И Ру прыгнул — прямо на середину куртки. Подлетел вверх чуть ли не на ту же высоту, с которой прыгнул, вновь приземлился на куртку и продолжал подпрыгивать и приземляться, вереща: «Ой!» — пока, наконец, не остался лежать на ней.
— Вот здорово! — воскликнул Крошка Ру, и его опустили на землю.
А Тигер тем временем вцепился когтями в ветку, на которой сидел, и твердил себе под нос: «Для Прыгающих Животных, вроде кенгуру, это пара пустяков, а для Плавающих Животных, вроде тигеров, — нет». И он подумал о том, как лениво скользит по воде, улегшись на спину, или гребет лапами, переплывая от одного острова к другому, и понял, что только этим и должен заниматься Тигер.
— Прыгай! — крикнул Кристофер Робин. — Все будет хорошо.
— Одну минуту, — отозвался Тигер. — Кусочек коры попал в глаз, — и он нервно заерзал на ветке.
— Прыгай, это просто! — пропищал Ру.
И внезапно Тигер понял, что действительно, падать вниз очень даже просто. Падаешь себе и падаешь.
— Ой! — крикнул он пролетающему мимо него стволу дерева.
— Внимание! — предостерег Кристофер Робин остальных.
Что-то стукнуло, что-то треснуло, и на земле под сосной образовалась куча-мала.
Кристофер Робин, Пух и Хрюка поднялись первыми, потом подняли Тигера, а уж в самом низу, подо всеми оказался Иа.
— Как ты, Иа? — озабоченно спросил Кристофер Робин, — Не ушибся?
Он ощупал ослика, стряхнул с него пыль, помог встать на все четыре ноги.
Иа долго молчал. Потом спросил: «Тигер здесь»?
А где еще мог быть Тигер, к которому уже вернулось обычное прекрасное настроение.
— Да, — ответил Кристофер Робин. — Здесь.
— Что ж, поблагодарите его от моего имени, — пробурчал Иа.
Глава 5,В КОТОРОЙ У КРОЛИКА ВЫДАЕТСЯ ТРУДНЫЙ ДЕНЬ, А МЫ УЗНАЕМ, ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ ПО УТРАМ КРИСТОФЕР РОБИН
Кролик сразу понял, что ему предстоит очень трудный день. Проснувшись, он ощутил собственную значимость, словно все в этот день зависело только от него. Идеальный, знаете ли, день, для того, чтобы что-то организовать или вывесить некое объявление за подписью «Кролик», а потом обойти всех и узнать, что они думают по этому поводу. Да что еще делать в такое прекрасное утро, как не прибежать к Пуху и сказать: «Очень хорошо, я сообщу Хрюке». А добравшись до Хрюки, сказать: «Пух думает… но, может, сначала мне следует переговорить с Совой». Короче, в такой день все бы признали, что в Лесу есть Главный, то есть он, говорили бы: «Да, Кролик» и «Нет, Кролик» — и ждали, что же он им скажет.
Он вышел из дома, принюхался к теплому весеннему воздуху и задумался, с чего же начать. Дом Кенги находился ближе других, и в доме Кенги жил Ру, который лучше всех в Лесу говорил «Да, Кролик» и «Нет, Кролик». Но с недавних пор там поселился другой зверь, странный и прыгучий Тигер, из тех тигеров, которые всегда перед тобой, когда ты показываешь им дорогу, но обычно исчезают непонятно куда, когда ты, наконец, приходишь в нужное место и гордо заявляешь: «Вот мы и прибыли»!
«Нет, к Кенге не пойду», — задумчиво пробурчал себе под нос Кролик, покручивая усы на ярком солнышке. И чтобы доказать, что не пойдет, повернул налево и затрусил в другом направлении, к домику Кристофера Робина.
«В конце концов, — продолжал рассуждать Кролик. — Кристофер Робин всегда полагается на меня. Он любит и Пуха, и Хрюку, и Иа. Я их тоже, конечно, люблю, но ума то у них совсем ничего. И это все знают. Он, разумеется, уважает Сову нельзя не уважать того, кто может произнести по буквам слово ПОНЕДЕЛЬНИК, пусть даже и с ошибками, но произнести слово по буквам — это еще далеко не все. А бывают дни, когда умение произносить Понедельник по буквам и вовсе ерунда. Кенга всегда занята — приглядывает за Ру, Ру — совсем маленький, а Тигер — слишком прыгучий, так что толку от него мало. Поэтому, если разобраться, Кристоферу Робину и обратиться-то больше не к кому, кроме как ко мне. Пойду вот и узнаю, не надо ли для него что-нибудь сделать, а потом возьму да и сделаю. Удачный выдался день для настоящего дела».
Кролик радостно скакал по тропинке, пересек ручей и попал в то место, где жили его многочисленные друзья и родичи. В это утро их вроде бы было даже больше, чем обычно. С кем-то Кролик поздоровался за лапку, кому-то просто кивнул, некоторым сказал: «Доброе утро», — малышам бросил: «А, это вы», — и отбыл. Только переполошил всех. А некоторые из семейства Жукалексов, включая Генри Торопыжекса, так переволновались, что потянулись за Кроликом к Столетнему Лесу и полезли на деревья в надежде добраться до верхушки, прежде чем все (что бы там это ни было) произойдет. Уж очень им хотелось стать свидетелями незабываемых событий.
Кролик же с каждой минутой все больше раздувался от важности. Скоро он добрался до опушки Столетнего Леса, а оттуда прямиком подался к дереву, где жил Кристофер Робин. Постучал в дверь, раз или два окликнул Кристофера Робина, отошел на пару шагов, приложил лапку к глазам, защищая их от солнца, поднял голову, опять позвал Кристофера Робина, на случай, если тот сидит на верхушке, обежал дерево с криками: «Привет! Это я! Кролик»! — но ответа не получил. Тогда он остановился и прислушался, и все остановилось и прислушалось вместе с ним, так что во всем Лесу настала полная тишина. Но длилась она недолго, ее нарушил запевший в сотне миль от Кролика жаворонок.
— Тьфу ты! — воскликнул Кролик. — Его нет дома.
Он вернулся к зеленой двери, чтобы еще раз убедиться в своей правоте, и уже отворачивался от нее, чувствуя, что утро безнадежно испорчено, как вдруг увидел на земле листок бумаги. В листке торчала булавка, которой он крепился к двери.
— Ага! — Кролик вновь оживился. — Еще одно объявление!
И вот что он прочитал на листке:
УШОЛ
СКОРАБУДУ
ПОДЕЛАМ
СКОРАБУДУ
— Ага! — вновь воскликнул Кролик. — Должен сообщить остальным, — и убежал с важным видом.
Ближе других находился домик Совы, вот к нему по Столетнему Лесу и направился Кролик. Добравшись до двери, стучал и звонил, звонил и стучал до тех пор, пока Сова не высунулась, чтобы сказать: «Уходи, не мешай думать… а, так это ты?» — разговор она всегда начинала в такой манере.
— Сова, и у тебя, и у меня с головой все в порядке, — Кролик сразу взял быка за рога. — Это у других там вата. И если уж в Лесу возникнет необходимость подумать, а когда я говорю подумать, я имею в виду именно подумать, кроме нас с тобой взяться за это некому.
— Да, — кивнула Сова. — Я как раз и думала, когда ты пришел.
— Прочти вот это.
Сова взяла записку Кристофера Робина, нервно оглядела ее. Она могла произнести по буквам свое имя, СА-ВА, могла проделать то же самое со словом «понедельник», да так, чтобы все поняли, что это не среда. Она даже читать умела, но только в спокойной обстановке, когда ей не заглядывали через плечо и не говорили: «Ну что?» Она могла…
— Ну что? — спросил Кролик.
— Да, — ответила Сова, напустив на себя самый глубокомысленный вид. — Я понимаю, о чем ты. Безусловно.
— Ну что?
— Именно, — ответила Сова. — Точно так, — и после короткого раздумья добавила. — Если бы ты не пришел ко мне, мне следовало прийти к тебе.
— Почему? — спросил Кролик.
— По этой самой причине, — Сова очень надеялась, что разговор принесет свои плоды, и она поймет, с чем пришел к ней Кролик.
— Вчера утром, — с важным видом сообщил Кролик, я тоже заходил к Кристоферу Робину. И не застал его дома. Зато на двери была записка.
— Эта самая?
— Другая. Но по смыслу та же. Это очень странно.
— Потрясающе, — Сова вновь взглянула на записку и решила, что речь в ней идет об уколе, который сделали Кристоферу Робину. — И что ты предпринял?
— Ничего.
— Наилучшее решение, — с мудрым видом кивнула Сова.
— И что? — вновь, как и предполагала Сова, спросил Кролик.
— Именно так, — какое-то время Сова не знала, о чем говорить дальше, но потом ее вдруг осенило.
— Скажи мне, Кролик, что было написано в той первой записке? Это очень важно. От этого все зависит. Поэтому ты должен вспомнить все слова первой записки! Все до единого.
— По существу, обе записки ничем не отличались.
Сова сурово взглянула на Кролика и подумала, а не скинуть ли его с дерева. Но решила, что сделать это всегда успеет, и предприняла еще одну попытку выяснить, о чем, собственно, они говорят.
— Пожалуйста, вспомни все слова первой записки, — последнюю фразу Кролика она как бы пропустила мимо ушей.
— Пожалуйста. «Ушол. Скорабуду». Те же, что и в этой, только добавилось: «Поделам. Скорабуду».
Сова облегченно выдохнула.
— Ага! Теперь мы знаем, что к чему.
— Да, но где Кристофер Робин? — спросил Кролик. — Вот в чем вопрос.
Сова опять оглядела записку. Теперь-то, при ее образовании, прочесть эти четыре строчки не составляло труда. «Ушол, Скорабуду. Поделам, Скорабуду». Такое обычно и пишут в записках, которые пришпиливают к двери.
— Мне совершенно ясно, что произошло, мой дорогой Кролик. Кристофер Робин ушел со Скорабуду. Он и Скорабуду ушли по делам. В последнее время ты видел где-нибудь в Лесу Скорабуду?
— Не знаю, — ответил Кролик. — Поэтому я и пришел к тебе. Как они выглядят?
— Ну, — начала Сова, — пятнастый или цветоядный Скорабуду похож…
— Во всяком случае, он более всего напоминает…
— Конечно, все зависит…
— Дело в том, что я не знаю, как они выглядят, — наконец, нашла в себе силы признаться Сова.
— Спасибо, — кивнул ей Кролик и побежал к Винни-Пуху.
Но прежде, чем добежал до него, услышал шум. Остановился и прислушался. И вот что за шум он услышал:
Холод, стужа отступают,
В небе бабочки порхают,
Первоцветы зацветают
На лугах.
Все деревья зеленеют,
А фиалки голубеют,