А к середине года семиклассники привыкли к своим вундеркиндам — те оказались ребятами толковыми, острыми на язык и отчаянными: Гарри лазил по водосточной трубе на крышу школы за залетевшим туда мячом и бесстрашно прошел по скользкому краю крыши, Гермиона с его помощью стащила из учительской журнал, когда трудовик поставил всем парням двойки в столбик за устроенный на верстаке пожар и за то, что они не выдали виновника. Гарри и Гермиона не жаловались учителям, за них не приходили вступаться родители, и даже у не знавших о магии было такое ощущение, что, если надо, вставшую перед ними стену они двое просто пройдут насквозь, взявшись за руки. Так что свое место среди более старших ребят они заслужили по праву, и некоторым из их одноклассников было уже жаль, что после восьмого класса Гарри и Гермиона наверняка уйдут в какую-нибудь очень серьезную школу, чтобы учиться уже по-настоящему и в четырнадцать поступить в Оксфорд или LSE.
Магическая защита на доме Грейнджеров уже давно была среди магов притчей во языцех, равно как и то, что в окрестностях этого дома творится странное: незнакомому человеку там могли сунуть под нос ствол боевого пистолета и пообещать любопытный нос отстрелить, невежливых людей рядом с домом, бывало, проводили по доске, а слишком назойливых — метко и неожиданно зашвыривали гнилыми яблоками, и те потом плакались в «Ежедневном пророке» на нелегкую судьбу репортера.
Поэтому профессор МакГонагалл предупредила о времени своего прибытия заранее, и к этому времени ее уже ждала машина и два будущих студента вместо одного. Это удивило МакГонагалл, но ее удивление удивило Грейнджеров еще больше, словно она рассчитывала взять с собой в Косой переулок половину студента вместо целого.
— Тут ехать три часа в один конец, какой смысл гонять машину дважды? — наконец нашел простое объяснение Джон Грейнджер: еще когда шесть лет назад Кингсли делал ему волшебный компас, чтобы искать непоседливых детей, Джону и не пришло в голову просить поставить две стрелки — было же понятно, что где Гарри, там и Гермиона, искать их двоих в разных местах совершенно бессмысленно, и даже если они заблудятся, потеряются и не будут знать, где они находятся даже приблизительно, друг друга-то они точно не выпустят из вида, и чем отчаяннее ситуация, тем это вернее.
— Вам все равно придется ездить дважды, мистер Грейнджер, — попыталась объяснить МакГонагалл. — Гарри еще нет одиннадцати, палочку ему не продадут.
— Я попрошу Гермиону купить себе две, — предложил Гарри, он-то знал, как в руки его одноклассников по маггловской школе попадают сигареты и бутылки пива, и Гермиона утвердительно кивнула.
Из этого МакГонагалл сделала два вывода: во-первых, что это маггловские дети, почти совсем незнакомые с волшебным миром, а во-вторых и в-главных, что бедокурить эти двое будут постоянно.
— Дождь сейчас пойдет, — предупредила Мэри Грейнджер. — Давайте вы по дороге нам все расскажете.
— Вам понадобится довольно много наличных денег, — предупредила в ответ МакГонагалл. — Для покупки всех вещей в списке, который получила Гермиона, нужно минимум пятьсот фунтов.
— У вас не принимают чеки? — немного удивился доктор Грейнджер. — Ладно, сейчас по пути в банк заедем, снимем тысячи полторы.
— Гарри, я думаю, сможет воспользоваться теми деньгами, которые ему оставили его родители, — заметила МакГонагалл. — Их не надо будет обменивать на наши монеты, они в наших монетах и так.
МакГонагалл повидала всяких родителей: безответственные родители сдавали ей ребенка, и она водила его по Косому переулку без них; ответственные, напротив, говорили с МакГонагалл сами и все у нее выспрашивали, будто собирались ехать в Хогвартс вместо своих детей. Грейнджеры поехали с детьми оба и пригласили МакГонагалл сесть на заднее сиденье к детям: они были готовы помочь детям, если возникнет нужда, но вполне верили, что Гарри и Гермиона разберутся сами. Такое отношение, словно Гарри и Гермиона были старше года на три, а то и на пять, было необычным — а еще более необычным было то, что Гарри как-то буднично приобнял Гермиону за плечи, как будто так они всегда и сидят и никого это уже не удивляет.
Гермиона показалась МакГонагалл серьезной и положительной девочкой, так что у МакГонагалл почти пропали опасения, что Гермиона будет потакать Гарри в его поиске приключений и что теперь уже и на первом курсе в Хогвартсе будет школьный роман, с обычными обидами, слезами, снизившейся успеваемостью и обеспокоенными родственниками. А Гарри как-то ловко замаскировался за пышными волосами Гермионы, и только в конце своего рассказа МакГонагалл увидела, кто еще ее слушал и кто, собственно, решает, насколько положительной и благоразумной будет Гермиона.
— Давай купим сову и кота, — предложил Гарри, когда важные моменты подготовки к отъезду в Хогвартс закончились и дошло до фамилиаров. — Сова будет письма домой носить, а кот будет ее гонять, чтобы не заскучала. Или можно купить шотландского вислоухого — тогда сова будет думать, что это вторая сова. И еще кошки и совы хорошо видят ночью — это, по-моему, очень положительный момент.
Гермиона как-то быстро на него глянула и пихнула ладошкой в колено, Гарри наклонился к ее волосам еще ближе и что-то шепнул, и у МакГонагалл возникло впечатление, что по поводу использования ночного зрения кошек и сов они уже сговорились, причем у нее под носом и так, что не уличишь.
— Да все равно, кому кого, — ответил Гарри, хотя Гермиона вроде ничего и не спрашивала.
— Неа, — не согласилась Гермиона. — Если «все равно, кому кого», то я в результате буду ухаживать и за совой, и за котом. А это фигушки тебе.
МакГонагалл было интересно, как мальчик из маггловского мира воспримет свой статус знаменитости в мире волшебников; лишь только Гарри появился в Дырявом Котле, как бармен уставился на него, как на явление Христа народу.
— Боже милостивый, — произнес бармен, пристально глядя на Гарри. — Это… Неужели это…
— Это не я, — весело отозвался Гарри. — Я вообще еще пока ничего здесь не натворил.
Бармен был несколько ошарашен таким ответом, зато Гермиона так весело рассмеялась, что надежда МакГонагалл на благоразумие Гермионы растаяла: было видно, что Гермиона любит этого веселого и бесшабашного мальчишку и не просто прощает ему его авантюризм и рискованные хулиганские выходки, а уже считает все это частью своей жизни.
Посетители Дырявого Котла потянулись к Гарри, чтобы пожать ему руку, и он совсем не смутился от такого внимания к своей персоне: ему говорили о том, как ему благодарны, как давно хотели увидеть его и какая это честь — а он в ответ представлял Гермиону всем подошедшим, и возникало впечатление, что все это паломничество устроено только для того, чтобы он мог ее всем расхвалить. Гермиона чуть смущенно улыбалась подходящим, а в конце Гарри что-то шепнул ей в волосы и совсем ее растрогал.
Поэтому МакГонагалл уже не удивилась тому, что ребята постоянно держатся за руки, она теперь вполне понимала желание Гермионы не выпускать такое сокровище и даже некоторые недостатки Гарри принимать за достоинства — вот только последнее удавалось Гермионе подозрительно легко: во время поездки в Гринготтсе на бешеной вагонетке, которую МакГонагалл не очень любила, и Гарри, и Гермиона весело кричали и запускали по тоннелю эхо.
В хранилище Гарри ждало еще одно испытание, на этот раз грудами золота — Гарри сбросил куртку, они с Гермионой как-то ловко завязали рукава, превратив куртку в мешок, словно им уже не раз приходилось незапланированно обчищать банковские хранилища, и вдвоем стали насыпать в куртку золотые монеты.
— Мистер Поттер, в галеонах сумма, нужная для покупки учебников и мантии, не так велика, как в фунтах, — напомнила МакГонагалл.
— Я там видел одну метлу, — поделился Гарри. — Вернее, две метлы.
— Пятьсот сорок, должно хватить, — сказала Гермиона, она, оказывается, не только перекидывала золото в куртку, но еще и считала монеты, пусть и приблизительно.
Больше всего МакГонагалл хотелось спросить: «Как вы это делаете?» — потому что ну действительно, как можно по дороге до банка заметить выставленную в витрине метлу самой новой модели, запомнить цену, незаметно сговориться ее купить, да еще и согласиться, что покупать обе метлы они будут на деньги Гарри? Может, конечно, оба знали о магическом мире не так уж мало, можно было представить, что кто-то из знакомых волшебников оставил Гарри журнал о квиддиче и каталог метел, что сговориться о покупке Гарри и Гермиона успели еще дома, но все равно такая молчаливая слаженность поражала.
— Хочу напомнить вам обоим, что первокурсникам запрещено привозить в школу метлы, — строго сказала МакГонагалл.
— Ни в коем случае, мэм. Мы просто полетаем около нашего дома, — довольно очевидно для многоопытной учительницы соврал Гарри, да и любой бы понял, что для полетов вокруг дома не нужна гоночная метла, пригодная для полетов в сильный ветер и на любой высоте.
— Ваш дом, мистер Поттер, находится рядом с маггловскими домами, — напомнила МакГонагалл, — а полеты на глазах магглов являются нарушением Статута Секретности.
Про себя МакГонагалл думала о том, что, когда она рассказывала в машине о факультетах Хогвартса, ей следовало бы поменьше хвалить свой факультет, а нахваливать, допустим, Равенкло: Гарри и Гермиона там будут на своем месте, они ребята умные, пытливые — хотя Флитвика, конечно, и жалко отдавать им двоим на растерзание.
— Мы будем очень осторожны, профессор МакГонагалл, — пообещала Гермиона, и была она при этом такой примерной, такой благонамеренной, что, чтобы почувствовать обман, нужны были десятилетия педагогического стажа. И у МакГонагалл эти десятилетия были.
Гермиона уже привыкла учиться по учебникам самостоятельно — опыт перепрыгивания через класс в маггловской школе подарил ей и Гарри много полезных навыков и привычек. Гарри разобрал книги, которых Гермиона накупила у Флориша и Блоттса с большим запасом, а Гермиона набросала для них обоих расписание, с которым можно было и с отличием закончить восьмой класс в одиннадцать лет, и приехать в Хогвартс со знанием программы первого курса — а там уже разобраться на месте, что еще можно в Хогвартсе делать. Последняя часть плана нравилась Гарри больше всего, но все же он был не готов несколько месяцев постоянно сидеть над книгами даже ради такой благой цели: ему нужно было иногда отвлекаться на безумные приключения.