Город встретил нас молчанием. Повсюду стоящие в беспорядке серые каменные дома с покатыми крышами. Типичная архитектура севера Зимландии. Тяжеловесная и аскетичная, словно древние мегалитические постройки доисторического населения, представленного первой волной эльфов-поселенцев. Первым делом я отметил, что ставни на большинстве окон закрыты наглухо.
Экипаж свернул в направлении главной площади Дереборга. Площадью была круглая площадка, в центре которой возвышался аляповатый памятник какому-то очень мрачному типу. Его голову украшали голубиные росписи. Может, поэтому лицо у бедолаги такое смурное?
Передо мной промелькнуло здание ратуши, на ступенях которой я заметил первых обитателей. Экипаж развернулся, лошади выразили свое неудовольствие пронзительным ржанием. Откуда-то издалека лошадям ответили собаки. В воздухе пахло дымом.
Казалось, Дереборг умер. Это тревожащее чувство захватило меня с первых секунд пребывания здесь. Сунгейр, из которого я выехал час небольшим тому назад, не производил такого впечатления.
Я постарался списать все на свое воображение, напомнив старую истину: сыщик не должен руководствовать эмоциями. Чистый холодный рассудок. Ничего больше.
Эльф соскочил с козел и открыл мне дверцу.
– Если господин Хрофт желает, я могу отвезти его и дальше, – сказал он.
Я не стал распространяться, куда именно направляюсь. Эльф очень хотел узнать, но я не доставил ему этого удовольствия.
– Нет, благодарю. Пройдусь пешком.
Зеленые эльфьи глаза сверкнули.
– Не заблудитесь? Места вам чужие, господин.
– Постараюсь, дражайший. Потренирую наблюдательность и память, – ответил я.
Эльф состроил глупое лицо. Не понял. Иногда очень приятно бахнуть чем-нибудь этаким, чтобы озадачить собеседника, а самому смыться, пока он раздумывает над услышанным.
– Как знаете, – ответил эльф. Видимо, раздумывать он не привык. – Просто не забредайте в места, насчет которых сомневаетесь, – добавил он, и через мгновенье был на козлах. Щелкнул кнут, лошади тронулись с места, разбрасывая копытами комки полузасохшей грязи.
Я подхватил свою толстую трость (хитрую трость, внутри которой был спрятан клинок) сжал ручку саквояжа и направился к центру площади. Два туземца сидели на ступенях ратуши и смотрели в мою сторону.
Бронзовая, покрытая грязью табличка, прибитая к постаменту, извещала, что памятник сей установлен в 1280 году Эры Свершений. Изображает фигура основателя Дереборга, а также просвещенного человека, внесшего большой вклад в развитие своего детища, мага и естествоиспытателя, Гая Функмеда. Никогда о таком не слышал. Местная знаменитость. Отец-основатель. Почему только город не назван его именем? Не потому ли, что за памятником не ухаживают? По всей видимости, угодил бедняга в историческую опалу и роль его подверглась основательной ревизии. И такое случается.
Двести лет назад Функмед и вообразить не мог, что потомки будут настолько неблагодарны.
Я огляделся. Никого нет. Может быть, у горожан всеобщее собрание? А где же дети, которые носятся по улицам в любую погоду?
Я подошел к тем, что сидели у дверей ратуши. Одним из местных был человек, другой – полуогр. Только что-то больно мелкий. Человеческое, видимо, победило. Оба оказались глубокими стариками. Оба курили трубки.
– Добрый день, уважаемые, – сказал я, приподняв шляпу. – Не подскажете, в каком направлении мне следует двинуться, чтобы попасть к Лошадиному Черепу?
Так был обозначен большой камень неподалеку от дороги, что вела к реке. Карл должен был ждать меня там.
Полуогр и человек переглянулись.
– А вы кто будете? – спросил человек. Один его глаз почти не открывался.
– Путешественник, – ответил я. – Изучаю здешние места.
– Должно быть, я вы ненормальный, – сказал полуогр. – Кому это надо – изучать! Никто, у кого башка на плечах, сюда по своей воле не сунется. – Он оглядел меня с ног до головы. Я заметил, что полуогр раньше был шахтером. От вдыхания угольной пыли у огрского племени появляются черные крапинки на скулах и черные круги вокруг глаз. Этот научно установленный факт сообщает Ренхольд Абарский в своем исследовании, вышедшем в прошлом году. Передо мной сидит полукровка, но его огрская часть подхватила характерную для его племени угольную болезнь. – А вы издалека, сдается мне, – добавил старик.
Я не стал отрицать.
– Езжайте обратно, господин, – сказал человек. – Не время сейчас. Лучше потом как-нибудь.
Я изъявил желание узнать, в чем дело.
– Если мы расскажем вам, вы будете считать нас дураками, – произнес старик человек. – И захотите остаться.
– Боюсь, теперь я тем более захочу, – сказал я.
Старики переглянулись. Полуогр пожал плечами, говоря, что ему не хочется лезть не в свое дело.
– Что ж, ваше право, – ответил человек.
– А…
– Дорога, которая вам нужна – там. – Костистый кривой палец указал в северную часть города. – Идите по главной улице и не сворачивайте.
– Благодарю вас. – Я дал старику монету. Оба удовлетворенно кивнули. Аудиенция закончена.
Вывод: на откровенность местных мне пока рассчитывать не приходится. Такие уж они есть. Часть работы сыщика – преодолевать недоверие тех, с кем приходится работать. Будь у меня больше времени, я бы постарался выведать у стариков их тайны.
Я шел, выбирая наиболее сухие и наименее грязные участки улицы.
Пустой город. Нет, неправильная формулировка. Не пустой. Спрятавшийся. Ставни и двери закрыты, но это не означает, что все ушли. Горожане на месте, просто они предпочитают не выдавать своего присутствия.
Я чувствовал, как за мной наблюдают внимательные глаза. Буквально отовсюду. Появление здесь чужака из столичных мест, безусловно, событие. А если учитывать обстановку, так и вовсе нечто вроде сенсации…
Итак, что мы имеем? Типус, который сидит внутри меня и любит всюду совать свой нос, уже разложил перед собой инструменты…
Первое – сначала Карл намекает мне на нехорошие события, происходящие в его доме. Второе – два местных старика прямым текстом говорят мне уезжать. Существует ли связь между этими двумя событиями? Или и то, и другое не более чем случайности и плоды чьей-то буйной фантазии? Неизвестно. И фактов, чтобы выстроить мало-мальски удобоваримую теорию, нет.
Я прошел несколько домов, и у меня возникла мысль вернуться и все-таки надавить на двух стариканов. Еще от пары монет они не откажутся.
Время. Оно не позволяло мне такой роскоши. В полдень я должен быть у Лошадиного Черепа. Опаздывать ненавижу.
Пришлось отказаться от идеи вернуться. Интуиция подсказывает мне, что этим я ничего не добьюсь. Их рты на замке. Тайны в глухих местечках охраняются, как правило, очень хорошо.
Дереборг так и не показал мне своего истинного лица. Пару раз в подворотнях я замечал чумазые детские физиономии, но они исчезали быстрее, чем я успевал их рассмотреть. Дважды являлись моему взору хмурые женщины с корзинами. Они смотрели на меня искоса и стремились как можно быстрее скрыться. Изредка погавкивали псы, но не более. Над городком повисла зловещая тень. У самого выхода из города я заметил большую конюшню и кузницу, примыкающую к ней с северного края. В кузнице стучали молоты. Потом я заметил высокую фигуру в фартуке. Человек возник на мгновенье, и испарился, точно призрак.
Что ж, если со мной не хотят разговаривать, я уйдут. Не люблю навязывать свое общество.
Глава 3
Развалины храма Фрейи Владычицы находились на полпути между Дереборгом и Лошадиным Черепом. Но если Череп стоял по левую руку от дороги, то развалины находились по правую. Убедившись, что времени еще достаточно, я свернул и направился к нагромождениям камней.
Целой оставалась только стена, служившая фасадом. Говорят, ураган разнес храм, простоявший добрую тысячу лет, всего за пару часов. Ветер разрушил великолепное сооружение, и восстановить его не смогли. Либо не захотели. Эльфы привечали своих богов и не стали бы ввязываться в то, что им безразлично, а люди и прочие были слишком заняты другими делами.
Развалины поросли травой и кустарником. Я влез на то, что раньше было частью крыши. Все мало-мальски ценное уцелевшие жрецы унесли отсюда сразу после урагана. Всякое барахло, вроде деревянной отделки, растащили местные. Долгое время, по словам Карла, здесь лежала статуя самой Фрейи, но ее увезли в какой-то музей.
Взобравшись на самый высокий кусок рухнувшей кладки, я вытащил подзорную трубу и осмотрелся. Дорога уходила на север, к мосту через Синфолу, и дальше, к Ветряной Миле. На западе темнела кромка леса, из которого вытекала серебристая ломаная линия реки. На востоке Синфола впадала в Залив Облаков. Повернув трубу в том направлении, я увидел гряду холмов и еле различимые очертания ферм. За рекой было несколько деревушек. Две с эльфийским населением, одна со смешанным, и одна человеческая. У границы с Хаулгардом живут орки и огры, мало контактирующие с соседями.
Здесь и вправду все словно на кладбище, подумал я, наводя трубу на Лошадиный Череп. Огромный камень лежал на лысом пригорке и был хорошо виден со всех сторон. Схожесть с черепом оказалась поразительной. Я разглядел даже глазницы и отверстия там, где у лошади находятся ноздри.
Пока я бродил вокруг развалин, из-за облаков, покрывающих ровным слоем все небо, выглянуло солнце. Серые камни перестали выглядеть такими мрачными. В траве застрекотал припозднившийся кузнечик.
Покинув разрушенное святилище, я зашагал к Лошадиному Черепу. Солнце наблюдало за мной. Словно большой глаз, подглядывающий сквозь дырку в стене. Я послал светилу привет. Оно было бесстрастным, либо хорошо скрывало свои эмоции. В этих местах лучезарное настроение выглядит неестественно.
Я шел не торопясь. Карл не появлялся. Вокруг Лошадиного Черепа вились разве что любопытные воробьи.
Разрыв в тучах стал шире. Начало припекать. Необычное сочетание – пар изо рта и горячие солнечные лучи. Я снял шляпу, держа ее в левой руке. Ветер накинулся на мои волосы и перепутал.