралась выпалить очередную подколку и невольно облизала губы на вдохе, он вдруг наклонился и поцеловал меня.
Фейские губы оказались сухими и горячими, а может это мне сразу стало жарко, и сердце бешено застучало в груди. От неожиданности я растерялась и даже не сразу заметила, как корзинка с пирожками полетела на землю, а мои пальцы оказались на свободе. Руки Тилля заключили меня в объятия, притягивая все ближе, а я покорно прильнула, впитывая его тепло и необычные ощущения защищенности и уюта.
Я не знала, что делать, просто ловила его движения и старалась не забыть, что нужно дышать. Чувствовала, как его губы скользят по моим, ласкают их, втягивают, как к ним прикасается язык. Никакие бабочки в моем животе не трепетали, но было настолько ярко и непривычно, что казалось, полечу сейчас на землю вслед за корзиной. Наверное, так бы и случилось, если бы Тилль не прижимал меня к себе так крепко.
Когда же он разорвал поцелуй, я все стояла на месте и пялилась в его потемневшие глаза и не могла выдавить из себя ни слова. Тилль медленно убрал от меня руки, но не отходил.
— И как это понимать? – спросила я.
— Как то, что вы мне нравитесь и я планирую за вами ухаживать.
— Поддались моим чарам? – с усмешкой спросила я, пытаясь разрядить обстановку. – Уже готовы отписать дом и все прочее состояние?
— Разбиваете мне сердце своей корыстью, — он покачал головой и вернул себе прежнюю ехидную усмешку, после чего взял меня за руку и пошел, как ни в чем не бывало. – На самом деле я должен извиниться за день нашего знакомства. Как-то все навалилось, отчего я наговорил много лишнего.
— Я тоже изо всех сил старалась вас задеть, — призналась я. – И до сих пор стараюсь, эти наши перепалки, как чашечка хорошего кофе по утрам.
— О да, — легко согласился он. – Без них вся эта история с наследством вышла бы тоскливой. Кажется, Астрид затеяла ее не просто так.
— Хотела привязать вас к нашей прекрасной стране. Чтобы побыли подольше, прониклись духом и уже не захотели уезжать.
— И даже сработало, — с непонятной грустью ответил Тилль, после чего наклонился за корзиной. – Эти Глашины пирожки…
— Подождут! – отмахнулась я. – Нам нужно набрать грибов, чтобы не так позорно проиграть Глаше и Макару.
— Набирайте, — позволил мне Тилль. – А я не такой азартный, вытерплю их насмешки. К тому же меньше соберешь – меньше чистить.
Он в самом деле отошел на несколько шагов и уселся на поваленное дерево. Затем влез в корзину, вытащил оттуда пирожок, бутыль морса и расположился так, будто выбрался в лес на пикник, а не за грибами. Логически я не могла найти причин, почему он не может так сделать, но присоединяться не хотела. Слишком живо представлялась торжествующая Глаша с двумя полными корзинами у Макара в руках.
— Ну хорошо, — согласилась я и сорвала ближайший ко мне рыжий гриб, — вот этот съедобный?
— Угу, — Тилль даже толком не посмотрел на него, сосредоточившись на пирожке и окружающей природе.
Я вздохнула, вытащила еду из корзины и стала медленно наполнять ту «дружками» того рыжего. Вокруг их было немало, я и раньше замечала, просто не думала, что такое вызывающе яркое может быть съедобным.
Затем сорвала на пробу здоровенный гриб с коричневой шляпкой и толстой кремовой ножкой. На него Тилль тоже одобрительно угукнул. Как и на два других, склизких и мелких. Кажется, он просто издевается надо мной!
Корзина быстро наполнилась до половины, дальше красивые крупные грибы закончились, пришлось отойти чуть дальше от Тилля. В лесу было тихо, пространство между соснами просматривалось далеко вперед, только овраг тонул в лысеющих кустах. Я заглянула и туда, но грибы не любили подобные места.
Тилль все еще сидел на дереве, но ненавязчиво перемещался вслед за мной, присматривая вполглаза. Такая бдительность даже задевала. Что здесь может случиться? Заяц внезапно выпрыгнет? В этой части леса самыми опасными были кабаны, но и их встречали нечасто. Прочая живность уходила севернее, подальше от человеческого жилья. Встречались, конечно, лисы и волки, но те сами старались держать дистанцию, особенно с началом охотничьего сезона.
Я склонилась над очередным грибом. Вроде бы похож на те желто-оранжевые, что я собирала раньше, но куда бледнее и шляпка более ровная, закругленная. И что это? Брать или нет? Страшно нарваться на ядовитый, но здесь их целая полянка, попробуй пройди мимо.
Решив сорвать один на пробу и по старой схеме отнести Тиллю, я наклонилась и тут же полетела вперед, пропахивая носом хвою. Она колола и сдирала кожу, а корзинка с грибами отлетела далеко в сторону. Я вскрикнула от боли, а когда обернулась, заметила несущегося на меня медведя.
Из его рта капала слюна, глаза налились кровью, а лапы как-то неестественно загребали хвою. Он казался плохой марионеткой, которой забыли привязать все нужные ниточки. Я думала об этом лениво и нехотя, пока тело находилось в непонятном ступоре. Слишком нереальным казалось все происходящее, чтобы быть правдой. Но тут в медвежью голову прилетел сгусток пламени, а до меня дошел запоздалый крик: «Яра, беги!».
***
Рудские леса действительно бескрайние и особенные. Быть может, из-за близости к фейским землям, или же феи обосновались неподалеку, чувствуя эту первобытную силу. Дышалось здесь в самом деле хорошо, а деревья словно бы шептали свою непонятную людям песню.
Тилль с радостью их слушал, а еще – краем глаза наблюдал за Белокосовой и ее грибной охотой. Забавно даже, что при всех глубинах познаний в суффиксах, артиклях и порядках слов в старорудском, она вертела в руках самую обычную лисичку и с сомнением спрашивала, не поганка ли это. Какое там! Она и белых грибов не знала, что совсем уж за гранью!
Он бы даже принял это за розыгрыш, но Ярина бы не смогла так долго и качественно притворяться. Особенно в моменты, когда трясущимися от волнения руками несла ему зеленую рядовку и с надеждой спрашивала, ядовита ли она. По всем признакам – да, но раз те рыжие оказались съедобными, то вдруг и у этого гриба есть шанс?
Но она быстро осмелела и уже отходила все дальше, а Тилль просто наблюдал со стороны и мысленно улыбался. Милая она и необъяснимо теплая, несмотря на все свои колючки. Яра действительно походила на ершистую птичку, красивую и хрупкую, которую хочется оберегать и греть в своих ладонях. Чтобы никакая мерзость мира не тронула ее хрупкую красоту.
Предчувствие кольнуло его куда раньше, чем глаза заметили опасность. Пусть своей магии у Тилля почти не осталось, зато чужую он до сих пор ощущал очень остро. Эта же была тягучей, темной и злой, а еще – неправильной, сделанной без гармонии и наспех.
«Вот что бывает, когда неверно выговариваешь фейские гласные» — пронеслось у него в голове, когда Тилль уже подскакивал на ноги в поисках опасности.
Он был на возвышенности, посреди тихого леса, который просматривался далеко в стороны, захочешь – не подкрадешься, а вот Ярина подошла слишком близко к кустам и оврагу. Ощущение чужой магии стало совсем нестерпимым, когда зелень резко расступилась, выпуская из себя медведя.
Яра его не видела, склонившись над очередным грибом, а зверь уже заносил над ней лапу.
Заклинание выстроилось в голове, собирая крохи энергии в одно стройное плетение, затем сорвалось с пальцев Тилля и опрокинуло Яру, унося ее дальше от медведя. Да, боевые заклинания бывают длинными, но когда раз за разом повторяешь их вслух, учишься ловить исходящее от них ощущение, мгновенно выстраивать в голове нужные фразы и выпускать силу, способную самую малость менять мир.
Едва бросив это заклинание, Тилль уже бежал вниз по склону, зажимая в руках Глашин тесак. На ходу он крикнул Яре, чтобы бежала прочь. Затем снова бросил заклинание и почувствовал, как из носа полилась кровь. Дальше тратить слова было непозволительной роскошью, ведь в них единственный шанс на спасение. Нужно было только выбрать заклинание, на которое у него хватит сил, а воздействия хватит на заколдованного медведя. Потом уже будет разбираться, откуда тот здесь взялся.
Хвоя под ногами скользила, а еще то и дело попадались покрытые мхом проплешины и торчавшие корни. Тилль бежал быстро, но медведь на четырех лапах все равно имел преимущество. И до Яры ему было куда ближе, прыжок-другой, не больше. Та же едва успела подняться на ноги и теперь пятилась, боясь выпустить медведя из поля зрения.
Глупая! Ей бы убираться подальше и освободить Тилля хотя бы от этой проблемы, но и крикнуть ей сейчас – сбить заклинание, от которого он зачитал меньше трети. Как ни странно – фейское, почему-то оно первым пришло на ум и легче всего произносилось.