Но всё рано или поздно заканчивается, завершился и ужин, причём, судя по довольной физиономии папеньки, я смогла не уронить честь семьи. Демоны постепенно начали прощаться, заверяя меня в том, что они все вместе и каждый по отдельности бесконечно рады тому, что я наконец-то воссоединилась с любящим отцом. Через какое-то время за столом остались только благодушно жмурящийся Шорфар, сосредоточенный Хоршаф, мечтательно улыбающийся Шарех и я.
– Ну что, давайте завершим наши сегодняшние дела? – потягиваясь до хруста костей, спросил папенька, всем своим видом демонстрируя, что предстоящий обряд – мелочь, ничего не значащая формальность.
– Конечно, – легко согласился Хоршаф, поднимаясь из-за стола и ободряюще мне улыбаясь. Учитывая специфику лиц демонов в целом – выглядело это, скорее, устрашающе, но я в ответ благодарно кивнула. Мало ли у кого какое лицо – желание поддержать от этого менее ценным не становится.
Мы двинулись к выходу из столовой, и папенька трогательно, но цепко поддерживал меня под локоть, причём у меня было чёткое ощущение, что он это делал исключительно для того, чтобы я не сбежала. Хотя куда я могу деться в чужом дворце в чужом мире – было совершенно непонятно.
Я ожидала, что мы окажемся в каком-нибудь огромном пафосном зале с гигантским мрачным алтарём в центре и полотнищами паутины по углам под потолком. По моим представлениям, место, где проводятся обряды, должно было выглядеть как-то так. Поэтому действительность меня даже слегка разочаровала.
Вслед за быстро шагавшим Хоршафом мы поднялись по узкой каменной лестнице и вскоре уже входили в небольшую комнату, в которой из мебели был только круглый стол в центре. На столе расположился здоровенный стеклянный шар, в котором словно были заключены сотни, может быть, даже тысячи молний всех мыслимых и немыслимых цветов. Они бурлили, кипели, взрывались, гасли и снова вспыхивали, создавая невероятную, завораживающую своей нереальностью картину.
– Это камень истины, – с гордостью проговорил папенька, – именно он определяет наличие нашей силы, её количество и уровень. Также он может подсказать, в какой области лучше использовать способности того или иного демона.
– И что я должна сделать? – я с некоторой опаской посмотрела на переливающийся яркими вспышками шар. Трогать его было откровенно страшновато – а ну как какая-нибудь особо шустрая молния вырвется из плена? И останется от меня только горстка пепла на каменном полу. А я не могу – у меня там враг силы копит на севере, мне вернуться обязательно надо!
– Положите ладонь вот сюда, – мягко проговорил Хоршаф и показал на небольшое углубление в сияющей поверхности шара. – Ничего не произойдёт, уверяю вас, шаррита! Сначала вы почувствуете приятное тепло, потом, скорее всего, лёгкое покалывание, но совершенно не болезненное, не волнуйтесь. Затем шар определит, насколько вам подвластна наша родовая сила и покажет это. Если наша кровь в вас сильна, шар станет алым, если процент демонической природы невелик – в жёлтый, а если её совсем мало и вовсе нет – в белый. Но последний вариант мы даже не рассматриваем.
– Хорошо, – я вздохнула, прекрасно понимая, что вариантов всё равно нет, пройти проверку шаром придётся в любом случае. – Под вашу ответственность!
Невольно задержав дыхание, я положила ладонь в указанное углубление и почувствовала вдруг, что шар – живой. Что это не бездушный артефакт, механически определяющий процентное соотношение демонической силы по отношению к другим, а разумное существо, со своим характером, мыслями и даже чувствами. Сейчас, например, ему было чрезвычайно любопытно, потому что к нему давно не приводили существ, похожих на меня. Откуда-то я точно знала, что он воспринимает меня именно так – как непонятное существо. И ему тоже очень любопытно, что я из себя представляю.
Ладони, как и предупреждал Хоршаф, стало тепло, словно я опустила её в подогретую воду или выставила на ласковое весеннее солнышко. Затем я почувствовала, как кожу стало легонько покалывать, но не больно, а осторожно, бережно. Молнии, наполняющие шар, сначала замерли, а потом начали какое-то уже не хаотичное, а вполне себе упорядоченное движение. Они то закручивались в водовороты, то свивались в затейливые спирали, то рассыпались яркими искрами. Зрелище это было невероятно красивым, и я пропустила момент, когда оно настолько затянуло меня, что я уже была не в силах оторвать взгляд от бешено мелькающих разноцветных вспышек. Последними крохами сознания я успела уловить встревоженные возгласы папеньки и мэтра Шареха, а потом меня подхватила и закружила в своих объятиях абсолютная темнота.
Глава 8
Келен
Я не стал спрашивать Лиама, почему амулет Ока вызвал у него такую реакцию: успев достаточно хорошо изучить своего помощника, я знал, что рано или поздно он сам скажет мне всё, что сочтёт нужным и возможным. Сейчас же гораздо более важным был визит к логову кайроса. Он успеха или провала этой миссии зависело не просто многое, от этого зависело практически всё. Если я не справлюсь, можно попрощаться с домом в Невидимой горе и титулом Повелителя Франгая. Со мной просто никто не станет считаться, ибо проигравшие и неудачники никому не интересны, это я прекрасно усвоил ещё по прошлой жизни.
Был у меня когда-то знакомый капитан пиратской багалы, о котором в определённой среде ходили настоящие легенды. Каждый, кого он брал в свой экипаж, страшно этим гордился. Но однажды он напал на большой императорский торговый караван и был разбит силами противника. Вроде бы всё понятно и объяснимо, но его репутации был нанесён непоправимый урон, и постепенно из легенды он превратился в посмешище, а потом его просто забыли. Никогда не нужно откусывать больше, чем можешь проглотить – это я понял тогда очень чётко и запомнил навсегда. Хотя эти знания и не уберегли меня самого от подобной ошибки, ну да это дело прошлое. Главное – не повторить её снова.
– Проводишь меня? – коротко спросил я Лиама, и тот медленно кивнул лысой головой. На его лице застыло выражение покорности и смирения, но меня уже было этим не обмануть: я прекрасно видел, что помощник сильно взволнован.
Мы вышли из дома и по неширокой тропе, протоптанной неизвестно кем и непонятно когда, направились в сторону ельника, кажущегося жутко густым даже на фоне непролазных франгайских зарослей. Обогнув огромную ель, Лиам наклонился и ужом ввинтился в едва заметный просвет между тяжёлыми лапами. Я молча последовал за ним, благо драконья чешуя позволяла не опасаться колючек и острых сучков. Ещё несколько раз мы ныряли в непроходимые на первый взгляд заросли, но каждый раз в них обнаруживался лаз или нора, по которым мы просачивались всё глубже и глубже в еловую чащу.
Через какое-то время, когда мне уже начало казаться, что вся моя оставшаяся бесконечная жизнь так и пройдёт в бесконечном ползании по кустам, мы выбрались на небольшую, почти идеально круглую полянку. Я с наслаждением выпрямился и потянулся, разгоняя кровь и приводя мысли в порядок. При этом я не забывал внимательно оглядываться, стараясь не вертеть головой слишком уж откровенно.
Поляну окружали всё те же вековые ели, которые, казалось, с высокомерным пренебрежением смотрели на нас с высоты своего роста. И вдруг я почувствовал почти непреодолимое желание покинуть это место и отправиться домой, где бы этот самый дом ни находился. Мысль об этом с каждым мгновением становилась всё сильнее, вытесняя остальные чувства и желания. Но я был готов к чему-то подобному, и, встряхнувшись, выстроил защиту против ментального воздействия. Я не стал делать этого заранее, чтобы хозяин полянки первым проявил себя. Кирпичик за кирпичиком я, не торопясь и не скрываясь, возводил стену, отсекающую меня от чужого воздействия. Была в той неторопливости, с которой я работал, некая демонстративная насмешка, мол, я всё понимаю, всё вижу, но суетиться не собираюсь, ибо спешка – удел слабых. Почти физически я ощущал растерянность и недовольство того, кто пытался управлять моими мыслями и чувствами. Невидимый противник усилил нажим, но все его попытки пробраться в моё сознание разбивались о выстроенную из изумрудно-зелёных кирпичей стену.
– Я не хочу враждовать, – негромко сказал я, прекрасно понимая, что меня услышат, даже если я стану говорить шёпотом, – я пришёл с разговором и предложением.
На какое-то время над поляной повисла тишина, не прерываемая ни единым звуком, а затем ветки качнулись, и вперёд шагнул кайрос. Это был не старик, как мне почему-то подумалось, когда Лиам сказал о том, что нашёл логово старого и сильного хищника. Передо мной стоял полный сил самец, чешуя которого отливала всеми оттенками коричневого цвета: от светло-орехового, почти золотистого, до насыщенно-кофейного, почти чёрного. Он, не мигая, молча смотрел на меня своими жуткими зелёными глазами, в которых плескались воля и недюжинный ум.
– Кто ты? – прозвучал вопрос у меня прямо в голове, а в глазах кайроса мелькнула неприкрытая насмешка. – Ты можешь не подчиниться моему зову, хотя я и не понимаю, как ты это делаешь, но полностью закрыть от меня сознание никому не под силу. Зачем ты пришёл?
– Я Келен, – я тоже ответил ему телепатически, чем вызвал вспышку удивления, которую кайрос даже не попытался скрыть. – Я тот, кого избрали Истинные боги.
– Мне нет никакого дела ни до истинных, ни до каких-либо иных богов, – равнодушно ответил кайрос, словно и не вспыхивали секунду назад его глаза искрами изумления, – они приходят и уходят, им безразличны мы, а нам – они. Так было и так будет всегда. Уходи, назвавшийся Келеном, мы не тронем тебя.
– Франгаю грозит опасность, – сказал я, чувствуя, что где-то внутри зарождается бессильный гнев, – нам следует объединиться, чтобы не пропустить врага в лес. Он не оставит нам Франгай, а постарается подчинить его и населить своими слугами.
Не знаю, действительно ли тот, кто собирал силы за Ирманской пустошью, планировал переселить сюда своих слуг, но исключать такой вариант однозначно не стоило.