— Бедный Иа!
— Вот я и сказал себе: «Обитатели Леса будут жалеть, если я замерзну». Мозгов у них нет, ни у кого, только серая вата, которой по ошибке набили им головы, и Думать они не способны, но, если снег будет падать еще недель шесть или около того, до них, пожалуй, все же дойдет: «А ведь Иа не так уж Жарко в три часа ночи». Вот тогда они все поймут. И пожалеют меня.
— Бедный Иа! — повторил Кристофер Робин. Он уже начал жалеть ослика.
— Я не про тебя, Кристофер Робин. Ты — другой. А сказать я хотел следующее: я взял и построил себе деревянный домик.
— Правда? Как интересно!
— Интересно, между прочим, совсем другое, — как всегда меланхолично продолжил Иа. — Когда я утром ушел, домик стоял, а когда вернулся, его уже не было. Что совсем не удивительно, даже, напротив, естественно, ведь это домик Иа. Но, тем не менее, у меня возникли вопросы.
Кристофер Робин уже решил, что сейчас не время отвечать на вопросы. Вернулся в дом, надел Непромокаемую шляпу, натянул Непромокаемые сапоги, накинул на плечи Непромокаемый плащ.
— Пойдем и посмотрим, что там у тебя происходит, — сказал он Иа.
— Иногда, если кто-то забирает твой дом, от него остается палочка или дощечка, которые не нужны тем, кто забрал дом, поэтому их и оставляют тебе. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я. Вот я и подумал, если мы вместе сходим и…
— Пошли, — махнул рукой Кристофер Робин, и они поспешили к краю поля, где росла сосновая роща, возле которой больше не стоял домик Иа.
— Вот, — показал Иа. — И палочки не осталось! Конечно, снега у меня предостаточно, бери — не хочу. Так что жаловаться не на что.
Но Кристофер Робин не слушал Иа, потому что прислушивался совсем к другим звукам.
— Слышишь? — спросил он.
— Что именно? Кто-то смеется?
— Прислушайся.
Они оба прислушались… и услышали, как чей-то басовитый голос поет о том, что снег все идет и идет, а другой голос, куда как более тоненький и пронзительный, трампамкает и прыгскокает в промежутках.
— Это Пух! — обрадовался Кристофер Робин.
— Возможно, — не стал спорить Иа.
— И Хрюка! — не менее радостно добавил Кристофер Робин.
— Возможно, — все так же уныло согласился Иа. — А кто нам нужен, так это Натасканная Ищейка.
Слова песни внезапно изменились.
— Вот мы и построили наш ДОМ! — возвестил бас.
— Трам-пам! — пропел пискляк.
— Это прекрасный Дом…
— Трам-пам…
— Хотел бы я жить в таком ДОМЕ…
— Трам-пам…
— Пух! — крикнул Кристофер Робин.
Певуны разом замолчали.
— Это Кристофер Робин! — оживился Винни-Пух.
— Он сейчас как раз на том месте, откуда мы носили палки, — уточнил Хрюка.
— Пошли! — скомандовал Пух.
Они слезли с ворот и обежали рощицу, а Пух по пути то и дело радостно ахал и охал, предвкушая встречу с Кристофером Робином.
— Ой, да здесь Иа! — удивился Пух, когда закончил обниматься с Кристофером Робином и обнял Хрюку, а Хрюка обнял его, и оба подумали о приятном сюрпризе, который они приготовили Иа.
— Привет, Иа, — поздоровался Пух.
— И тебе того же, медвежонок Пух, а по четвергам в два раза больше, уныло ответствовал Иа.
И прежде чем Пух успел спросить: «А почему именно по четвергам?» Кристофер Робин начал рассказывать грустную историю, приключившуюся с Иа. Историю Пропавшего Домика. Пух и Хрюка слушали внимательно, и глаза у них раскрывались все шире и шире.
— Так где, говоришь, стоял домик? — спросил Пух.
— Да вот здесь, — ответил Иа.
— Построенный из палок?
— Да!
— Ой! — пискнул Хрюка.
— Что такое? — повернулся к нему Иа.
— Я только сказал «Ой!» — нервно ответил Хрюка. И чтобы показать, что пребывает в прекрасном настроении, дважды радостно прыгскокнул.
— Ты уверен, что это был дом? — спросил Пух у Иа. — Я хочу сказать, ты уверен, что дом стоял именно здесь?
— Разумеется, уверен, — оскорбился Иа. И тут же добавил, но шепотом. — У некоторых с головой просто беда.
— А в чем дело, Пух? — полюбопытствовал Кристофер Робин.
— Ну… — начал Пух. — Дело в том… — продолжил Пух. — Видишь ли… добавил Пух. — Похоже на то… — и тут он понял, что объясняет не очень понятно, а потому самое время обнять Хрюку.
— Похоже, — поддержал его Хрюка. — Только теплее, — добавил он с глубокомысленным видом.
— Теплее где?
— На другой стороне рощи, где стоит домик Иа.
— Мой домик? — переспросил Иа. — Мой домик стоял здесь.
— Нет, — твердо возразил Хрюка. — Он с другой стороны рощи.
— Там теплее, — пояснил Пух.
— Но я хочу знать…
— Давайте пойдем и посмотрим, — предложил Хрюка и повел всех вокруг рощи.
— Не может же тут быть двух домов, — рассуждал Пух. — Дома так близко не строят.
Они обошли рощицу и увидели стоящий на опушке очень уютный домик Иа.
— Вот он, — указал Хрюка.
— Хорош не только снаружи, но и внутри, — подчеркнул Пух.
Иа вошел в домик… вышел из него.
— Чудеса, да и только. Это мой дом, и построил я его на том месте, где и говорил, но, должно быть, ветер перенес его сюда. Ветер-то дул в эту сторону, вот он и подхватил мой домик, а потом опустил на землю здесь, целым и невредимым. А это место, надо признать, лучше прежнего.
— Гораздо лучше, — хором поддакнули Пух и Хрюка.
— Вот наглядный пример того, что можно сделать, проявив немного смекалки, — продолжал Иа. — Видишь, Пух? Видишь, Хрюка? Сначала, конечно, надо все продумать, потом — потрудиться. Посмотрите на мой домик! Только так и положено строить дома, — гордо заключил Иа.
Там они его и оставили: Кристофер Робин отправился с друзьями на обед, и по пути они рассказали ему о совершенной ими Ужасной Ошибке. А когда Кристофер Робин отсмеялся, они всю оставшуюся дорогу втроем пели Песенку Для Прогулок В Снежную Погоду, причем Хрюка, который по-прежнему немного стеснялся своего голоса, ограничивался только трампамами и прыгскоками.
«Знаю, кому-то может показаться, что это просто, — говорил себе Хрюка, но далеко не каждый способен на такое».
Глава 2,В КОТОРОЙ ТИГЕР ПРИХОДИТ В ЛЕС И ЗАВТРАКАЕТ
Глубокой ночью Винни-Пух внезапно проснулся и прислушался. Потом вылез из постели, зажег свечу и пересек комнату, чтобы посмотреть, не лезет ли кто в буфет с медом. Никто не лез, Пух вернулся к кровати, задул свечу и вновь забрался под одеяло. И снова услышал шум.
— Это ты, Хрюка? — спросил он.
Хрюка не откликнулся.
— Заходи, Кристофер Робин, — пригласил Пух.
Кристофер Робин не вошел.
— Расскажешь мне об этом завтра, Иа, — и Пух сладко зевнул.
Но шум не затихал.
— Ворра-ворра-ворра-ворра, — произнес Незнамокто, и Пух понял, что ему уже не уснуть.
«Что ж это такое? — думал он. — В Лесу много разных шумов, но этот ни на что не похожий. Не рычание, и не мурлыкание, и не лай, это даже не те звуки, которые предшествуют прочтению стихов; видать, ворчит какой-то странный зверь. И ворчит у моей двери. Поэтому я должен встать и попросить его больше так не делать».
Пух опять вылез из кровати и открыл входную дверь.
— Привет! — поздоровался он на тот случай, что за дверью кто-то есть.
— Привет! — ответил ему Незнамокто.
— Ой! — воскликнул Пух. — Привет!
— Привет!
— А, ты, значит, здесь! — воскликнул Пух, — Привет!
— Привет, — ответил Странный Зверь, гадая, долго ли его будут приветствовать.
Пух уже собрался сказать «Привет», в четвертый раз, но подумал, что приветов Странный Зверь получил предостаточно, а потому спросил: «Ты кто»?
— Я, — ответили ему.
— Ага, — кивнул Пух. — Тогда заходи.
Незнамокто вошел, и при свете свечи они с Пухом оглядели друг друга.
— Я — Пух, — представился Винни.
— Я — Тигер, — представился Тигер.
— Понятно, — Пух впервые видел такого зверя. — А Кристофер Робин тебя знает?
— Конечно, знает, — ответил Тигер.
— Хорошо, — кивнул Пух. — Сейчас ночь, и это самое лучшее время для сна. А утром на завтрак мы будем есть мед. Тигеры любят мед?
— Они любят все, — радостно сообщил ему Тигер. А новое имя ему очень даже приглянулось.
— Тогда им понравиться спать на полу, а я ложусь в кровать. Всеми делами займемся утром. Спокойной ночи, — Пух забрался под одеяло и быстро заснул.
Проснувшись утром, он первым делом увидел Тигера, который сидел перед зеркалом и смотрел на свое отражение.
— Привет! — поздоровался Пух.
— Привет! — ответил Тигер. — Я нашел такого же, как я, хотя мне казалось, что я — единственный и неповторимый.
Пух вылез из постели, начал объяснять, что такое зеркало, и уже подходил к самой интересной части, когда Тигер перебил его.
— Извини, но кто-то карабкается на твой стол, — и с очередным ворраворраворраворра он прыгнул на край скатерти, ухватил ее, стянул на пол, замотался в нее, перекатился в другой конец комнаты, а потом, после отчаянной борьбы и возни высвободил голову и радостно спросил. — Я победил?
— Это моя скатерть, — пояснил Пух и начал разворачивать Тигера.
— А я все гадал, что же это такое.
— Ее застилают стол, а уж потом ставят на него все остальное.
— Тогда почему она пыталась укусить меня, когда я отвернулся?
— Думаю, она не пыталась.
— Пыталась, — стоял на своем Тигер. — Просто не успела, я для нее слишком быстрый.
Пух вернул скатерть на прежнее место, поставил на нее большой горшок с медом, пригласил Тигера за стол, сел сам. Тигер, едва усевшись, набил полную пасть медом… и, слегка склонив голову, уставился в потолок, издавая изучающие, оценивающие и размыслительные (так что же это нам дали?) звуки… а потом решительно заявил: «Тигеры не любят мед».
— Правда? — Пух попытался изобразить Печаль и Сожаление. — Я думал, они любят все.
— Все, кроме меда, — уточнил Тигер.
Пух этому очень обрадовался и сказал Тигеру, что позавтракав, сразу отведет его к домику Хрюки, чтобы тот мог попробовать желуди.