Дом под снегом (сборник) — страница 8 из 20

родителей, а если раскаяться, то они и не будут болеть. Алена, успокоенная, погрузилась в бессознательное забытье.

В постели она провалялась целых десять дней — состояние было таким мерзким, что хотелось покончить с собой, чтобы прекратить, наконец, эту страшную пытку. Все время ее тошнило, кидало то в жар, то в холод, жалобной болью стонали все косточки и суставы. Врач сказал, что такой в этом году по Москве бродит мерзкий вирус, да еще и куча осложнений в виде гайморитов, синуситов и прочей малоприятной чепухи. Поэтому нужно обязательно долечиться до конца и раньше времени из кровати не вставать. Алена и не вставала — не было сил. Она то и дело проваливалась в тяжелый и влажный от жаркого пота сон. И снилось ей всегда одно и то же: крохотный дом под снегом, в котором у окна сидят двое — Кошка и человек с лицом Вадима. А по стеклу стучит крупными серыми каплями дождь. И Кошка знает, что дождь — это вовсе не дождь, а снег, который тает и стекает с крыши. И почему-то его было невыразимо жаль.

Ссылка для верных жен

Глава I

Все началось с того самого дня, когда Дмитрий Львович захотел купить дом на Кипре.

Елизавета Андреевна была против этой затеи. Ее более чем устраивала их «дача» в Подмосковье — огромный особняк в тысячу квадратных метров. С зимним садом, баней, бассейном, спортзалом. Она бы вообще никуда оттуда не выбиралась — ни зимой, ни летом, — если бы не привычка самой возить дочек в школу, в Москву. В поселке про нее часто сплетничали, называли за глаза «барышней-крестьянкой» и крутили пальцем у виска. А все из-за того, что Елизавета Андреевна никак не могла переложить заботы, связанные с детьми, на прислугу. В школу дочек возила сама, готовила им иногда что-нибудь вкусненькое, уроки проверяла. Казалось бы, какие проблемы — водитель везет, охранник охраняет, кухарка готовит, няня с уроками помогает. Можно спокойно заниматься своими личными делами. Салоны, процедуры, покупки. Когда у тебя ТАКОЙ муж, хочешь не хочешь, а нужно соответствовать. Жена просто обязана транслировать в мир благосостояние семьи, подчеркивая гениальность и исключительность мужчины. Быть эталоном красоты, ухоженности и первичным признаком богатства.

Лиза об этом не задумывалась. Для своих тридцати девяти, не прилагая принятых в ее кругу усилий, выглядела она хорошо. Все ее мысли были о детях. Боялась не заметить, как они вырастут, как станут самостоятельными. Любила до умопомрачения и каждый день просыпалась и засыпала с мыслями о своих прекрасных, разумных, талантливых и невероятно красивых дочерях.

Как бы то ни было, но на покупке дома Дмитрий Львович настоял. Детям полезно море. Воздух там замечательный — не в пример Москве. Страна цивилизованная, да и коттеджик подходящий он уже нашел. Прямо на берегу. Километрах в десяти — не больше — от замечательного спокойного и уютного города Пафос. Можно будет на лето переезжать туда и целых три месяца наслаждаться всеми прелестями курортной жизни: солнцем, морем, прогулками. Отдыхать, ездить в горы — поближе к живительному воздуху расположившихся в вышине сосновых лесов — и путешествовать по кипрским городам. Елизавета Андреевна выслушала все аргументы, задумчиво покивала, тогда как мысли ее были далеко, и махнула на мужа рукой: «хочешь — покупай». Так они и стали счастливыми обладателями ценного объекта недвижимости на Кипре.

Первое лето в новом доме прошло неплохо. Как только занятия в школе закончились, Лиза упаковала чемоданы, собрала детей, мужа, и они все вместе полетели на Кипр. Домик Елизавете Андреевне понравился — не такой большой и не такой помпезный, как в Москве, но вполне милый и даже просторный. Планировка удобная — столовая, гостиная и спальня на первом этаже, плюс три спальни — на втором. Обставлен без особой роскоши, но со вкусом — Дмитрий Львович специально какого-то местного дизайнера нанимал. Так что Лиза осталась довольна, а дети — те так были просто счастливы. Чего ж еще желать?

Дима помог им устроиться на новой «даче», организовал аренду машины на три месяца, а в понедельник улетел в Москву. Работа. Ничего не поделаешь. Елизавета Андреевна прекрасно это понимала и страшно жалела мужа. Как ему, бедному, было тяжело справляться с разросшейся до невероятных размеров компанией. Двадцать тысяч сотрудников — это вам не шутка. А ведь когда-то все начиналось с четверых вдохновленных собственной идеей юнцов и небольшой комнатки — одной на всех — в старом, переоборудованном под офисы, доме на «Коломенской». Как же все изменилось за тринадцать лет! Партнеры Димы уже давно отошли от дел и жили за границей на положенные им по акциям баснословные проценты. Только Дмитрий Львович никак не мог успокоиться и бросить свое детище на произвол судьбы. Не вырос еще тот человек, которому он передоверил бы компанию. Вот и тянул как вол, в одиночку, ставший непосильным груз.

После отъезда Димы Лиза неожиданно заболела. То ли акклиматизация проходила сложно, то ли солнечный удар умудрилась получить с непривычки, то ли вирус какой-то пристал. Елизавета Андреевна пролежала в постели целую неделю — температура держалась под тридцать девять, постоянно накатывала противная тошнота, страшно кружилась голова, и совершенно не было сил. Хорошо, девочки уже большие — могли сами о себе позаботиться. А с хозяйством в доме управлялась нанятая Дмитрием Львовичем домработница.

За мамой девочки ухаживали сами. Приносили в спальню обед — правда, есть Лиза почти не могла, следили за тем, чтобы она вовремя принимала лекарства, и постоянно меняли влажное полотенце на ее разгоряченном болезнью лбу. Лиза лежала и сквозь туманные мысли ни о чем и полубредовые сновидения удивлялась тому, какими взрослыми стали ее дети, — казалось, вчера только были совсем крохами и не слезали с маминых колен. А теперь — Машке шестнадцать, Саше десять. И куда только время так спешит?

Наконец, Лизе стало немного лучше. Сначала появились силы на то, чтобы читать книги, — благо притащила из Москвы целый чемодан, потом на то, чтобы есть. В результате она встала и начала по чуть-чуть гулять. Сначала на улицу выходила только по вечерам — боялась жары, но постепенно осмелела.

Жизнь на Кипре была совершенно другой. Не такой, как в Москве. Да и понятно — все определялось климатом острова и размеренным течением времени в условиях тотального безделья. С самого утра стояла невозможная жара — поэтому Лиза старалась вставать пораньше, пока еще можно выкупаться и позагорать, не боясь получить тепловой удар или солнечный ожог. Но возвращаться с пляжа под палящим солнцем было уже тяжело — жарило вовсю. Вообще-то, от дома до моря было метров триста, не больше. Но берег вокруг Пафоса в основном каменистый — ни песочка, ни галечки — только отполированные водой разных форм и размеров каменные глыбы. Приходилось пользоваться пляжем расположившегося неподалеку отеля. Там, как могли, приспособили берег для купаний. Огородили каменным пирсом небольшой закуток, чтобы волны не зашибли купальщиков ненароком, засыпали пляж мелкими белыми-белыми камушками — то ли мраморной крошкой, то ли чем-то похожим — и построили деревянный помост. Зайти в воду можно было только с него. Все остальные поверхности были твердыми, мокрыми и, соответственно, скользкими. Так и голову проломить недолго. Днем Лиза всегда оставалась дома. Даже запретила помощнице по хозяйству готовить, чтобы было чем себя занять.

Время на Кипре непривычно для Лизы остановилось, дни стали похожи один на другой, как две капли воды. Разнообразие вносили только приезды мужа по выходным. Дмитрий Львович был неутомим — вытаскивал семью на экскурсии: то на древние мозаики в Пафосе посмотреть, то к знаменитой купальне Афродиты, где она вышла на свет из морской пены, то в аквапарк в Лимасоле, то в монастырь Киккос, то в Никосию, то куда-то еще. Было весело, а Дима выглядел совершенно счастливым и даже, казалось, помолодел. Лиза радовалась, глядя на мужа. Судя по всему, морской воздух и активный отдых действовали на него благотворно. Раньше он никогда не любил загорать, а теперь вот пристрастился. И с удовольствием разглядывал по вечерам в зеркале свое отражение бронзового цвета. В воскресенье вечером он, к невозможному сожалению всех членов семьи, возвращался в Москву. Девушки оставались одни. Самостоятельно по острову они пока не ездили — Лиза не сразу привыкла к особенностям левостороннего движения на дорогах и водила с опаской. Максимум — до супермаркета в Пафосе, за продуктами. Поэтому без папы становилось скучно и даже тоскливо.

Поначалу они с девочками часто выбирались в разные кафе, чтобы поужинать или пообедать. Но это дело надоело Лизе очень быстро — греческая кухня на Кипре разнообразием не отличалась. Салат, гриль, шашлык или прославленное кипрское мезе — вот и все изыски. Мезе можно было попробовать, честно говоря, от силы пару раз. И больше не хотелось — даже с условием того, что смена блюд в рамках этого самого мезе происходила раз по восемь. Все было специфическим, довольно непривычным для русского человека, а главное — не всегда можно было без добросовестных объяснений официанта разобрать, что из чего состоит. Какие-то тефтельки из фарша, обильно сдобренного непонятной, мелко нашинкованной травой, что-то вроде долмы — мелких голубцов, завернутых в виноградные листья, неясного происхождения запеканки, опять же с травой, и бесчисленное множество довольно острых соусов и паст ядовитых расцветок. От всего этого желудок начинал сдавать — ощущались тяжесть и тупая боль наверху, между ребер. Поэтому Лиза эксперименты прекратила. Покупала продукты и готовила сама. Только и в этом случае не все было так просто, как хотелось. Например, найти банальную свеклу, чтобы сварить борщ, было практически невозможно. Сколько Лиза ни пыталась, никто из продавцов даже не понимал, о чем она говорит и чего, в конце концов, хочет от них настырная и эксцентричная мадам.

Но если не обращать внимания на мелкие проблемы в части гастрономии, Кипр был местом практически идеальным. Бурная растительность и экзотические пальмы щедро украшали территории бесчисленных отелей, по дорожкам которых можно было бродить сколько душе угодно: никто не запрещал. Неподалеку от дома стояла замечательная живописная церквушка Святого Георгия. Там то и дело происходили какие-нибудь торжественные события — то венчания, то свадьбы, то крещения, то похороны. И при желании всегда было на что поглазеть: церемонии, все как одна, были богатые и очень людные. Сегодня женилась состоятельная русская пара, завтра семья армян приносила крестить ребенка, послезавтра венчалась дочка какого-то местного олигарха с выбранным для нее папашей женихом. И так без конца. Постепенно Лиза разобралась с вождением, и они чуть ли не каждый день стали ездить в горы. Бродили по сосновым лесам, наслаждались их ароматным воздухом, щедро даруемой тенью и покоем.

Водить машину на Кипре было сложно только на первый взгляд. На самом же деле после московских дорог езда здесь оказалась раем. Водители все как один были вежливы и внимательны. Правила соблюдались неукоснительно. Никто не пролезал вперед по встречной, никто не давил в бешенстве на клаксон. А уж к арендованным машинам аборигены относились так снисходительно и почтительно одновременно, что Лиза поначалу даже смущалась. Но потом привыкла и только благодарно улыбалась в ответ. Дороги были ровные, с четкой разметкой — никаких колдобин или ям, никаких «лежачих полицейских». Только маркировка на асфальте, призывающая сбросить скорость. И все послушно тормозили.

Но главной приятностью, разумеется, было море. Огромное, переменчивое. То бурное и кричащее, то шепчущее и спокойное. Лиза облюбовала себе местечко на камне около самой воды и после заката часами сидела на берегу, обдаваемая солеными брызгами и вдыхая живительный аромат. Сашка, наигравшись и набегавшись за день с новыми подругами, уходила спать. Маша отправлялась с появившимся у нее курортным бой-френдом — сыном председателя правления известного в России банка — в близлежащий паб. Лизу удивляло то, что на Кипре так много русских детей. Расспрашивая своих общительных дочурок, она выяснила, что практически все дома у моря заселены семьями из Москвы. А англичане, которые исторически считают остров чуть ли не собственностью Соединенного Королевства и переезжают сюда жить на пенсию, селятся по большей части в горных поселках, мешаясь с коренным населением.

Несмотря на обилие русских соседей, заводить новые знакомства Лиза не собиралась. Она и в Москве-то не часто приглашала и принимала гостей — как-то все времени не хватало. А если и была возможность, она чаще всего находила отговорки. Приятней было провести вечер дома, в тишине, почитать книгу. А не тратить время на бессмысленную женскую болтовню, изобилующую рассуждениями на предмет одежды, косметики, салонов Haute Couture. Это все было скучно и неизменно навевало на Лизу зевоту. Но дома в Москве по вечерам было уютно и хорошо, а здесь, на Кипре, почему-то становилось грустно. Иногда вместе с темнотой накатывала такая жуткая тоска, что белый свет становился не мил.

Лиза сидела на берегу и всматривалась в потемневшую воду. Вокруг бродили влюбленные парочки, слышались приглушенные голоса, восторженные вздохи, и сам воздух наполнялся возбуждением курортной жизни. А Лиза была одна. В доме ждала пустая постель — не к кому прижаться, некого обнять, некого приласкать. А так хотелось, что просто голова кругом шла. Лиза с нетерпением, как манны небесной, ждала каждого приезда мужа. Но он, привыкший к их «раз — максимум два в месяц», словно и не замечал состояния жены: ее пылких взглядов, умоляющих прикосновений, неизбывной тоски в глубине голубых глаз. Он носился по пляжу как мальчишка, играл с дочками в мяч, не вылезал из воды, возил семью по разным историческим местам, а вечером падал в постель, усталый и довольный, чтобы моментально заснуть. Лиза лежала с открытыми глазами до самого утра. Но сама напроситься не смела. В воскресенье Дима, отдохнувший и посвежевший, уезжал. Лиза оставалась, мрачная и раздраженная. Чтобы с надеждой ждать его следующего приезда.

Наконец лето подошло к концу. Лиза, страшно соскучившись по Москве и устав от Кипра, с радостью упаковала чемоданы и повезла дочек домой. Испытание Кипром, слава богу, осталось позади. Вернулась нормальная, полная забот и мелких радостей, семейная жизнь. Родной дом, где все было продумано и обставлено не каким-то дизайнером, а ею самой, привычный распорядок дня, украшенный кучей крупных и мелких дел. За день даже не хватало времени, чтобы все успеть, хотя Лиза крутилась как белка в колесе — школа, поликлиники, занятия Маши с репетиторами, спорт, уроки, покупки и возвращение опустевшему дому уюта и сверкающей чистоты. Засыпала она уставшая, но с сознанием того, что день прожит не зря.

Все шло, как и прежде, хорошо. Лиза блаженствовала. После Кипра она получала удовольствие от всего, что окружало ее в родном доме, в родном городе. И даже думала о том, что лето на Кипре прошло не зря — благодаря трем месяцам вдали от дома теперь, в сравнении, она чувствовала себя самым счастливым человеком. Длилось это чудное состояние до тех пор, пока Дмитрий Львович все не испортил одним своим словом.

Вообще-то, давным-давно, сразу после рождения Маши было решено, что она, окончив школу, будет поступать в МГУ. Лиза заранее обо всем договорилась — деканом факультета социологии работала ее бывшая школьная подруга, которая прекрасно знала, что, как, кому, когда и почем. Так что неожиданная идея отправить ребенка в Кембридж была не только спонтанной, но и совершенно необдуманной. Дмитрий Львович даже не посоветовался с женой — просто и однозначно поставил ее перед фактом. Елизавета Андреевна вспылила. Обычно спокойная и терпеливая, она совершенно вышла из себя. Дмитрий молча выслушал все ее излияния и заявил: «Все будет, как я сказал. Спорить бесполезно». Развернулся и вышел из супружеской спальни. Сердце Елизаветы Андреевны подступило к самому горлу. Мешало дышать и вызывало тошноту. Так уже было однажды — года три назад, — когда расторопная соседка, напросившись к ней на чай, радостно доложила, что Дмитрий Львович был замечен в казино с молодой любовницей. Сомнений не было — так они друг на друга смотрели и даже держались за руки на людях. Соседка тут же предложила услуги какой-то знакомой бабки-колдуньи, чтобы избавиться от соперницы. Но «можно и заказать эту шлюшку — дороже, зато надежней» — вдогонку предложила она. Лиза тогда расплакалась. Соседку попросила немедленно уйти и оставить свои комментарии и предложения при себе. Было такое чувство, что ее уютный семейный мир — единственная ценность, которая была у нее в этой жизни, — рушится прямо на глазах. Но Лиза тогда смогла все заново отстроить — переключилась целиком и полностью на детей. А Диму стала воспринимать как необходимую, но и неподвластную ей часть бытия. С тех пор пару раз она слышала подобные вести и от других «доброжелателей». Но не реагировала бурно. Даже не пыталась выяснить, была ли это все время одна и та же девушка или он менял их как перчатки. Ей это было по большому счету все равно.

А вот Кембридж сейчас оказался таким же страшным ударом, как и те первые дурные вести. Лиза с ужасом поняла, как сильно изменился Дима. Позади остались времена, когда они вместе принимали решения, когда муж советовался с ней, когда она помогла поставить на ноги его небольшую тогда компанию, серьезно пошатнувшуюся в девяносто восьмом. И даже продала ради поддержки предприятия доставшуюся ей от бабушки огромную трехкомнатную квартиру на Тверской. Лиза никогда не ставила ему это в укор — считала своим долгом. А вот сейчас захотелось припомнить зарвавшемуся мужу все. Лиза расплакалась, как девчонка, от жалости к себе — ее пытались разлучить с самым дорогим, с тем, что было смыслом ее жизни и надеждой на завтрашний счастливый день. Но, как это ни странно, злость на мужа вытекала из Лизы вместе со слезами. Она задумалась, решила, что Дима тоже по-своему заботится о благе дочерей. Хочет дать им лучшее. Утерла слезы и пообещала себе при случае спокойно объяснить мужу все: что МГУ не хуже — проверено временем и многими вышедшими оттуда теперь знаменитыми и достойными людьми, что нельзя лишать ребенка привычного круга общения, отсылать от дома и семьи.

Случай поговорить представился не скоро: Дмитрий Львович, словно нарочно, избегал возможности остаться с женой наедине. Возвращался поздно и сразу ложился спать, утром на скорую руку пил кофе и уезжал. Лиза ждала. В один из выходных, спустя месяц после первого упоминания о Кембридже, девочки уехали всей школой на экскурсию, а супруги волей-неволей остались дома одни. Лиза приготовила завтрак, накормила мужа, никак не демонстрируя своих намерений, и они, как в старые добрые времена, отправились прогуляться по лесу.

— Дим, — Лиза взяла мужа за руку, — ты меня еще хоть капельку любишь?

Такого подвоха от спокойного субботнего утра Дмитрий Львович не ожидал. Он внутренне напрягся и ответил вопросом на вопрос:

— Почему ты спрашиваешь?

— Да так. Хочется иногда услышать от тебя приятные слова. Последнее время ты редко со мной говоришь. — Она делано-печально вздохнула. Дмитрий вряд ли догадывался о том, что она в курсе его неверности и только по привычке играет роль любящей жены. Так и нечего ему все знать. Пусть считает себя самым умным — ему это нужнее.

— Работа… — Дмитрий Львович обрадовался, что удалось уклониться от ответа. — Устаю как собака, ты же знаешь. За день так наговоришься, что язык во рту не ворочается. Иногда по семь-восемь переговоров в день — свихнуться можно. Да и от персонала покоя нет — то это у них случилось, то то. Приходится все решать.

— Дим, — Елизавета Андреевна посмотрела на мужа, — ты мне не ответил.

— Я? — От Лизы не ускользнуло то, как он отвел глаза. — На что?

— На то, любишь ли ты меня, — терпеливо, почти по слогам, повторила она.

— Ну конечно! Мы же с тобой одна семья. Вон какие дочки замечательные растут — все твоя заслуга.

— Зачем ты тогда это затеял? — Дмитрий Львович не сразу понял, о чем идет речь. Непроизвольно дернулся и на всякий случай вытащил из ладони жены свою руку.

— Что ты имеешь в виду?

— Кембридж, — Елизавета Андреевна печально усмехнулась, глядя на его испуг. А потом торопливо, не давая ему вставить даже слово, продолжала: — Это же глупо. Зачем он нужен Маше? Она и здесь прекрасно выучится и станет блестящим специалистом. Она умная девочка. Да ты на себя хоть посмотри — ни Гарвардов, ни Кембриджей не заканчивал, учился в Москве, — а такое дело в своей жизни создал! Любой мужчина твоим уму и способностям позавидует.

— Сейчас времена другие, — сухо ответил Дмитрий Львович. — Без новых технологий, методик, разработок на мировой рынок не выйдешь. А у нас учат до сих пор по старинке.

— Да ведь не это главное! МГУ дает прочное классическое образование. Это университет с мировым именем, — Елизавета Андреевна начала нервничать, но старательно сохраняла спокойствие. — Главное — научить человека мыслить, искать решения поставленных перед ним задач, получать ответы на любые вопросы. Тогда он ни в одной компании, ни на одной должности не пропадет. А все методики и новые технологии — дело наживное. Придет на работу и по профилю во всем разберется. Думающий человек, который умеет учиться, нужен везде.

— А мне в компании нужен готовый профи по финансам! И точка. В Кембридже преподают не только теоретики, но и практики с большим опытом. — Дмитрий Львович резко развернулся и направился к дому.

— Дима! Постой! — Елизавета Андреевна еле поспевала за ним. — Ты хоть Машку-то спросил? Хочет она именно в твою компанию? Ведь у человека в жизни должен быть выбор. Нельзя так вот взять и все за нее решить.

— Я — спросил. И тебе советую. А лучше бы ты сделала это до того, как мне нервы трепать. — Дмитрий скрылся за воротами.

С Машей Лиза поговорила в тот же вечер. И выяснила, что «папе нужно будет помогать», что «не всякому человеку от рождения дается шанс стать крупной фигурой в огромной корпорации», что «Кембридж — это круто» и что «именно в таких мировых учебных заведениях человек обрастает первыми деловыми связями, которые в будущем могут сыграть в жизни важную роль». Маша закончила тем, что на все университетские каникулы будет обязательно приезжать домой. Поэтому пусть мамочка не волнуется — все у них останется, как прежде. Она обняла Лизу. Чмокнула в щечку и побежала по своим делам. Лиза сидела, застыв, как изваяние. И когда только вечно отсутствующий дома отец успел внушить дочери все эти прогрессивные мысли? Почему ему так легко дается то, на что у нее, Лизы, уходит море времени и сил? Ответа на эти вопросы Лиза так и не нашла.

Она пробовала заговорить с Дмитрием на тему Кембриджа еще несколько раз. Он молчал и на все доводы, убеждения, просьбы только повторял как заведенный, что все уже решено. Лиза перестала спать по ночам. Она не могла смириться с мыслью о том, что ее драгоценного ребенка пытаются у нее отнять. Отправить куда-то далеко-далеко, в эту чертову Англию. И как же она будет разрываться на части, как научится делить время между Сашенькой в Москве и Машей в Кембридже? Лиза знала себя. Знала, что не сможет так жить: будет рваться на каждые выходные к старшей дочери и, прилетев к ней, скучать по младшей. Она совсем себя измучила беспрерывными мыслями о том, что их семья рушится, распадается и разваливается на части. Родные, любимые, но разные части. Неужели дети всегда так болезненно для родителей взрослеют? И почему так быстро? Лиза непрерывно задавала себе эти вопросы. С трудом она удерживалась от того, чтобы не «шантажировать» Машку постоянно — словами о том, как она будет без нее скучать, или жалобами на то, что неблагодарная доченька бросает мать, которая вложила в нее все силы, всю любовь. Лиза понимала — таких вещей говорить нельзя. Как бы больно ни было, а решения своего повзрослевшего ребенка нужно научиться уважать. Слишком прозрачна и тонка грань между материнской любовью и материнским эгоизмом. А последний — прямой путь испортить раз и навсегда сложившуюся дружбу. Такую радостную, приятную и такую хрупкую одновременно. Так что Машку Лиза не трогала, а вот мужу объявила войну. Сказались и злость, и обида, и прошлые его грехи.

Дмитрий Львович старательно не замечал враждебности жены. Не реагировал на обиженное молчание, не отвечал на нападки, не комментировал ее еженощные бдения и вообще старался держаться от измотанной собственными тяжелыми мыслями супруги подальше. Пока она сама в очередной раз не подходила к нему и не поднимала «кембриджский вопрос». У Лизы исчерпывался запас разумных доводов и веских аргументов — все их она уже безрезультатно испробовала на супруге. Теперь она все чаще просто зло смотрела ему в глаза и угрожала. Тем, что устроит ему веселую жизнь, тем, что он у нее еще попляшет, тем, что его привычный уклад будет разрушен так же, как ее. Дмитрий Львович не реагировал. В результате Лиза начинала кричать и впадала в самую настоящую истерику.

В один прекрасный день Дмитрий Львович заявил, что с него хватит. Проорал в ответ, что, если она не перестанет накалять обстановку и настаивать на своем, он переедет в московскую квартиру — и все. Лиза испугалась. Попыталась взять себя в руки, но получилось не очень. Слезы брызнули из широко раскрытых глаз, а плач превратился в болезненные всхлипы. Выглядело это так, словно ей не хватало воздуха, чтобы дышать. Дима в свою очередь испугался тоже. Пожалел Лизу. Обнял ее за плечи и стал утешать. Не помогало. Тогда он встал, взял телефон и набрал какой-то номер.

— Виктор? Добрый вечер, Рубцов побеспокоил. Мне нужна твоя помощь. Да нет, я в порядке — жене. Запиши, пожалуйста, к себе на прием. Нет. Это долго. Найди время в понедельник. Откажи кому-нибудь! Да. Да. Устраивает. Я сам с ней подъеду. — И повесил трубку.

Дмитрий Львович вернулся к жене. Снова положил ей руку на плечо.

— В понедельник поедем к врачу.

— Зачем? — еле-еле смогла выдавить Лиза сквозь всхлипы.

— Он замечательный психотерапевт. Лучший. Если сами не можем разобраться со своими проблемами — будем привлекать сведущих людей.

— Я не буду! — Лиза говорила как капризный ребенок, утомленный собственным долгим плачем.

— Зато буду я. — Он крепче прижал к себе жену и стал укачивать ее как маленькую.

К Виктору они поехали. Правда, присутствие Дмитрия Львовича можно было назвать в лучшем случае номинальным. Он привез Лизу в клинику, провел в кабинет, представил врачу и тут же удалился. Дела. Лиза чувствовала себя неуютно. Никогда, даже близким, не рассказывала она о своих душевных муках, о проблемах в семье. А тут на тебе — совершенно чужой человек, да еще и мужчина, да еще приставучий, как банный лист. Он измучил ее вопросами. Обо всем — о ее образе жизни, о привычках, о муже, о детях. Лиза вздохнула с облегчением, только когда все это закончилась и она вышла из клиники на свежий воздух. В глубине души она считала подобные консультации совершенно бесполезными. Никогда не доверяла чужим. Да и с какой стати раскрываться перед совершенно незнакомым человеком? Тем более что с детства внушили, что «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Не на кого в этой жизни надеяться, кроме как на себя.

Водитель Дмитрия Львовича ждал ее на крыльце.

— Елизавета Андреевна, Дмитрий Львович просил вас не уезжать домой. Он хотел бы с вами пообедать. В «ПушкинЪ», в три. Могу вас туда отвезти? — Водитель услужливо открыл дверцу, Лиза села. Дверцу машины он не закрывал — ждал ответа.

— Можешь, — устало сказала она.

Дмитрий ждал ее за столиком на втором этаже. Лиза поднялась на лифте, отыскала мужа глазами. Он встал, когда она подошла, и продолжал стоять, пока официант не помог Лизе сесть. Обед уже был заказан. Лиза с горечью отметила, что и здесь ее никто не спросил. Настроение испортилось окончательно.

Из окна, у которого они сидели, лился яркий морозный свет. Дмитрий молчал. Лиза от нечего делать теребила салфетку и рассматривала мужа, пытаясь сравнить его с тем молодым человеком, которым он был тринадцать лет тому назад. Когда Машка была маленькая. Когда он только-только открыл свое собственное дело. Дима сильно располнел за это время, волосы чуть поредели, откуда-то появилась перхоть, зато взгляд стал самоуверенным и надменным. Он смотрел на людей только в упор, не стесняясь и не боясь показаться бестактным. Во всех его движениях читалось презрение к окружающим. Он не давал себе труда разобраться, кто перед ним: официант, портье, заместитель, партнер или жена. Все были для него слишком мелки, и всех он одаривал одним и тем же сверлящим холодным взглядом.

— Ну, как? — нарушил он, наконец, молчание.

— Плохо, — в тон ему ответила Лиза.

— Что, Виктор отказался помочь?

— Да что ты. Он-то как раз полон энтузиазма. Я не хочу.

— Это неразумно. — Дмитрий, видимо, дал себе зарок изъясняться только односложными фразами. — Попробовать стоит.

— А мы можем сменить тему? — Лиза боялась выйти из себя. Все-таки общественное место.

— Можем. Но я искренне хочу, чтобы ты поправилась.

— Я здорова, — процедила Лиза сквозь зубы. Она подумала, что он специально не стал дожидаться вечера, чтобы не заводить опасных разговоров дома. Там она бы впала в истерику снова. Здесь ей придется сдержаться — он знал, как она щепетильна по части демонстрации своих эмоций на людях.

— Хорошо. Но ты переживаешь. И это сказывается не только на мне. На детях тоже.

Лиза поджала губы. Значит, вот как. Неприкрытый шантаж.

— Дети не знают.

— Лизонька, — Дима, наконец, сменил застывшее выражение надменных глаз на что-то более человеческое, — ты зря так думаешь. Они все видят. Спрашивают меня, «что случилось с мамой». И что мне им сказать? Я же и сам не пойму, что конкретно произошло. Наша дочь сделала выбор. Я считаю его правильным. Вот и все.

— Это не Машка! — прошипела Лиза. — Это все ты! Ты ей внушил. Если тебя так тяготит присутствие в доме взрослой дочери, то мне оно жизненно необходимо!

— Не говори ерунды. — Дмитрий оставался спокоен. — Я люблю ее не меньше, чем ты. А в тебе говорит материнский эгоизм. — Лиза всхлипнула, припоминая собственные мысли в этом ключе. — Опасная штука, между прочим. «Я растила, я воспитывала, а она теперь меня бросает». Так нельзя! Нужно уметь принять все как есть. Даже если нам это кажется неправильным.

— Слишком много всего я принимаю «как есть»! — снова прошипела Лиза. — Если бы Машка сама придумала! Так ведь нет. Ты! Ты навязал. У Машки и в мыслях не было такого.

— Дорогая, не так-то просто разобраться в мыслях другого человека, — назидательно произнес Дмитрий Львович. Лиза едва сдерживалась, чтобы не плюнуть ему в лицо. Он продолжал: — Неважно, насколько близок тебе человек, — чужая душа потемки.

— Это уж точно! — бросила Лиза. — Мы семнадцать лет муж и жена, а я, оказывается, совсем тебя не знаю!

— Семнадцать с половиной, — поправил Дима. — Кстати, ты наверняка не помнишь. Но у нас с тобой сегодня юбилей — двадцать лет назад, в этот самый день, ты впервые разрешила мне себя поцеловать.

Лиза от неожиданности даже замолчала. Не может быть, чтобы циничный и всегда расчетливый Дима помнил такие вещи. Может, соврал? Она автоматически переключилась с мыслей о Кембридже на воспоминания. Видимо, этого супруг и добивался.

Лиза была уверена, что тогда была зима, что они ходили в кино — на какую-то премьеру. Кажется, в «Пушкинский». Только дату она напрочь забыла. Ей было девятнадцать, ему — двадцать один. Вроде бы не дети уже. Но Лиза не позволяла своему пламенному ухажеру прикасаться к себе. Она уже поняла, что влюбилась. Страстно. Безумно. Без оглядки. Только страшно боялась бытовавших в среде более опытных ровесниц мифов о том, что как только мужчина получает возможность приблизиться к девушке или того хуже — ею обладать, он тут же теряет к ней всякий интерес. Лиза мучила себя и Диму уже целых девять месяцев — даже за руку себя брать не разрешала. И вдруг в кино все изменилось. Показывали что-то очень трогательное и о любви — Лиза не выдержала и сама взяла в темноте Диму за руку. Он воспринял ее жест как команду к действию — не обращая внимания на сидящих сзади людей, притянул к себе и страстно поцеловал. Из кинотеатра Лиза выходила красная как мак. Ей было стыдно и очень страшно. Вдруг действительно бросит. Но Дима никуда не пропал. Наоборот, стал еще внимательнее и ухаживал за ней как за принцессой. Дарил дорогие подарки, приглашал на все интересные премьеры, каждый день приносил цветы. Благо возможность делать все это у единственного сына члена тогдашнего правительства была. Лиза сдалась на свой страх и риск. Они поженились.

— Так что, выпьем за нас? — Дмитрий Львович наблюдал за тем, как перед глазами Лизы мелькают картины из прошлого, и заговорил, только когда она чуть тряхнула головой и посмотрела на мужа осмысленным взглядом.

— Давай. Что ж с тобой поделаешь. — В зрачках Лизы засиял теплый ласковый огонек. Она уже видела перед собой не располневшего и презрительного ко всему мужчину «среднего возраста», а пылкого и шустрого молодого человека. Высокого, красивого, умного и любимого.

Дальше все пошло как по маслу — они больше не заговаривали ни о Кембридже, ни о психотерапевте. Просто вспоминали юность — как познакомились, как поженились, как Машка родилась. Лиза все время, пока они говорили, никак не могла отделаться от навязчивой мысли на тему «какое замечательное было время». Нет, не совсем так — «какое замечательное БЫЛО время».

Домой ее увез водитель. Сам Дмитрий Львович вызвал из офиса дежурную машину. Лиза пребывала в легком и радужном настроении — давно она не чувствовала себя так хорошо. Открыла сумочку, чтобы подправить макияж — ужасно хотелось выглядеть превосходно, пусть для себя самой — и обомлела. Внутри лежала нежно-зеленого цвета коробочка от Tiffany. И когда только Дима успел подложить ее в сумку? Лиза со смешанным чувством удовольствия и любопытства взяла коробочку в руки. От нее исходило приятное тепло — ожидание вернувшегося счастья, вновь открывающей глаза любви. Муж так давно не дарил ей подарков, что она уже и забыла, как это бывает. Как наполняется сердце радостью, как воспаряет душа, которой говорят: «ты нужна», «ты любима», «ты прекрасна». Лиза, трепеща, освободила бархатную коробочку от картонок. Открыла. Усыпанное бриллиантами колечко причудливой и изящной формы сияло благородным светом. Елизавета Андреевна вздохнула с надрывом и, безвольно опустив в сумку раскрытый футляр, спрятала лицо в ладонях. То ли намеренно сделал Дима такой подарок, то ли просто забыл: неизвестно, что хуже. Но подарил он кольцо. Именно то, чего Лиза никогда не могла носить. Браслеты, серьги, кулоны, ожерелья — все это она любила. А вот кольца вызывали резкую идиосинкразию: слишком чувствительной и тонкой была кожа между пальцев, и, надев кольцо, Лиза ощущала себя так, будто оно впивается в кости, причиняя сильную боль. В свое время Дмитрий Львович прекрасно об этом знал. Никогда не делал подобных подарков. И даже спокойно относился к тому, что обручальное кольцо в их семье носит он один. Лиза взяла телефон и набрала номер Димы. Он ответил моментально. Будто специально сидел с телефоном в руках и ждал ее звонка.

— Спасибо, — сказала она печально. — Красивое кольцо.

— Я рад, что тебе понравилось. — По телефону было слышно, как Дмитрий Львович удовлетворенно улыбается в трубку. На интонации жены он внимания не обратил.

— Я его Машке отдам, — Лиза вздохнула. — Ей пойдет.

— Ну, как знаешь, — Дмитрий Львович обиделся на такой поворот. Причин его он не понял.

— Целую, — сказала Лиза и закрыла телефон. До самого вечера она пребывала в смятенном состоянии. Без конца обнимала и целовала своих дочурок, словно искала в них утешения и утраченной любви. Говорила им, какие они красивые и умные, какая у них замечательная семья и какой хороший папа. «Папу нужно жалеть, — зачем-то добавила она, — потому что у него трудная жизнь».

Время шло. Дмитрий Львович непрерывно настаивал на серьезном отношении «к своему здоровью». Лиза, устав сражаться с мужем и находиться в состоянии вечного сопротивления, начала по три раза в неделю ездить к Виктору на сеансы психотерапии. Дмитрий сиял. Жена успокоилась и стала смотреть на вещи другими глазами. Смирилась с Машиным отъездом, научилась, как ей казалось, со спокойным безразличием относиться к мужу. Виктор говорил, что дела идут на поправку, и упорно предлагал Лизе съездить для полноты эффекта к морю. А еще лучше, если обстоятельства позволяют, вообще навсегда сменить климат на более мягкий. Он даже с Дмитрием Львовичем на эту тему при Лизе советовался. Дмитрий промолчал, но Лиза заметила, что в глубине его глаз засиял довольный огонек. Елизавета Андреевна активно протестовала, ссылаясь на детей, школу и прочие жизненно важные и возможные только в Москве дела.

Прошел Новый год. Приближалась весна. Дмитрий постепенно перешел в наступление и в один голос с Виктором уговаривал Лизу переехать на Кипр. Хотя бы попробовать — пожить полгодика, посмотреть, что и как. Разумеется, вместе с Сашенькой. Там и школа приличная есть, и климат для ребенка идеальный. А Дима будет постоянно прилетать. Лиза отбивалась, пока это было возможно. Но оба — и муж, и психотерапевт — насели на нее так, что она потеряла контроль над ситуацией. И перестала сопротивляться. Так и быть, она полетит, но только при условии, что если что-то вдруг не так — сразу вернется! Дима сказал: «Ну, конечно, дорогая». И, кажется, даже засиял от счастья.

Наступил июнь. Маша сдала экзамены в школе, отгремел шикарный выпускной вечер, на котором она выглядела, как принцесса. Дмитрий Львович раздувался, глядя на нее, от гордости, а Лиза все время украдкой утирала слезы. Не верилось, что ее дочка — малышка — уже окончила школу и стала взрослой. После выпускного Маша засела за учебники: как бы то ни было, а поступать в Кембридж было страшновато. Очень не хотелось ударить в грязь лицом перед иностранцами — будущими преподавателями и однокурсниками, хотя вопрос, разумеется, был и так уже решен. Лизе в Москве после Машиного выпускного делать вроде стало нечего, и они с Сашенькой начали собирать чемоданы. На этот раз к делу подошли концептуально — собирались целую неделю. Но у Лизы все время было чувство, что она что-то забыла, хотя чемоданов уже скопилось порядочно, и она постоянно откладывала отъезд. В конце концов Дмитрий не выдержал. Велел своей секретарше заказать билеты на ближайшие выходные и, запихнув жену, дочь и чемоданы в машину, полетел с ними сам.

Лиза не испытывала никакой радости, вернувшись в свой кипрский дом. Ей не хотелось моря, пальм, понтийских греков и непривычной жизни. А от солнца первую неделю пребывания на Кипре ее вообще просто мутило. Зато Сашка чувствовала себя прекрасно — снова нашла прошлогодних подруг и носилась где-то целыми днями. Благо Кипр — не Москва. Здесь можно спокойно отпустить ребенка из дому и не бояться, что украдут, изнасилуют, убьют. Лишь бы детеныш был ответственный и понимал, что некоторых вещей без спросу делать нельзя. Сашка все прекрасно понимала. Поэтому первую неделю, которую Лиза, как и в прошлый раз, провалялась в постели, она на море не ходила и довольствовалась бассейном во дворе. И еще бассейном у Даши, и у Ксении, и у Стеллы, а иногда — у Сережи. Под присмотром Лизиной домработницы, взявшей на себя добровольно функции няни.

Потом Лиза поправилась и решила, вслед за дочкой, познакомиться с местным русским обществом поближе. Ходить далеко не пришлось — весь их поселок, состоящий из однотипных белых домиков, правда, с разной планировкой внутри, был выкуплен москвичами. Лиза познакомилась с мамой Даши и узнала, что они с дочерью живут здесь уже три года. Дашка ходит в Международную школу. Мужчиной в их доме и не пахло. Спрашивать Лиза постеснялась. Да и что тут такого — тоже небось, как ее Дмитрий Львович, изо всех сил зарабатывает деньги. Иногда Лиза думала, что было бы хорошо, если б Дима мог уже остановиться — тогда будет время и силы все в их отношениях исправить. Ну куда им еще деньги. Все есть. Даже детям и внукам хватит. А вот нормальной жизни нет. Но Дмитрий Львович, похоже, относился к тому типу мужчин, которые будут работать, пока ноги держат. На Лизину беду. Не потому что он жадный — нет. Просто потому, что в компании заключены его цель и смысл. Так же как Лизины — в детях. Тоже своего рода пленник башни из слоновой кости.

Ксюша жила на Кипре с бабушкой — Еленой Владимировной. Ни мамы, ни папы поблизости не наблюдалось. У Стеллы была мама и двухгодовалый братик. Папа, как выяснила Лиза у Саши, появлялся раз в два месяца — не чаще. До Сережиного дома Лиза не дошла. Как-то тоскливо стало в этом бабьем царстве, и она боялась напороться на очередную схему «мама на Кипре воспитывает детей, папа работает в Москве». Постепенно новые приятельницы и сами стали появляться у Лизы дома — поболтать, чаю вместе попить или пригласить прогуляться куда-нибудь. Странно, но на Кипре, в отличие от Москвы, Лиза была не против пообщаться с соседками. А что еще тут делать? Все дни как один: солнечные, жаркие, бездельные и бессмысленные. Говорили, что, когда начнется школа, станет получше, и жизнь обретет хоть какой-то график, форму и смысл. Пока же дни тянулись медленно, неповоротливо и лениво.

В один из дней, похожих друг на друга как две капли воды, Лиза лежала на диване в своей гостиной и читала местную газетенку «Время Пафоса» на английском языке. Честно говоря, ее уже тошнило от однообразных статей на тему «какая у Кипра замечательная история», «какие здесь обалденные климат и море», «как здорово здесь можно жить» и, наконец, дорогие мистеры и миссис, «какая здесь дешевая и хорошая недвижимость!». По всему выходило, что Кипр — просто врожденная мечта любого нормального и здорового на голову человека. Плевать, что здесь все в десять раз дороже, чем в Москве. Не важно, что позволить себе эту жизнь может по большому счету только англичанин — в силу дороговизны своей собственной страны, — да и то не всякий. Но уж он-то просто обязан сюда переселиться. Потому что, кроме как на Кипре, англичанин счастлив не будет нигде. Все. Точка. Лиза разозлилась и зашвырнула газету за диван. В этот момент в дверь постучали. Сквозь стекло в двери Лиза увидела Елену Владимировну, которая скромно топталась на пороге. Лиза замахала рукой и крикнула: «Заходите!» Елена Владимировна вошла. Двери здесь не запирали. В существование на Кипре преступности не верил никто — попробуй обворуй какой-нибудь дом, а потом спрячься со всем этим добром на крохотном островке. Нереально. Тут же найдут. Особенно если попытаешься с этого самого острова бежать.

— Здравствуйте, Елена Владимировна. Что ж вы так скромно? Знаете ведь — не закрыто. В следующий раз заходите, и все, — Лиза говорила, жестами приглашая пожилую даму пройти и присесть на диван. Елена Владимировна пришла с гостинцем — половинкой яблочного пирога. Сама пекла.

— Ну, мало ли, Лизонька. Вдруг муж твой приехал. Помешаю. — Она водрузила пирог на журнальный столик и извиняющимся тоном произнесла: — Прости, что я так. Без приглашения. Хотела попросить, нет ли у тебя чего-нибудь почитать. А то скука смертная. Все, что дочь в последний раз привозила, я уже давно прочла.

Лиза задумалась, что предложить. Книг она привезла немало — сама любила читать, только, скорее всего, у нее и у пожилой дамы были совершенно разные вкусы.

— Вы знаете что, посмотрите сами вот здесь, на стеллаже. Что понравится, то и возьмите.

Елена Владимировна встала и подошла к полкам с книгами. Она смотрела на них жадными голодными глазами — на такое счастье она и надеяться не могла. В основном в поселке читали мало: у кого дети маленькие — времени нет, у кого интересы другие. И все, что можно было у соседей добыть, она уже давно добыла и прочитала. Елена Владимировна долго наслаждалась видом чистых твердых корешков, потом выбрала несколько книг — пухлый том стихов Есенина и «Повести» Тургенева. Лиза это для Саши привезла. Надеялась, что та за лето прочитает. Но дочка пока все больше по подругам бегала и знакомиться с русской литературой в ближайшее время похоже, не собиралась.

— Можно? — робко спросила Елена Владимировна.

— Да конечно! — Лиза ободряюще улыбнулась. — Берите еще.

— Нет-нет, спасибо. Я лучше, когда эти верну, если можно…

— Ну, хорошо. — Лиза крикнула домработницу и попросила сделать чай. — Вы присаживайтесь, — обернулась она к Елене Владимировне, — мы с вами чаю сейчас попьем. М-м-м, а пирог какой чудесный! Неужели сами пекли?

— Сама, — просто ответила Ксюшина бабушка.

— Я вообще-то раньше тоже пекла, мне это нравится. — Лиза присела рядом с гостьей на диван. — Может, и теперь надо заняться. Хоть какое-то дело. — Но потом Лиза вспомнила, что в ее здешней бутафорской плите нет даже духовки. Вместо нее встроена посудомоечная машина. И вздохнула с облегчением. Честно говоря, с пирогами она теперь, после многолетнего опыта жизни с домработницами и кухарками, уже вряд ли бы справилась.

После пирогов зашел разговор о жизни, о детях, о мужьях. Елена Владимировна поинтересовалась, когда Лиза возвращается в Москву — к началу учебного года или задержится здесь еще немного. Лучше задержаться — в сентябре тут очень хорошо, да и жалко им, аборигенам, такое приятное общество терять.

— Да мы, скорее всего, и не уедем, — с готовностью ободрила ее Лиза. — Сашенька в Пафосе в школу пойдет.

Елена Владимировна вместо того, чтобы обрадоваться, как-то подозрительно странно и сочувственно притихла. Потом почти шепотом произнесла:

— Вот как. Значит, и вас сослали. — Она тяжело вздохнула.

— Как это — сослали? — Лиза непонимающе замотала головой.

— Лизонька, вы, видно, мало общаетесь с соседками, — от волнения она даже перешла на «вы». — Неужели до сих пор не в курсе, что для богатых русских Кипр — место ссылки надоевших жен.

— Что?! — Первой реакцией Лизы было вскочить и вытолкать Елену Владимировну из дома взашей. Это уж слишком. Добрые соседские отношения — не повод так жестоко и бестактно шутить.

Елена Владимировна вскочила сама, увидев, как смертельно побелело лицо Елизаветы. Выбежала на кухню и вернулась со стаканом воды. Меньше всего ее расстроенное и озабоченное лицо напоминало лицо человека, который хотел посмеяться над кем-то или весело пошутить.

— Лизонька, выпейте. Успокойтесь. — Она насильно вкладывала в руки Лизы стакан.

Наконец Лиза смирилась и сделала несколько больших нервных глотков.

— Нет-нет, — начала она говорить быстро и невнятно, — вы не правы. У нас все не так. Просто Дима должен работать — он не может уйти, компания без него пропадет. А мне врачи прописали морской воздух. Нервы успокаивает. А Сашка должна ходить в Международную школу. Муж и ее планирует в Кембридже учить, а значит, школа с английской системой образования — наилучший вариант.

— В Москве тоже есть, — еле слышно прервала ее безутешный монолог Елена Владимировна.

— Что — есть? — Лиза снова не поняла.

— То же самое — Британская школа. Абсолютно та же система образования. Даже, может, и учителя посильнее, чем здесь.

Лиза молчала. Держалась, держалась до последнего, но потом достала из кармана шелкового халата аккуратно выглаженный носовой платок, прижала его к лицу и разревелась. Все теперь выстроилось в ее голове в единую цепочку — покупка дома, Машенькин Кембридж, знакомый психотерапевт, семейные баталии и полный развал отношений. Лиза не удивлялась — слишком явным было последние годы ее одиночество. Но стало жалко себя и обидно. За что? За что ее выбросили на помойку, как ненужный, неоднократно использованный и теперь утративший всякую ценность хлам? Лиза плакала.

Елена Владимировна молча принесла еще воды. А что тут скажешь? Пусть человек проплачется. Легче станет.

Глава II

Лиза успокоилась не скоро. Но Елена Владимировна не уходила — сидела тихонько в уголке дивана и ждала. Наконец Лиза перестала всхлипывать, вышла в ванную комнату, умылась и попросила домработницу принести еще чаю. С Ксюшиной бабушкой они проговорили до позднего вечера. Пока не стемнело и дети не прибежали с улицы домой. Елена Владимировна, чувствуя себя виноватой за допущенную преступную бестактность, рассказывала Лизе о своей дочери. Десять лет назад ее Юля, которой было тогда девятнадцать, сошлась с одним олигархом — жена у него на тот момент уже была. Делить многочисленные счета, объекты недвижимости, а главное — бизнес с собственной супругой он не собирался и поэтому Юле мог предложить только роль любовницы, о чем ей честно сообщил. За предложением последовал перевязанный серебряной лентой новенький «Мерседес». Юля обнаружила его в семь утра под окнами их с мамой хрущевской квартиры. Ключи с документами были упакованы в конверт и брошены в почтовый ящик. Перед такой роскошью молодой девушке, всю жизнь испытывавшей трудности с деньгами — хватит ли на одежду, на еду, — было не устоять. И Юля согласилась. Потом появилась новая квартира, потом Ксюша, потом пять лет счастливой, почти семейной, жизни в Москве. Потом домик на Кипре и ежегодно пополняемый на сто двадцать тысяч долларов счет. Зато сам Руслан в одночасье и бесследно пропал. И если бы не деньги, переводимые четко и безупречно точно в день Ксюшиного рождения каждый год, да анонсы светских хроник, можно было бы подумать, что он погиб. Ни звонка, ни письма — ничего. Юлька переживала. Мучилась. Пыталась разыскать его в Москве. В результате ей вежливо намекнули, что, если она не прекратит свои попытки и не вернется жить на Кипр, все кончится весьма и весьма плачевно. Юля испугалась и вернулась. Если бы она была одна, эти глупые угрозы ни за что бы ее не остановили. Но у нее были мама и Ксюша.

На Кипре Юле становилось все хуже — тоска, одиночество, жара и вечно шумящее море сводили ее с ума. А год назад она сбежала отсюда в Соединенное Королевство с юным шотландцем, который, судя по всему, даже не подозревал о ее прошлой жизни и о том, что у нее есть дочь. Елена Владимировна ни в чем свою Юлю не винила. Не упрекала. Так уж вышло. Только вот Ксюшеньку очень баловала и жалела — при живых-то родителях ребенок рос без матери, без отца.

Елизавета Андреевна слушала, опустив голову. Елена Владимировна вскользь упоминала и о жизни других русских женщин в ссылке, на Кипре. Не называя имен, рассказала историю о том, как избавившийся от законной супруги муж не пожелал заодно потерять и прекрасное место для отдыха на Кипре. Он просил свою бывшую благоверную переселяться на лето в ее московскую квартиру. А ключи от дома передавать в аэропорту его новой пассии — таким образом происходила смена почетного караула. Одна прилетала, другая, сдав ключи, отбывала в Москву. Зачем обеим женщинам было терпеть эту унизительную процедуру, Елена Владимировна объяснить не решилась. Понятно было одно — на то были свои причины.

Ссылка делала женщину невероятно уязвимой. Кипр славился своей дороговизной, и прожить здесь без солидного содержания со стороны бывших мужей было невозможно. Поэтому женщина, получив отставку, все еще пребывала в зависимом положении. И вынуждена была, мягко говоря, прислушиваться к мнению предавшего ее мужа. Дети становились здесь единственной отдушиной, единственным занятием, единственным стимулом жить. Случалось так, что на Кипре оказывались и те, у кого не было детей. Или те, у кого дети давно уже выросли и разъехались по своим Оксфордам-Кембриджам-Гарвардам. Им приходилось неизмеримо хуже. Тотальное безделье, непроходимая тоска, отвращение к жизни приводили к самому банальному алкоголизму. Дамы спивались одна за другой.

Когда за окнами стемнело, в дом вбежали Ксюша с Сашей и заявили с порога, что они хотят есть, хотят сказку на ночь и будут вместе спать. Все пункты, кроме последнего, были незамедлительно удовлетворены. А потом Елена Владимировна ласково уговорила засыпающую на ходу Ксюшу пойти в кроватку домой. Саша заснула у мамы на коленях. Пришлось Елизавете Андреевне относить свое подросшее и уже очень тяжелое сокровище в детскую на второй этаж. Если раньше Сашка засыпала не в своей комнате, Дима всегда уносил дочку сам.

После ухода Елены Владимировны Лиза долго лежала в просторной кровати с открытыми глазами. Пересказанные ей чужие беды каким-то образом притупили собственную боль. Она никогда не считала, что, если вокруг кому-то тоже плохо, ей должно от этого сделаться легче. Нет. Просто собственное горе перестало казаться острым, исключительным, невероятным. Оказывается, не лучше и не хуже, чем у других. В ту ночь уснуть не удалось. Лиза ощущала себя униженной, выброшенной, никчемной. Но она приняла решение — не впадать раньше времени в панику и дождаться Диминого приезда, чтобы однозначно заявить ему, что здесь она не останется ни на каких условиях. По телефону все эти излияния были бы попросту бесполезны — он отключится, и все.

Дмитрий Львович появился в пятницу, две недели спустя. Выглядел он озабоченным и не скрывал, что приехал только затем, чтобы оставить им денег. Специально договорился в банке, открыл здесь на имя Лизы счет и вручил ей банковскую карту.

— Вот, — проговорил он устало, — держи. Там сейчас сто пятьдесят тысяч долларов.

— Зачем так много? — Лиза испугалась, и нехорошее предчувствие когтистыми лапами заскреблось в сердце изнутри.

— Машину надо купить. Арендовать невыгодно. — Он вздохнул. — Кроме того, я не смогу вас какое-то время навещать. Работа, — подумав, добавил он.

— Дима, сядь! — Лиза с силой толкнула его в грудь, и он плюхнулся на стоявший сзади диван. — Я на Кипре не буду жить! — Она произнесла эту фразу по слогам.

— А где будешь? — безразлично поинтересовался Дмитрий Львович.

— Как это — где?! — Лиза возмутилась. — В нашем доме. В Москве. Здесь я не могу. Мое место там. Мы же с тобой вместе его строили. Там все родное. Близкие, друзья.

— Здесь тоже познакомишься с кем-нибудь — вся деревня сплошные русские семьи. — Дмитрий отвернулся от жены и уставился в окно.

— Это не семьи! — Лиза нервно сжимала руки. Она чуть было не сказала: «Это — брошенные жены», но прикусила язык. Ей хотелось довести разговор до конца, не срываясь на грубость, истерики и обвинения. — Пойми меня, пожалуйста, Дима, я просто хочу домой!

— Туда нельзя. — Дмитрий Львович повернул к ней лицо и посмотрел прямо в глаза.

— Почему?! — Лиза испугалась. — Тебе что, угрожают? Кто-то хочет тебя убить?

— Нет-нет-нет! — Дмитрий закрыл руками лицо. Кажется, на миг ему стало стыдно. Слишком сильно до сих пор беспокоится о нем жена. — Ни мне, ни вам ничто не грозит. Надеюсь. — Он постучал три раза костяшками пальцев по столу. — Дело совсем в другом. Ты не сможешь там жить.

— Почему? — спросила Лиза.

— У меня неделю назад родился сын. Он там живет. — Дмитрий Львович старался не встречаться взглядом с женой.

Лиза окаменела.

— Я понимаю, — он говорил словно сам с собой, — для тебя это жестокий удар. Но так вышло. Ты слышишь меня? Я влюбился. Уже три года это все. Думаю, ты и сама замечала.

— Один? — Лиза подняла на мужа глаза.

— Что — «один»? — не понял Дмитрий Львович.

— Твой сын. Он живет там один?

— Ну-у-у, нет, конечно, — он смутился. — Со своей мамой.

Лиза подняла к потолку лицо и страшно, почти безумно, рассмеялась. «Вот так, вот так!» — без конца повторяла она сквозь леденящий душу смех.

— Перестань, — Дмитрий не выдержал. — У тебя все будет хорошо. Я тебя не оставлю. А мои дочери — это мои дочери. Они в равной степени обладают всем — моими деньгами, компанией и даже тем, чего я пока еще не заработал.

— При чем здесь деньги? — Лиза не сказала, а простонала. — Детям нужна любовь.

— Не глупи. — Дмитрий посмотрел на Лизу. — Они уже выросли.

— Дима, мы должны развестись. — Стон Лизы повторился.

— Лиза! — Дмитрий медленно поднял на жену глаза и уставился ей прямо в зрачки холодным взглядом. — Не выдумывай. Если ты решила получить официальный развод и известные пятьдесят процентов — не выйдет. Суд не оставит тебе детей. Я сделаю так, что Сашеньку отдадут мне. То есть нам. — Он делал акцент на каждом слове. — Пусть все остается как есть, а?

Лиза не ответила. Она бросилась из гостиной в свою спальню и заперла дверь изнутри. Никто не мог перечить ее мужу, никто не мог стать в схватке с ним победителем, никому не даст он спуску. Раздавит своим непомерным весом, расплющит могуществом и влиянием, разобьет на мелкие частицы и смешает с дорожной пылью. Лиза не была исключением. Она осознала это так внезапно, что буквально задрожала от страха. Ей хотелось, чтобы он поскорее уехал, оставил ее в покое, никогда больше не заговаривал с ней. Ну что, что она сделала в этой жизни не так? Когда, в какой момент все покатилось под откос? И можно ли было что-то в свое время изменить? Сразу принять меры. Разобраться с этой его любовницей. А она, идиотка, пустила все на самотек, хотя и знала, что происходит. Сама виновата, сама! Лиза корила себя, ругала последними словами, хотя в глубине души понимала, что не стала бы она все равно ни с кем «разбираться», даже если бы заранее знала, к чему это приведет. Не ее это все, не ее.

С момента последнего приезда Дмитрия Львовича прошло около месяца. Лиза ощущала это время как неясный, затянувшийся на годы полусон. Сначала она целыми днями лежала в зашторенной спальне, в полумраке и читала при тусклом свете настольной лампы. Вставать не хотелось, выходить на улицу, смотреть на противное солнце и море — тем более. Читала она в основном фантастику — не отрываясь, без перерыва. Брала одну книгу, проглатывала, начинала другую. В голове царила полная каша из героев, сюжетов, магов, воинов, роботов, сражений, миров. Вся эта дрянь снилась ей по ночам, приобретая никому не ведомые доселе формы и сочетания. Пугала, отвлекала и смешивала мозги в экзотический серо-буро-малиновый коктейль. Но главное — позволяла забыться, остекленеть и не реветь дни напролет в подушку, пугая собственную дочь.

Потом Сашенька начала ходить в школу. Лизе пришлось выбраться из спальни — нужно было отвозить и забирать ребенка. Но в промежутке между поездками к школе она все равно ложилась в кровать и кормила свое существо бесконечными вереницами букв-букашек. Если бы не они, думала Лиза, ей бы совершенно нечем было питаться. Умерла бы от истощения и воющей внутри пустоты. Не так-то просто выжить, когда твоя жизнь оказывается не больше чем грудой никому не нужных пыльных черепков. А ведь раньше они чем-то были. Лиза старалась не думать — потому и не отрывалась от книг. Но когда ненужные мысли все-таки прорывались, она только повторяла упорно и зло: «Сама виновата, сама».

Постепенно Сашины школьные заботы захватывали и Лизу. Поначалу в школе было очень трудно — все предметы преподавались на английском языке, дети тоже старались говорить исключительно на английском. Причем — кто во что горазд. Разнообразные акценты и пробелы в знании грамматики так уродовали детскую речь, что сами учителя-англичане не могли порой понять ни слова и только болезненно морщились. Дети тоже чувствовали себя неуютно и понимали друг друга больше благодаря мимике и жестам, чем словам. Необходимость облегчить жизнь своему ребенку возвращала Лизу к действительности. Она упорно, каждый день занималась с Сашей. Сама она английский язык знала в совершенстве и даже дома старалась теперь разговаривать с Сашей преимущественно по-английски. По многу раз повторяла непонятные дочери слова, указывала на соответствующие предметы в доме или просто переводила. А через минуту просила Сашу все это еще раз произнести.

Поневоле Лиза поближе сошлась со своими соседками — они то и дело заглядывали к ней, делая вид, что им что-то понадобилось, — и теперь уже она знала не только истории всех обитателей близлежащих домов, но и вообще всех мало-мальски известных русских семей, купивших в тот или иной период жизни дом на Кипре. С удивлением Лиза обнаружила, что и здесь бывают нормальные истории и прочные полноценные семьи.

Это обстоятельство подействовало утешительно — Кипр перестал казаться ей тюрьмой, прибежищем отринутых и обителью печали. Даже море вернуло себе благодаря этому обстоятельству часть своего притягательного величия. И Лиза снова стала гулять вдоль берега по вечерам.

В гости, попить чайку к новым приятельницам она ходила теперь часто, приглашала — тоже. А вот от «праздничных» вечеринок, которые устраивались под конец сезона в несметном количестве, старательно увиливала. Однажды ей посчастливилось побывать на одном из таких мероприятий. Хозяева дома в ближайшие дни должны были уехать в Москву и решили собрать теплую, не за один сезон сплотившуюся компанию. Люди они были тактичные, приятные, и Лиза согласилась прийти. Сначала все было мирно и душевно: все с удовольствием расселись у костра, мужчины сами жарили шашлык, но мужчин было катастрофически мало, и по голодным взглядам, которые дамы на них бросали, становилось очевидно, что добром это дело не кончится. Пили много. Есть почти ничего не ели. Живущие на Кипре круглый год дамы, «ссыльные», изо всех сил пытались воспользоваться последним за лето шансом и хотя бы на одну ночь обеспечить себе нормальное «женское счастье». Потому что потом уже и этого не будет. А иметь дело с дурными киприотами, чокнутыми англичанами или немногочисленными русскими мальчишками, приезжающими подзаработать, было ниже их человеческого достоинства. Точнее, не так — эти за мужчин не считались. В результате на каждого нормального свободного мужика, забредшего, на свою беду, на вечеринку, претендовали по три-четыре совершенно свободные дамы. И это не все. Те, что были поскромнее, тоже были не прочь, но стеснялись действовать открыто. Поэтому с завистью наблюдали за действом каждая из своего угла. Праздник в результате закончился скандалом. И ладно бы, если дамы кого-то между собой не поделили. Нет. Просто один из участников отказался от всех сделанных ему нескромных предложений и попытался ретироваться. Девушки бы поняли, если бы он выбрал одну из них и с ней ушел. Нормально. Просто остальным сегодня не повезло. Но он попытался смыться втихаря. Один. Пьяные леди громогласно обвинили его в нетрадиционной ориентации, назвали импотентом и вообще вели себя неординарно. Хозяевам дома еле удалось ликвидировать нарастающий конфликт и отправить всех по домам. Лиза подобных вещей не любила. Она зареклась впредь пить в компании русских киприотов. К тому же, после огромного количества историй о поддавшихся алкогольной зависимости брошенных женах, спиртного опасалась. Все-таки дочь еще на ноги поднимать.

Ее книжный запой постепенно подходил к концу — Лиза наконец поняла, что теперь никто ничего за нее делать не будет. Для начала нужно было вернуть арендованную машину и что-то купить взамен. Лиза решила не выпендриваться и выбрала немного подержанный джип Nissan. За школу тоже нужно было платить, и немало. Она отдала деньги за год вперед. Учебники, школьная форма, продукты — все на этом чертовом Кипре стоило невероятно дорого. Деньги таяли практически на глазах. За месяц с небольшим, правда, с учетом покупки машины, она потратила почти треть лежавших на карте средств. Лиза даже всерьез начала задумываться над тем, не уволить ли в целях экономии домработницу, но все-таки не рискнула.

Чем дальше, тем сильнее Лиза переживала об их с Сашенькой дальнейшей судьбе. Слишком хорошо знала она своего мужа. У того была гениальная способность быстро обо всем забывать. За прошедшее время он ни разу им не позвонил. Да, занят, да, работа, да, новая семья, но Лиза не могла понять, как можно целый месяц не видеть и не слышать собственного ребенка. Сашка сначала каждый день ждала звонка. Спрашивала, не звонил ли папа. Постоянно переживала. Проверяла, работает ли телефон, не кончился ли заряд батареи. С телефоном все всегда было в порядке. Глаза Сашеньки становились красными и злыми. В такие минуты Лиза ненавидела своего бывшего мужа с животной яростью. Готова была убить это жирное бесчувственное существо. Так что надеяться на то, что он вспомнит в нужное время о том, что не мешало бы подкинуть своим «отверженным» денег, было глупо. Если уж даже о дочке не вспоминал.

Лиза уже не раз сталкивалась с проблемой его невыполненных обещаний и чувствовала себя полной дурой, когда в каком-нибудь магазине ей сообщали, что рассчитаться с помощью банковской карты она не может — на счету ничего нет. Лиза краснела. Просила перепроверить. Ведь муж «уже неделю назад сказал, что перечислит в течение дня пятьдесят тысяч». Кассиры перепроверяли, сочувственно улыбались и говорили «извините». А Лиза уходила, сопровождаемая взглядами персонала, и ощущала себя ничтожеством. Дима, услышав о проблеме, извинялся, сокрушался «ой, прости, совсем забыл!» и обещал распорядиться сделать перечисление завтра. Как правило, «завтра» наступало в лучшем случае недели через две. Теперь же все будет — Лиза была в этом уверена — еще хуже. Начать с того, что она не собиралась, физически не могла себя заставить напоминать ему о деньгах или просить. Нет. Это исключено. Это полностью раздавит в ней остатки уважения к себе как к человеку.

Лиза не один день потратила на обдумывание проблемы. В результате решила, что есть только один способ — рискнуть. И пока еще есть деньги, вложиться в собственное дело. Пусть крошечное, пусть скромное — главное, правильно и разумно выбрать направление. Не прогадать. В свое время Лиза получила достойное техническое образование, а в условиях необходимости помогать мужу в компании на начальном этапе научилась разбираться в бухгалтерии и ведении финансовых дел. Должно же было все это хоть когда-нибудь пригодиться и ей самой! Лиза начала свое исследование с газет и опроса ставших теперь многочисленными знакомых. Выяснилось, что на Кипре нет недостатка в туристических агентствах, предприятиях сферы услуг, отелях, ресторанах, развлекательных парках — то есть во всем, что связано с организацией отдыха и туризма. А вот в части организации цивилизованного труда все было не так уж и радужно. Основным, что поразило воображение Лизы, было отсутствие на острове приличной телекоммуникационной системы. И если с мобильной связью и телефонией в целом киприоты как-то справлялись, то с Интернетом была просто беда. Его не было в отелях, не было в домах — не было почти нигде. Да и о каких-то мало-мальски крупных операторах слышать никому не приходилось. Лиза дала себе слово досконально разобраться в этом вопросе.

С того момента, как она задумалась над созданием собственного бизнеса, она снова научилась спокойно, без ставших традиционными слез жалости к себе, спать по ночам. Конечно, не так-то просто начинать в сорок лет новую жизнь. Не так-то просто оставить прошлое и пробовать идти вперед. Но игра стоила свеч. Даже если ничего и не выйдет — все лучше, чем убиваться с горя, превращаться постепенно в собственную тень или самозабвенно спиваться. Правда, если дело не выгорит, придется просить денег у Димы. Но ради дочери она переживет. А может, к тому времени он и сам о них как-нибудь да вспомнит.

Следующие две недели Лиза прилежно изучала инфраструктуру острова. Выяснилось, что никакого серьезного производства на Кипре нет. Живут в основном за счет туризма и сельского хозяйства — бананы выращивают, виноградники разводят, вино делают. Понятно, что в этой области Интернет никому не интересен. Единственное, что порадовало Лизу, когда она начала детальное исследование рынка, — Интернет не был запрещен здесь государством, как, например, в Арабских Эмиратах. Просто сложность заключалась в отсутствии возможности распространить по острову дешевый и надежный вид связи — проводной Интернет. Протянуть канал к острову, окруженному морями, было никак нельзя. Использовать коммуникационные вышки тоже никто не пробовал — слишком дорого. Да Лиза и сама не разобралась, возможно ли это технически. То есть будет ли на таком расстоянии улавливаться сигнал с вышек, установленных на материке. Оставалось только одно — спутник. По правде сказать, несколько спутниковых тарелок в Пафосе уже было. И всякие там туристические агентства, банки, крупные торговые сети худо ли, бедно ли, но Интернетом обеспечены были. Платить за это удовольствие, разумеется, приходилось втридорога. Да и связь, в силу понятных причин, высоким качеством не отличалась. В результате своих изысканий Лиза поняла, что к созданию «цивилизованных условий труда», по крайней мере, для себя, киприоты в части коммуникаций особенно не стремились. Нужно было выяснять, кому конкретно в курортном городе мог понадобиться Интернет.

И Лиза решила сделать ставку на собственных соотечественников. Зная неугомонный характер российского бизнеса, когда отпуск директора, президента, да любого руководителя компании еще не означает, что можно обо всем на свете забыть, выкинуть мобильный телефон и расслабиться, она начала поиск пятизвездочных отелей с максимальной концентрацией русских отдыхающих. Уж им-то точно была необходима ежедневная связь с офисом, возможность бесперебойно получать или передавать информацию, способ быть в курсе всего, что происходит на родине в их физическое отсутствие. Отели, по наводке знакомых и соседей, вскоре нашлись. Чтобы быть уверенной до конца и не ошибиться, Лиза составила небольшую анкету — всего из нескольких вопросов — и издала ее в небольшом количестве в местной типографии. Анкета адресовалась менеджеру отеля, и смысл ее заключался в получении сведений о процентном соотношении русских туристов, приезжающих в отель, в выяснении того, насколько часто используется факс отеля его гостями, как часто поступают в номера московские звонки, как много постояльцев пользуется во время отдыха собственным ноутбуком или лаптопом. Разумеется, никто не обязан был выдавать своих гостей со всеми потрохами, но на Кипре, как Лиза успела выяснить, существует одна замечательная черта. Стоит тебе познакомиться с кем-то влиятельным, например, из сферы туризма, и вся туристическая система Кипра — с ее центральными именами, крупнейшими воротилами, ключевыми менеджерами — ложится перед тобой как на ладони. Секрет прост. Все знают всех. Все всем родственники, знакомые, друзья — остров-то не бог весть какой большой — и все всем помогают. Существует такое заветное слово «кумбарос». А отказать «кумбаросу» или даже «кумбаросу своего кумбароса» никак нельзя. Не по-родственному это.

Лиза решила не мелочиться и не искать, что называется, «по низам». Ей нужен был человек из кипрского министерства туризма, а лучше сам министр. И началось. Лиза стала теперь, наперекор первоначальному предубеждению, посещать все возможные сборища, куда ее приглашали заодно с людьми «ее круга». Фамилия Рубцов была на слуху у русских киприотов, так же как и у русских москвичей. Поэтому недостатка приглашений не наблюдалось. «Не будут ли так любезны уважаемый мистер Рубцов и миссис Рубцова посетить званый вечер в честь дня рождения нашего банка», «…праздничный обед по случаю открытия нового представительства», «…банкет, посвященный юбилею полетов Аэрофлота на остров Кипр». Последнее, как показалось Лизе, было весьма и весьма кстати. И, невзирая на то, что Аэрофлот хотел видеть прежде всего мистера Рубцова, миссис Рубцова приняла решение ехать на мероприятие одна. Пришлось, правда, снова тратиться и покупать вечернее платье, которое стоило здесь баснословных денег; договариваться с домработницей о том, что та останется в доме на ночь и уложит Сашеньку спать, и ехать к черту на кулички за семьдесят километров в Ларнаку. Поскольку регулярные рейсы Аэрофлот выполнял в этот город, соответственно и представительство находилось там.

Как и следовало ожидать, из Москвы важных персон на вечере не наблюдалось. Даже собственно Аэрофлот ограничился прилетом пресс-секретаря, руководителя департамента протокола и кучки ангажированных под это мероприятие журналистов. Но Лиза не прогадала. Москвичи ей были ни к чему. А вот Кипр отнесся к событию весьма и весьма серьезно. Когда она подошла поздороваться с генеральным представителем Аэрофлота, с которым была шапочно знакома, тот заговорщическим тоном сообщил, что у них здесь все очень круто и «даже министр туризма Кипра уже прибыл». Столик «русских олигархов», заполненный по преимуществу их разряженными по случаю женами, находился совсем недалеко от столика «официальных лиц», населенного важными киприотами в сопровождении притихших супруг. Лиза интуитивно нашла глазами предмет своих чаяний — вокруг него беспрестанно суетился генеральный представитель, да и остальные поглядывали с нескрываемым интересом. Министр с виду был человеком простым, беззлобным и выглядел весьма довольным своей жизнью. Хотя большинство киприотов производило именно такое впечатление. Не факт, что оно не окажется обманчивым.

По опыту посещения крутых мероприятий Лиза знала, что у нее на все про все есть минут сорок, максимум — час: сразу по завершении официальной части министр поднимется и уедет. Она, не видя другого варианта, встала из-за стола, взяла в руки бокал шампанского и подошла к столику «официальных лиц», за которым восседало и прибывшее руководство Аэрофлота. Сначала она поздравила важнейшую авиакомпанию России со знаменательным, межгосударственным событием — говорила пафосно и по-английски; потом попросила аэрофлотовцев представить ее министру — быстро и по-русски. У опешившего от неожиданности генерального представителя выбора не оставалось: он представил миссис Рубцову, хотя большую часть времени говорил о ее супруге, а потом — министра, мельком упомянув и его жену. Министр уважительно кивнул, впечатленный докладом о бизнес-подвигах мистера Рубцова. Произошел обмен визитками. Своими Лиза еще не обзавелась — поэтому сунула министру визитную карточку мужа. И все. Сияющая как медный тазик, Лиза поспешно вернулась к своему столу и спрятала визитку министра в сумочку. Сегодня она разрешила себе немного выпить — за положенное начало.

В понедельник утром, не откладывая дела в долгий ящик, Лиза набрала телефон приемной министерства. Представилась. Упомянула в разговоре с секретарем, что они с министром виделись в субботу. В продолжение их разговора хотела бы внести предложение об улучшении условий отдыха на Кипре русских туристов. Ее просили подождать. Потом в трубке послышался ломаный английский помощника. Он продиктовал телефон советника министерства, сказав, что тот предупрежден и ждет ее звонка. Лиза, не мешкая, набрала выданный номер. Советник предложил встретиться в среду — у него. Особого интереса не проявил, но Лиза все равно осталась довольна своими достижениями. Не теряя времени даром, она помчалась в город — заказывать в типографии визитки и выбирать подходящий деловой костюм.

Встреча прошла хорошо — без лишних эмоций, но вполне конструктивно. Советник внимательно выслушал. Серьезно напрягся. Но, узнав о том, что мадам хочет только рекомендации к менеджерам отелей по ее списку, — подобрел. Взял пачку еще теплых визитных карточек и обещал все устроить. Просил подождать неделю, а потом смело отправляться с деловым предложением к ею же самой отобранным адресатам.

Домой Лиза ехала окрыленная собственным успехом. Все мысли были о предстоящем деле. На то, чтобы следить за дорогой, их почти не оставалось. Закончилось тем, что она забыла вовремя перестроиться и пропустила нужный поворот. И теперь ползла со скоростью тридцать километров в час, выискивая подходящую альтернативу. За ней вынужденно медленно плелась какая-то потрепанного вида малолитражка, и Лиза то и дело поглядывала в зеркало заднего вида, пытаясь определить, когда у несчастного водителя закончится терпение и он начнет истошно ей бибикать. К счастью, водители на Кипре были, похоже, созданы из какого-то специального стрессоустойчивого теста. И когда Лиза в очередной раз взглянула в зеркало, то увидела престранное зрелище: молодой, разгильдяйского вида киприот, управлявший малолитражкой, весело ей подмигнул и послал воздушный поцелуй. Лиза развеселилась: это ж какой надо обладать природной наглостью и непосредственностью, чтобы заигрывать с почтенной дамой в почтенном автомобиле, высунувшись из окна допотопного полуоблезлого средства передвижения. Лиза улыбнулась украдкой и с облегчением свернула в попавшийся наконец поворот. Сначала она боялась, что молодой проказник последует за ней, но, не увидев его машины позади, вздохнула сначала успокоенно, а потом и с явным сожалением.

Результат опроса отелей был готов через две недели. Проанализировав полученные сведения, Лиза остановила свой выбор на десятке пятизвездочных гостиниц, куда русские курортники ездили с завидной регулярностью. Теперь предстояло разобраться непосредственно с технической стороной вопроса. Лиза порылась в привезенной из Москвы записной книге в поисках телефона Татьяны. Когда-то они учились на одном курсе и вроде даже дружили, потом, как водится, разошлись как в море корабли. Но из различных источников СМИ и от знакомых Лиза знала, что Таня на сегодняшний день занимает серьезную позицию в сфере телекоммуникационного бизнеса России. А точнее — является руководителем крупной московской компании с известным на всю Россию именем. Московский номер в ее записной книжке по-прежнему принадлежал Таниным родителям. После того как Лиза назвала свою девичью фамилию и сказала, что они с Таней вместе учились в университете, ей без промедления выдали новый домашний телефон бывшей подруги. Только предупредили, что звонить нужно после одиннадцати — не раньше. Лиза, дождавшись вечера, позвонила. Ответил незнакомый женский голос. Попросил подождать, потом Лиза услышала, как он же произнес где-то в глубине дома: «Татьяна Александровна, вас к телефону».

— Алло? — Голос Татьяны прозвучал строго и немного удивленно. Было очевидно, что человек мечтает только о том, чтобы поскорее избавиться от позднего собеседника и лечь спать.

— Таня, это тебя Лиза Громова беспокоит. Помнишь меня? — Елизавета Андреевна немного нервничала — боялась, что подруга не вспомнит, кто такая «Громова Лиза». Но, к счастью, напрасно.

— Лизка?! Привет! — Татьяна Александровна сразу поменяла интонацию.

— Привет! Извини, что поздно звоню, но твоя мама предупредила — раньше одиннадцати тебя дома не застать. — Лиза улыбалась в трубку.

— А, так это она тебе мой номер дала. Бог ты мой, сколько же времени мы с тобой не виделись! Слышала, у тебя все в порядке. Рубцов поднялся на недосягаемые вершины. Ты у нас теперь знатная дама.

— Да ну тебя, Тань. Скажешь тоже, — Лиза тяжело вздохнула. — На самом деле твоя информация немного устарела — Рубцов меня бросил.

— Не может быть! — Таня непроизвольно охнула. — В университете вы были самой красивой, романтичной и крепкой парой.

— Да это все было двадцать лет тому назад. С тех пор много воды утекло.

— Это точно, — Таня погрустнела. — Живешь-живешь, крутишься-крутишься и не замечаешь, что дело к старости идет. Если бы не такие вот напоминания.

— Ну, извини, — Лиза рассмеялась. — Не хотела я навевать тебе грустные мысли. Хотя в сорок лет рановато о старости думать. Сама-то как живешь?

— Нормально. — В Танином ответе никакого особого энтузиазма не наблюдалось. — Сын вырос. Уехал в Америку, хотя я была против. Но ты же знаешь — с молодежью нынешней не поспоришь. Все делают по-своему.

— Это-то как раз неплохо, — убедительно сказала Лиза. — Представляешь, если бы они у нас выросли беспомощными и не приспособленными к жизни. Уж я-то таких случаев среди знакомых насмотрелась. Ничего хорошего, можешь мне поверить. — Лиза успокаивала то ли Таню, то ли саму себя, думая о Машке с ее чертовым Кембриджем.

— Слушай, может, встретимся? — предложила вдруг Татьяна. — Очень хочется тебя увидеть.

— Да я бы с удовольствием. — Лиза улыбнулась, представляя, какой стала шустрая маленькая Танька сейчас, а потом загрустила. — Только я теперь на Кипре живу. А вообще, — она то ли спросила, то ли предложила с надеждой, — ты приезжай ко мне! Хотя бы на выходные — отдохнешь, расслабишься, сходим куда-нибудь — вспомним молодость.

— Все ясно, — вздохнула Таня. — Видимо, не судьба. Ты знаешь, я совсем не выездная. Сто лет уже ни в отпуск, никуда из Москвы не уезжала.

— Работа? — сочувственно спросила Лиза.

— Да это полбеды. — Таня задумалась на секунду. — Если уж откровенностью на откровенность — у меня ведь Славка тоже не подарок. Пьет в последнее время безбожно. Стоит мне отлучиться из дома хотя бы на пару дней, и он устраивает здесь такой кошмар, что жить потом не хочется. При мне держится. Но стоит оставить одного — и все! Уходит в запой. Не помнит ничего. Мужиков каких-то незнакомых приводит. Вот и сижу как сторожевая собака в Москве.

Лиза вздохнула. Да уж. Жизнь всем умудряется преподнести по неприятному сюрпризу. Кто бы мог подумать, что веселый, деятельный Славик заделается банальным алкоголиком.

— Так ты и его привози, — робко посоветовала Лиза.

— Спасибо. Не получится. Пробовали уже, — Таня говорила раздраженно. — Он умудряется в аэропорту, до посадки в самолет, так нахлестаться, что потом нас с милицией снимают. Стыда не оберешься. — Таня замолчала.

Лиза тоже расстроилась: зачем она только личную тему подняла? Сказала бы сразу, зачем звонит — и дело с концом.

— Тань, слушай, — наконец решилась Лиза, — мне помощь твоя нужна. Я тут думаю организовать на Кипре небольшое дело. Нужен надежный оператор. Надежнее тебя и твоей компании я никого не знаю.

— А, так вот зачем ты меня нашла! — Таня засмеялась. Напряжение как рукой сняло — когда речь заходила о работе, она чувствовала себя чуть ли не богиней. Еще бы — не только в Москве, но и во всей России вряд ли сыскалась бы еще хоть одна женщина, настолько сведущая в телекоммуникационном бизнесе. И Татьяна Александровна об этом знала.

— Давай. Выкладывай, что там у тебя.

Лиза вкратце рассказала о своих планах. Таня посоветовала не ограничиваться только отелями, но и посмотреть на предмет подключения к выделенной линии коттеджей, принадлежавших россиянам. Разумеется, тех, кто живет на Кипре круглый год. Лиза обещала проработать — большинство самых богатых русских домов сконцентрировались в местности, называемой «Коралловая бухта». Там же, собственно, находились и выбранные отели. Поэтому и то, и другое можно было охватить с помощью одной спутниковой тарелки. Оставалось только выяснить, каков должен быть радиус ее действия и сколько вся эта роскошь, с учетом закупки и установки оборудования, а также ежемесячной оплаты трафика, будет Лизе стоить.

— Ты знаешь, подруга, — Татьяна Александровна весело усмехнулась в трубку, — тебе определенно начинает везти в жизни! Молодец, что обратилась именно в мою надежную компанию. У нас есть нерабочее представительство на Кипре. Самый банальный офшор. Правда, ни офиса, ни сотрудников там не наблюдается, а юридический адрес — вообще пустой котлован. Но главное, благодаря этому самому офшору мы имеем лицензию на деятельность на территории Кипра. Правда, что-то она до сих пор нам ни разу так и не понадобилась — надо будет, кстати, узнать, в чем там загвоздка.

— Да тут-то как раз все понятно. — Лиза уже просто изнемогала от желания перейти непосредственно к стоимости проекта. — Спутниковый Интернет — удовольствие дорогое. Сами киприоты прекрасно обходятся по большей части без Интернета вообще, а сконцентрироваться именно на продажах русскому населению, которому деньги по барабану — лишь бы удобно было жить, пока, видимо, не пробовали.

— Может, ты и права. — Татьяна задумалась. Переходить к вожделенному предмету — цене — она не торопилась.

— Тань, ты извини. У меня есть определенный бюджет. И я не знаю — уложусь в него или нет.

— На этот вопрос я тебе не отвечу, — Татьяна Александровна говорила строго и по-деловому. — Нужно смотреть, что там у вас в части инфраструктуры и прочее.

— Что же делать? — Вопрос прозвучал испуганно. Лиза начала уже опасаться, что Танька ей сейчас, несмотря на старую дружбу, так мозги запудрит, что вся затея с приобщением Кипра к интернет-цивилизации в результате выйдет ей, Лизке, боком.

— Да не переживай ты! — Таня рассмеялась. — Обдирать тебя как липку никто не собирается. У нас имидж, репутация и тэ дэ и тэ пэ. Так что давай. Я к тебе мальчика на следующей неделе пришлю — менеджера отдела продаж. Он и по технической части парень толковый — взглянет, что и как. А ты пока делом займись. Посчитай количество предполагаемых абонентов — чем точнее, тем лучше. Поняла?

— Поняла, конечно! — Лиза и представить себе не могла, насколько легко может вернуться к ней утраченная вера в человечество. — Танюша, солнышко мое, спасибо тебе!

— Лизка, ты чего? Пока не за что спасибо-то говорить! — Татьяна Александровна удивленно улыбалась в трубку. — Кроме того, я же продать тебе услугу собираюсь, а не даром отдать.

— Да это само собой. Я в том смысле — ты же знаешь, ну, то есть понимаешь, что без Рубцова я в глазах большинства никто. А ты ко мне по-человечески. Как к равной. Могла бы просто отказать и даже не задуматься, — Лизка запиналась на каждом слове своего вымученного монолога.

— Лизка, у тебя паранойя, — Таня говорила очень серьезно. — Мне плевать на твоего Рубцова. И тебе советую выработать аналогичную позицию. А тебя я знаю давно. Ты у нас баба умная — сдюжишь. — И она рассмеялась: так непривычно для нее самой прозвучало это само по себе вырвавшееся устаревшее слово. — Давай свой мобильный номер — менеджер тебе позвонит, как только с командировкой определимся. Тебя по батюшке-то как, напомни. Андреевна? Все, подруга. Спокойной ночи.

— Таня, ты — чудо! — Лиза никак не могла удержаться от проявления своих разбушевавшихся чувств. — Спокойной ночи!

Андрей Аверин позвонил через два дня. Представился менеджером отдела продаж. Сообщил, что прилетит в Пафос в четверг на следующей неделе. Уточнил адрес, по которому он сможет подъехать, чтобы переговорить с ней, Елизаветой Андреевной. Лиза назвала свой домашний. Заверила, что будет ждать его в четверг. И с новыми силами принялась за начатое исследование рынка — на тему количества предполагаемых абонентов. До приезда Аверина времени оставалось мало — ровно неделя.

В четверг Лиза нервничала с самого утра. То ей казалось, что у нее, да и у ее гостиной тоже, не слишком деловой вид. То она перемерила и забраковала несколько костюмов. Надела тот, в котором ездила в министерство, но он показался ей слишком помпезным для домашней обстановки. В результате Лиза запихнула все свои наряды обратно в шкаф и натянула привычные голубые джинсы и шелковую блузку с длинными рукавами. В конце концов, она была дома и при необходимости, если придется куда-то ехать, могла в любой момент подняться в свою спальню и переодеться. Потом она долго раздумывала на тему, предлагать ли гостю обед или ограничиться чаем-кофе, как в офисе. Как хозяйке, ей на подсознательном уровне казалось, что гостей непременно нужно кормить, как зарождающейся бизнесвумен — что требуется во что бы то ни стало сохранить деловую обстановку и избегать неформальных посиделок.

Глава III

В полдень к ее дому подъехало такси. Лиза встретила Аверина на пороге. Первой реакцией было разочарование — Андрей был слишком молод, чтобы вписаться в ее стройную концепцию компетентного и продвинутого бизнесмена. На нем был недорогой, но добротный костюм, простенький галстук. Никакого намека на благосостояние в виде округлившегося живота, бриллиантовых запонок или зажима для галстука за ним не наблюдалось. Ни дорогих часов — точнее, вообще никаких часов, ни других предметов роскоши. Между тем выглядел он неплохо: хорошая стрижка на густых темных волосах — не длинно, но и не коротко, ухоженные руки, идеально чистая и со вкусом подобранная одежда. Лиза махнула на свои опасения рукой — кто его знает, что у них там принято в этом телекоммуникационном бизнесе. Тем более Танька могла предупредить, что Елизавета Андреевна — свой человек. И не стоит там особенно выпендриваться.

— Здравствуйте, Елизавета Андреевна! — Андрей застыл в дверях в ожидании приглашения войти.

— Здравствуйте, Андрей. — Лиза отступила, давая ему возможность пройти в гостиную. — Проходите, пожалуйста! Присаживайтесь вот сюда.

— Спасибо. — Андрей, прежде чем сесть на предложенный стул, вытащил из сумки ноутбук и поставил его на стол. — Не возражаете? — Мальчик явно стеснялся.

— Конечно, нет. — Лиза села с противоположной стороны стола.

— А у вас очень уютно, — Андрей улыбнулся ей открытой приятной улыбкой. И потупил глаза. — Книг много, — добавил он, бросив взгляд на стеллажи.

Лиза, сама не зная отчего, тоже засмущалась.

— Да. Я люблю читать, — ответила она, глядя в пол. Андрей посмотрел на полки внимательнее.

— Не может быть! Стругацкие, Лукьяненко, Перумов, Макс Фрай… — читал он на корешках или узнавал по фирменным обложкам. — Обычно девушки такого не читают.

— А взрослые дамы — очень даже читают! — осадила его Елизавета Андреевна. Ее начинали раздражать попытки мальчика завязать светскую беседу не по существу. — И потом, это книги моего мужа, — зачем-то соврала она.

— А-а. Тогда ясно. Извините, я отвлекся. — Интонации стали тусклыми и скучающими. — Давайте обсудим ваш проект. Или это проект вашего мужа? Тогда лучше пригласить и его.

— Проект — мой. — Лиза считала, что Танин «менеджер отдела продаж» ведет себя странно. И даже бестактно. Только как-то очень расплывчато бестактно, а потому нет никакой возможности взять и просто сказать ему в ответ какую-нибудь гадость. — И меня интересуют мои непосредственные затраты.

— Хорошо. — Андрей открыл ноутбук, отыскал нужный файл и начал грузить Лизу такими подробностями, называя стоимость каждого элемента в отдельности, что Елизавете Андреевне стало дурно. Он назвал стоимость самой спутниковой тарелки, стоимость ее установки, цену спутникового модема, цену машрутизаторов, цену каждого метра кабеля, цену прокладки кабеля, размер месячной оплаты за трафик и так далее. Конца этому видно не было. Сначала Лиза пыталась запоминать и считать в уме. Но потом плюнула на это дело и откинулась на спинку стула. Пока Андрей рассуждал о беспроводном Интернете как интересном варианте в условиях борьбы за клиента, Лиза наблюдала за его движениями, выражением лица; за тем, как его черные длинные ресницы то взлетали к бровям, то опускались на щеки. Лиза позавидовала: вот ведь одарила природа такой красотой — непонятно только, зачем мальчишке длинные ресницы. Лучше бы они ей, Лизе, достались. А то она со своими, короткими и непонятного пегого цвета, совсем уже измучилась. Хорошо еще тушь французы приличную научились делать. В накрашенном состоянии ее ресницы выглядели вполне ничего. На месте про тушь Лиза поняла, что мысли ее витают где-то в совершенно другом измерении. А из жизненно важного для ее дела доклада Танькиного посланца она не услышала и половины. Поняла и того меньше. Лиза уже подумала было ретироваться и позвонить Таньке, попросив со слезами прислать ей кого-нибудь более похожего логикой и умением излагать материал на нормальное среднестатистическое человеческое существо. Но это, конечно, был бы верх наглости. Поэтому Лиза осталась.

— Что? — переспросила Елизавета Андреевна, не с первого раза поняв, что господин Аверин задал ей вопрос.

— Я спрашиваю о предварительном расчете. Сколько у вас планируется абонентов?

— Пятьсот, — брякнула Лиза, щедро помножив реальную цифру на два. — Максимум, — добавила она от имени протестующего против такого подлога благоразумия.

— Здорово! — Наградой смелому поступку Елизаветы Андреевны было то, что ее собеседник наконец оживился. Он оторвал глаза от монитора и заерзал на стуле. — А может, съездим и посмотрим, где вы запланировали установку спутниковой антенны.

— Съездим. — Лиза потупилась, потому что ни о какой установке ни с кем из хозяев отелей она еще не говорила. Мало ли какие у них планы на собственную крышу. Поэтому «место установки» на данном этапе было исключительно условным. — Вперед! — Елизавета Андреевна взяла сумочку, ключи от машины и вышла на улицу. Пораженный такой скоростью реакции, гость суетливо выскочил за ней. Таким образом, дурацкий вопрос «кормить делового партнера обедом дома или не кормить» отпал сам собой. Кажется, она ему даже и чаю-то предложить не успела.

Андрей сидел рядом с Лизой на переднем сиденье и довольно заинтересованно оглядывался по сторонам.

— Так вы раньше не были на Кипре? — Вопрос напрашивался сам собой.

— Нет. — Андрей внимательно посмотрел на Лизу. — А что, это очень заметно? Постараюсь больше не вертеться. Хотя мне очень нравится то, что я вижу за окном.

— Да что вы. Вертитесь на здоровье. — Лиза улыбнулась. — Даже приятно, когда человек с восторгом смотрит на то, что тебе самому уже кажется надоевшим хуже горькой редьки.

— Неужели? — Андрей искренне удивился. — Странно. Я думал, если уж люди вашего круга меняют свою Родину на другое место жительства, то это должно быть воплощением их мечты. А иначе куда и зачем уезжать?

— Можно я не буду отвечать? — Лиза взглянула на своего пассажира. В его глазах читалось совершенно невинное любопытство и искренний интерес. — В жизни всякое бывает.

— Жаль, — Андрей сочувственно вздохнул.

— Что — жаль? — не поняла Лиза.

— Жаль, что вы живете в стране, которая вам не нравится. Очень важно, чтобы человеку нравилась его жизнь, чтобы он ею в полной мере наслаждался. — Андрей не спускал с Лизы своих карих глаз. Она не знала — то ли не обращать внимания на его непривычные манеры, то ли демонстративно оскорбиться. И попросить его не лезть не в свое дело.

Пока она размышляла, появился поворот к поселку Коралловой бухты. Это тоже раздражало Лизу — на Кипре все было слишком близко. За рулем не успеешь ни поговорить, ни музыку послушать, ни подумать как следует о жизни. Только сядешь, уже все — приехали. Так что Андрей не удостоился никакого ответа.

Лиза припарковалась и вышла из машины. Андрей тоже вышел и огляделся. Прямо перед ними расположился прекрасный песчаный пляж, по обе стороны которого возвышались шикарные отели и сказочные особняки. Вся эта роскошь была построена таким образом, что с парковки виднелись только крыши помпезных сооружений, а с самого пляжа — на Кипре пляжи являются общественными и открыты для всех желающих — видно не было ничего вообще.

— Елизавета Андреевна, вы хотите сказать, что здесь в основном живут русские семьи? — Андрей был явно поражен размахом.

— Ну да, — Лиза ухмыльнулась. — А вы что, не замечали, что у нас в стране достаточно много состоятельных людей?

— Да не то чтобы не замечал. Просто выглядит все несколько по-другому.

— Все то же самое. Степень концентрации другая. — Лиза бросила на удивленного Андрея быстрый взгляд и резво побежала вверх по дорожке, ведущей от пляжа к отелям и поселку. Приблизившись к домам и увидев сооружения во всей красе, она, как всегда, подумала о размахе русского благосостояния, которое было представлено на Кипре в неразбавленном виде.

— Ух ты! — Андрей наконец нашел удобную для созерцания окрестностей точку и застыл перед картиной в полном восхищении. — Так, — начал он сосредоточенно и даже немного сердито, — если вы хотите, чтобы у вас получилось что-то приличное, идею об использовании кабеля для постройки каналов связи придется оставить. Немыслимо перелопачивать этот результат ландшафтной дизайнерской мысли, чтобы прокладывать трубы, протягивать по ним кабели. Здесь только один вариант. Устанавливаете тарелку во-о-он на то высокое здание. Отель?

— Отель, — только и успела ответить Лиза.

— Там же должна быть установлена и вышка для трансляции сигнала. Метров пятидесяти в высоту будет достаточно. Получим радиус действия примерно десять километров. Хватит?

— Хватит, — выдохнула она.

— Канал связи будете, надеюсь, тоже у нас покупать? В данных условиях — всего три тысячи в месяц. Еще нужно обязательно договориться о вещании российских программ телевидения — это пока не знаю во что обойдется, но выясню. Можно и телефоны с московскими номерами обеспечить. Хотя это больше для тех, кому захочется повыпендриваться. А на мой взгляд, достаточно и IP-телефонии: подключат к своим ПК-микрофоны, наушники и — вперед. — Андрей говорил и говорил, не переставая. А Лизе стало страшно — ей показалось, что вся эта бесконечная информация о том, что еще «надо» и что еще «предстоит», давит сверху тяжелым прессом. Она вдруг почувствовала себя глупой и беспомощной. Как можно было, не зная всех технических тонкостей и нюансов, не представляя даже, на что способны современные системы связи, браться за такое дело. Солнце, несмотря на конец октября, почему-то стало отчаянно злым. Оно било отравленными лучами прямо по глазам. Бросало жаркие стрелы. Лиза попыталась удержаться на ногах, но не смогла — ее уже шатало из стороны в сторону. В ушах вдруг стало невероятно горячо, перед глазами поплыли темные круги. Она стала дышать часто и отрывисто, как рыба, вынутая какое-то время назад из воды и находящаяся на крайней стадии «засыпания». Андрей едва успел прервать свою пламенную речь и поймать Елизавету Андреевна, которая упала на оба колена с намерением падать дальше и разбить себе лоб о вымощенную острым камнем тропинку.

Лиза не поняла, как она очутилась в машине. Последнее, что запомнилось, это — озверевшие солнечные лучи, нападавшие на облюбованную ими для осмотра местности смотровую площадку.

«Хорошо, что я вешу всего пятьдесят килограммов, — вяло подумала Лиза и потерла ушибленные колени, — и то, наверное, мальчик надорвался. Тащить-то пришлось далеко». Мальчик тем временем надорвавшимся не выглядел. Но на лице его был написан такой откровенный испуг, что Лиза пожалела сначала его, а потом уж себя. Тихонько пожалела. Потому что ни на какие активные действия сил у нее сейчас не было. Навязчивая слабость расползалась по всему телу.

— Вы что-нибудь ели сегодня? — Голос Андрея звучал тихо и участливо. Словно он боялся, что от резких звуков Лиза может рассыпаться на части или разбиться.

— Нет, — подумав, ответила Лиза. С утра она так разнервничалась из-за своего нарождающегося бизнеса, что и думать о еде не могла.

— К врачу вас отвезти? — задал он еще один вопрос.

— Нет. — Лиза попыталась сесть внутри машины. У нее почти получилось.

— Может, все-таки — да? — настойчиво проговорил Андрей. — Если вы о себе заботиться не хотите, подумайте о ребенке. — И он скривил губы в странной, немного обиженной гримасе.

— Что?! — не успела Лиза до конца выговорить это слово, как до нее дошло. Она не удержалась и, превозмогая головную боль, начала сотрясаться от смеха. — Боже мой! Андрюша, вы знаете, что вы только что сделали мне самый наглый и самый лучший за последние пять лет моей жизни комплимент.

Андрей смотрел на нее хмуро и не отвечал.

— Ради бога, не обижайтесь. — Лиза наконец отсмеялась. — Но я должна вас отблагодарить. Приглашаю поужинать — кажется, самое время. Да и мне не помешает что-нибудь съесть.

— Как вам будет угодно, — ответил все еще насупленный Андрей. — Только за руль я сяду сам. Если хотите, будете подсказывать по ходу движения местные правила. Если не хотите — сам разберусь.

— Нет уж. Хочу. — Елизавета Андреевна, поддерживаемая Андреем, вылезла из машины и пересела на пассажирское кресло впереди.

По дороге они почти не говорили — Елизавета Андреевна все еще чувствовала себя неважно. Она время от времени давала обрывочные указания «здесь налево», «здесь прямо», «здесь направо, только вон тех пропустите». Андрей молчал. По его напряженному, но довольному лицу было видно, что движение «наоборот», с одной стороны, требует внимания, с другой — радует возможностью пошевелить мозгами и попереворачивать с ног на голову русскую версию ПДД. Лиза сидела с полуприкрытыми глазами и вслушивалась в собственные ощущения. Голова больше не кружилась, тошнота отпустила. Теперь ей казалось, что с ней творится некая странная версия дежа-вю. Только она никак не могла понять, что конкретно кажется ей таким знакомым и, как это ни странно, приятным. Наконец Лиза смогла идентифицировать искомое ощущение: когда она была молоденькой девушкой, ей страшно нравилось наблюдать за мужчиной за рулем. Еще бы — машина была не у каждого и являлась предметом роскоши. Поэтому на своего драгоценного Диму она смотрела как на бога. Он включал зажигание, обнимал рукой рычаг коробки передач, нажимал педаль и становился для Лизы сексуальным символом всех времен и народов. Пока он был занят дорогой, можно было совершенно беспрепятственно рассматривать его мускулистые ноги, сильные руки, красивую шею, сосредоточенное и оттого невероятно умное лицо. Ужасно хотелось положить ему на колено ладонь и шепнуть на ушко что-нибудь вызывающее, чтобы он вздрогнул от неожиданности, а потом сластолюбиво заулыбался.

На долю секунды ей показалось, что нужно проделать то же самое с Андреем. Лиза тряхнула кудряшками, устыдившись дурных мыслей, и пришла в себя. Вот ведь привидится же такое. Дальше она старалась сдерживаться и не впадать в подобные крайности, решив, что видение было вызвано исключительно новизной забытых ощущений. С водителями она ездила редко — не любила отсутствия собственного контроля над ситуацией в машине — да и то сидела, разумеется, на заднем сиденье. Если ей и случалось оказываться в автомобиле рядом с мужчиной, то она всегда сама была за рулем. Поэтому никаких подобных ощущений у нее лет десять уже точно не возникало. «Десять, — подумала Лиза и загрустила. — А ты, Андрюша, только школу, наверное, тогда заканчивал. Это когда у меня уже был муж, двое детей и все, чего душа желает. Совсем не то, что теперь».

Пока ехали в Пафос, успело стемнеть. Как это бывает в южных городах, солнце бухнулось за горизонт мгновенно, словно смертельно устало за день.

— Туда тебе и дорога, — злобно прошептала Лиза ему вслед.

— Что вы сказали? — поинтересовался Андрей.

— Я говорю, нам — туда. — И Лиза указала пальчиком в переулок, блуждавший змейкой среди похожих друг на друга невысоких домов. В своем напутствии, обращенном к солнцу, Елизавета Андреевна не призналась. И так молодому человеку хватило за день неприятных впечатлений. Недоставало только, чтобы он заподозрил, что имеет дело с сумасшедшей.

Через пару минут они остановились напротив кафе. Само здание было небольшим, зато прилегающая территория — со сценой, столами, экзотическими растениями тут и там — казалась просто огромной. И все это — за высоким живым забором. Видимо, хозяева заведения заботились о том, чтобы посетители чувствовали себя недосягаемыми и защищенными от посторонних глаз. Для посиделок на улице было уже довольно прохладно, и Лиза потащила Андрея вовнутрь. Распорядитель, дежуривший на входе, сердечно поприветствовал Елизавету Андреевну и ее спутника по-русски. И, поскольку в заведении было еще пусто, предоставил ей самой выбрать столик. Лиза направилась в дальний угол — во-первых, у окна, во-вторых, меньше вероятности оказаться на виду. Мало ли кто из знакомых к вечеру забредет — рассказывай потом им всем, что, зачем и почему.

Андрей сел и огляделся.

— Не думал, что вас здесь знают. — Он выглядел немного смущенным. Долго мялся, потом наконец спросил: — Вы здесь с супругом бывали?

— Нет, — отрезала Лиза. — Сама по себе. А вы что, опасаетесь, что ему доложат, и он вас закажет? Как потенциального соперника? — Она засмеялась.

— Ну что вы, — Андрей сильно покраснел и заерзал на стуле. — Я ничего подобного не имел в виду. Господин Рубцов вне конкуренции. Полагаю, он прекрасно об этом знает.

— Да уж будьте уверены. — Лиза моментально погрустнела и отвернулась. И здесь «господин Рубцов». Когда же ей, в конце концов, удастся избавиться от его тени и начать жить собственной жизнью. Видимо, уже никогда.

— А вы, это, — Андрей с трудом подбирал слова, — насчет «закажет» пошутили или были уже такие прецеденты?

— Бог ты мой, — Лиза снова от души рассмеялась, — да пошутила, конечно. Хотя, с другой стороны, я ему никогда еще повода не давала, — не удержалась она. Грех было упустить такой шанс и не поддразнить своего до умиления наивного собеседника.

— Понятно, — ответил Андрей, заметно побледнев, и углубился в изучение меню. Корпел он над ним минут десять, так ничего и не придумав. В результате Лиза не выдержала и решила взять неразрешимую проблему на себя.

— Если вы на Кипре в первый раз, нужно обязательно попробовать мезе. — Лиза и сама не поняла, было ли это с ее стороны желание подсказать приезжему человеку национальное блюдо или устроить демонстрацию из разряда «Смотри, как тут все плохо. А ты говорил».

— Хорошо, — Андрей согласился, не задумываясь. Но потом все-таки спросил: — А это что?

— Это, — Лиза вздохнула, — объяснить нельзя. Это можно только попробовать. В данном заведении лучше заказать рыбное мезе. По крайней мере, проверено. Никто не пострадал.

Официант, услышав «мезе», оживился. И попытался было устроить это дело «на двоих». Но Лиза отчаянно замотала головой.

— Нет, нет. Это для мистера. А мне — крабовый салат и фрукты.

Официант спорить не стал, но расстроился. И, подавая первое традиционное блюдо мезе — греческий салат, — не удержался и поставил тарелку с приборами и перед Лизой. На греческий салат после четырехмесячного пребывания на Кипре Лиза уже просто смотреть не могла. Но пришлось все-таки иметь с ним дело: Андрей не сразу разобрался, чем его надо посыпать и как заправлять. Так что Лиза сама выбрала из батареи выставленных перед ними баночек, бутылочек, соусников и приправ требуемое и совершила набившее оскомину магическое действо.

Андрей сосредоточенно жевал листья и вне очереди вылавливал из салата кусочки сыра. Лиза ковыряла вилкой розовое мясо краба. Есть, несмотря на недавний голодный обморок, не хотелось. А это чертово упоминание драгоценного супруга, который, казалось, стоит у нее теперь прямо за спиной, отбивает аппетит, лишает воли к жизни и веры в себя. Лизе стало грустно.

— Может быть, вина заказать? — спросила она Андрея. — На Кипре делают вполне приличное вино.

— Я за рулем, — ответил Андрей.

Лиза улыбнулась — вот вам, получите. Машина ее, дорогу он не знает — зато за рулем. Даже не поинтересовался, устраивает ли ее роль пассажира, предлагаемая вторично.

— Я же не говорю, что нужно напиваться! — возмутилась Елизавета Андреевна. — На Кипре согласно законодательству можно выпить за рулем бокал вина. Как и во всех цивилизованных странах.

— Хорошо.

— Что — хорошо?

— Давайте выпьем, — нехотя согласился Андрей и жестом подозвал официанта.

— Так за что пьем? — спросила Лиза, когда официант наполнил бокалы янтарной жидкостью с приятным терпким ароматом.

— Разумеется, за успех вашего предприятия, — предложил Андрей.

После разговора о супруге Елизаветы Андреевны он как-то сник и мысли свои излагал слишком уж односложно. Лизе это начинало надоедать.

— А что значит в нашем случае успех? Можно поподробнее?

Андрей задумался, потом выдал сухой финансовый расклад.

— Это значит, чтобы затраты на оборудование окупили себя гораздо раньше, чем это обычно происходит в телекоммуникационном бизнесе, — то есть меньше, чем за пять лет; чтобы число ваших абонентов, а соответственно и чистая прибыль все время увеличивались; чтобы не было сбоев, которые могли бы нанести урон своевременности и качеству предлагаемых вами услуг.

Лиза не знала, заплакать ей или засмеяться.

— Ладно. Давайте, — согласилась она. — Только кроме денег должно быть еще и моральное удовлетворение. Без этого моя затея совершенно бессмысленна.

— И за моральное удовлетворение! — послушно добавил Андрей.

После второго бокала дело наконец пошло на лад. Андрей разговорился и перестал смотреть в свою тарелку с таким видом, будто в ней были сосредоточены все тайны Вселенной. Он рассказал, что закончил в свое время МАИ, отделение защиты информации, и лет пять работал в аэропорту — занимался организацией сложной и многофункциональной инфраструктуры аэропортового комплекса. А потом надоело. Так надоело, что просто кошмар. Каждую мелочь — выбивай по полгода, каждое предложение — вноси после тучи согласований, каждую идею расписывай в виде презентации проекта, чтобы ее потом положили в стол. А лучше вообще никого и никогда не трогай. Люди занятые, нечего со своими коммуникациями бурную деятельность тут разворачивать. Но ужаснее всего были бесконечные авралы. Аэропорт жил в состоянии постоянной стройки. То ковшом экскаватора перебьют коммуникационный узел, то стену не в том месте разнесут, то проводку покалечат, то серверную затопят. А Аверин — беги и разбирайся посреди ночи, скотина такая, что у тебя там опять не работает. Аэропорт не может заснуть: всё, начиная со стоек регистрации, заканчивая диспетчерским пультом, завязано на системах связи. Без них — никуда. Ложись и помирай. Так что нервы трепать там умели. А как до мотивации доходило — получалась зарплата среднего менеджера какой-нибудь более или менее продвинутой телекоммуникационной компании. Поэтому из авиации Андрей ушел. И не жалеет. Всегда лучше работать там, где люди могут адекватно оценить твои усилия и понимают, в силу опыта и специального образования, необходимость тех или иных перемен.

Лиза слушала внимательно. И удивлялась тому, как вдохновенно рассказывал Андрей о своей работе. Даже с учетом понимания всех ее трудностей и недостатков. Потом они как-то плавно перешли к обсуждению фильмов, музыки, книг. Елизавета Андреевна в довершение призналась, что библиотека, которую он видел в доме, — ее. Это она, хотя даже Машка над ней смеется, читает фэнтэзи и фантастику взахлеб.

— А кто такая Машка? — спросил Андрей.

— Это моя старшая дочь. Есть еще младшая — Сашенька, — не без гордости ответила Елизавета Андреевна. — Маша сейчас в Кембридже учится, а то я бы вас познакомила.

«Ты ей как раз по возрасту больше в друзья подходишь, чем мне», — подумала Лиза про себя.

— Как — в Кембридже учится? — удивился Андрей.

— Вот так, — грустно вздохнула Лиза. — Это у нас папа настоял. Я тоже говорила, что и в России можно получить прекрасное высшее образование. А они оба уперлись, как два барана.

— Да я не об этом, — замотал головой Андрей. — Не может у вас быть дочери-студентки. Она что, приемная?

— Какая еще приемная? — рассердилась Лиза. — Моя собственная.

— Я, конечно, понимаю, что о возрасте не принято. Но я думал, вы сама максимум лет семь-восемь как университет закончили.

Лиза расхохоталась. Ей было и смешно, и приятно одновременно.

— Андрей, вы же не думаете, что я родила Машку в младенческом возрасте. По этой части у меня все было вполне прилично.

— Здорово! — Андрей искренне восхитился и даже покачал головой. — Вы знаете… — он снова засмущался.

— Что? — Лиза смотрела на него в ожидании еще какого-нибудь комплимента.

— Давайте еще выпьем, — Андрей тянул со своим признанием. Лиза разочарованно вздохнула. Они выпили.

— Вы очень напоминаете мне, — он громко вдохнул и почти прошептал: — Кекки Туотли.

— Что?! — Лиза не на шутку удивилась и снова рассмеялась. С кем только ее за сорок лет жизни не сравнивали, но чтобы так. С этим милым персонажем чудесных сказок для взрослых Макса Фрая — никогда. У людей редко хватает воображения сравнивать с тем, чего нет и не было никогда на самом деле. — Это потому, что она тоже хорошо выглядела, а на самом деле ей было столько лет, что просто кошмар? Мне — меньше! — весело заверила Лиза Андрея.

— Да нет, не поэтому, — отмахнулся Андрей. — Вы выглядите так же, как она.

— Откуда ты знаешь? — Лиза, ошарашенная признанием молодого человека, сама не заметила, как перешла на «ты». Андрей тактично сделал вид, что не обратил на это внимания. — Там же не настолько подробное описание. А фильма, насколько я понимаю, пока никто еще не снял. — Лиза смотрела на Андрея с неподдельным любопытством.

— Я точно знаю. Я именно так себе ее представлял. Только никогда не думал, что похожая женщина существует на самом деле.

— Тогда понятно. — Лиза откинулась на спинку стула и посмотрела на Андрея с лукавым блеском в глазах. — А вы сами, часом, не сэр Макс?

— Да куда уж мне! — выдал Андрей неожиданно серьезно и с таким сожалением в голосе, что Лиза не удержалась и расхохоталась. Вот ведь — взрослый мальчик, а ведет себя как дитя. Хочет походить на грозного сэра Макса из Ехо. Андрей смотрел на нее открыто и на смех никак не реагировал. Лиза вздрогнула: а вдруг это «куда уж мне» значило только одно — что ему, Андрею, не светит она, Лиза. Тогда как в случае с леди Кекки и сэром Максом все было с точностью до наоборот.

В этот момент в зале ресторана появилась кучка понтийских мачо с гитарами — похоже, начинался очередной вечер живой музыки. «Точно, — подумала Лиза, — сегодня же четверг. Сейчас сюда понаедут все, кому не лень». Мачо были одеты в черное с головы до ног. У одного за спиной болтался длинный черный же хвост — выглядел данный конкретный экземпляр весьма эффектно и даже сексуально. Музыканты заиграли. Лиза и так была весьма морально неустойчива, когда дело касалось умелых звуков акустической гитары, а уж в случае с сиртаки удержать ее на месте было практически невозможно. Ей стало весело. В голове приятно зашумело. Хотелось танцевать. В общем-то, танцы в некоторых кипрских ресторанах были обязательным пунктом программы. Часть музыкантов были заняты игрой, часть — вовлечением посетителей в увлекательное действо. Заканчивалось, как правило, тем, что весь ресторан, включая официантов, соединялся в неровный круг и вытанцовывал чудовищное по отсутствию профессионализма подобие греческого танца, то и дело выбрасывая вверх ногу и положив руки соседям на плечи. На технику всем было наплевать. Главное — весело, хочется жить и вообще просто здорово! После таких вот «цыганочек с выходом» все вокруг чувствовали себя знакомыми, родными и пили уже не отдельными столиками, а всем рестораном сообща.

Лиза вскочила, как только один из «людей в черном» подошел к их столику и протянул ей руку. Подмигнула Андрею и пошла вместе с музыкантом собирать в «хоровод» остальных посетителей. Приглашали, как правило, дам. Мужчины потом сами вольны были определиться — либо присоединиться к танцующим, либо остаться участливыми наблюдателями чужого веселья. Андрей, как успела отметить Лиза, отнес себя ко второй категории.

За столик она вернулась, когда вся музыкальная программа была отыграна и народ, уставший от собственных стараний, но раскрасневшийся и с довольными улыбками на лицах, расходился по местам. Лиза никак не могла отдышаться, щеки ее пылали. Она схватила со стола стакан воды и осушила его одним глотком. Андрей смотрел на нее, прищурив глаза и чуть-чуть улыбаясь. Елизавета Андреевна этого не замечала.

— Елизавета Андреевна, вы не против, если я отвезу вас домой? Просто очень поздно уже, а мне еще отель свой искать.

— Ой, извините, что я вас так задержала, — взглянув на часы на своем запястье, Лиза застыла с открытым ртом. — Бог ты мой! Неужели двенадцатый час?! Хорошо, я Елену Владимировну просила за Сашкой присмотреть. Боже, как неудобно — ночь ведь уже. Едем-едем, — Елизавета Андреевна тараторила без умолку и выглядела, как пристыженная школьница. — Только счет попрошу. И едем.

— Со счетом уже разобрались. Идемте. — И Андрей подал Лизе руку, чтобы она могла опереться, вставая со стула. Руке Андрея Лиза предпочла столешницу. А потом подумала, что ведет она себя сегодня глупее глупого. И тут же сделала попытку исправиться.

— Насчет отеля — даже не думайте! У меня две спальни в доме пустуют. Тем более вы уже понесли совершенно бессмысленные представительские расходы — теперь будем экономить деньги вашей компании. — Андрей сделал попытку что-то возразить, но Лиза не дала ему такой возможности. — Таня — то есть Татьяна Александровна — и так сделала мне огромное одолжение. Не хватало только заставлять ее за это переплачивать.

Андрей молча шел за Лизой. Открыл ей дверцу, сел сам и завел двигатель.

— Ну что, госпожа штурман, — голос его прозвучал то ли насмешливо, то ли обиженно, а может, и то и другое — Лиза не поняла, — диктуйте дорогу.

Доехали они без приключений, и Лиза сразу же побежала к Елене Владимировне. Андрей тенью увязался за ней. Лиза долго рассыпалась в извинениях, бесконечно благодарила и вела себя, как девчонка. Потом Андрею показалось, что Елена Владимировна больше всего хочет поскорее отдать им спящую Сашу и сама лечь спать.

— Елена Владимировна, — встрял Андрей в Лизин бурный монолог, — а где Сашенька? Можно я пока ее заберу?

Елена Владимировна бросила на молодого человека полный благодарности взгляд, взяла его за руку и повела в дом. Через мгновение он уже выходил из дома с Лизиной Сашенькой на руках. Лиза даже удивиться не успела. Сашка не проснулась — она крепко спала и во сне уютно прижималась к Андрею. Он выглядел довольным и всем видом словно говорил: «Вот, смотри, твоя дочь меня признала. Могла бы и ты не вести себя так, словно я прокаженный».

— Я все-таки поеду, Елизавета Андреевна. Пожалуйста, подскажите мне, как здесь можно вызвать такси. — Андрей стоял на пороге, закинув спортивную сумку на плечо. Сашка спала в своей кроватке. Лиза переминалась с ноги на ногу перед молодым человеком и не знала, как себя в этой ситуации вести. Уговаривать — глупо, вдруг еще подумает что-нибудь не то. Отпустить в ночь в неизвестном направлении, после того как он нянчился с ней и ее проблемами весь день, — непорядочно. Лиза решила не выдумывать и действовать напролом из категории «кто в доме хозяин?!».

— Андрей, вы как хотите, а я ухожу спать — с ног валюсь. Вот дверь вашей спальни, — она указала рукой на дверь, ведущую из гостиной на первом этаже в глубь дома. — Белье, полотенце вы найдете там же. Ванная комната — рядом. Спокойной ночи! — И она ушла вверх по лестнице, повернувшись к предоставленному самому себе гостю спиной.

Андрей вздохнул, укоризненно покачал головой и пошел в предоставленную ему спальню. Что-то подсказывало ему, что он спал бы спокойнее где-нибудь подальше от этого дома.

Лиза встала рано, как обычно, — нужно было везти Сашку в школу. Они быстренько собрались и спустились на первый этаж. Лиза просила Сашеньку не шуметь за завтраком — объяснила, что в спальне на первом этаже спит гость.

— Не может быть! — Сашка широко раскрыла глаза и чуть было не рванула в комнату. — Это папа, да? — спросила она, затаив дыхание.

— Нет, солнышко! — Лиза еле успела удержать дочку за руку и смахнуть со щеки слезу так, чтобы та не заметила. — Незнакомый дядя.

— У-у-у-у, — Саша насупилась. — Откуда он еще взялся?

— Из Москвы, — ответила Лиза.

— Значит, от папы! — сделала вывод Сашка. — Ты меня с ним обязательно познакомь, — серьезно попросила она. — Наверное, ему нужно мне что-то очень важное от папы передать.

— Да, конечно. — Сердце Лизы разрывалось на части. — Обязательно познакомлю. Думаю, мы с ним вместе в школу за тобой заедем.

— Буду ждать, — поставила Сашка свой ультиматум, и они вышли из дома.

Андрей был прав — спалось ему не очень. Все чудились какие-то шорохи, и слышались неясные разговоры. Во-первых, остался невыясненным вопрос, что у нас с мужем. Вернее, так: «кто у нас муж», было понятно — знамо дело, «волшебник». Андрей горько усмехнулся. А вот «что с ним», о его повадках и привычках было не известно ничего совершенно: мало ли, притащится под утро, обнаружит в собственном доме чужого мужика и прихлопнет без суда и следствия. Даже «заказывать» никому не будет — самостоятельно пристрелит на месте. Точнее, даже не так — охраннику поручит, чтобы самому о мелочь всякую не мараться. Кто ж их знает, этих нынешних «господ Рубцовых». В высших кругах российской бизнес-элиты Андрей не вращался. За что был бесконечно благодарен Создателю.

Моментами слуховые галлюцинации прекращались, и тогда Андрей засыпал. Во сне ему неизменно мерещилось лицо Лизы. Или Кекки. Очень сложно было сказать. Хотя скорее все-таки Кекки, потому что в сновидениях на Андрея накатывал чудовищный страх того, что его ищет и за ним охотится грозный сэр Макс из Ехо. В результате всего этого невыразимого бреда проснулся он наутро совершенно невыспавшимся и разбитым. Как будто всю ночь пил, а спать лег только под утро. Лучше бы пил.

Андрей встал с постели, принял холодный душ и начал рассуждать о планах на день. Если вести порученное ему Татьяной Александровной дело к какому-то логическому завершению, следовало перенести вылет на завтра, субботу, а сегодня сделать одну вещь. Зарегистрировать новое предприятие — агентскую компанию, через которую Елизавета Андреевна сможет работать на Кипре. Татьяна Александровна подпишет с ней договор о праве предоставления услуг их компании на Кипре — и все. Можно, конечно, и телекоммуникационную компанию на Елизавету Андреевну открыть: Кипр не Россия — за день какую хочешь компанию зарегистрировать можно. Только вот с лицензиями на предоставление разного рода услуг придется потом помучиться. А агент — он и есть агент. На что ему право дадут, тем он и занимается. Тем более что они сами имеют лицензию для работы на Кипре. Так что никаких проблем. Остался один крошечный вопрос — найти киприота, на имя которого можно открывать агентство.

Андрей закончил свой туалет и пошел в гостиную — поискать, есть ли кто в доме живой. В доме было пусто. Андрей пожал плечами и отправился на кухню — хоть и неприлично шарить по чужим закромам в отсутствие хозяев, но есть-то хочется. Днем опасения относительно кровожадного муженька поблекли. Все-таки ночь — это такое специальное время, когда всякая, даже только зарождающаяся паранойя обостряется. Памятуя о необходимости ее лечить, Андрей решил при первом же удобном случае расставить все точки над «ё». И выяснить, что, где и как многоуважаемый и знаменитый господин Рубцов.

Лиза вошла на кухню, когда Андрей пытался насыпать из пачки в тарелку порцию кукурузных хлопьев. Хлопья не поддавались — они прилипли ко дну коробки и друг к другу еще летом, когда в доме на день вышел из строя кондиционер. «И куда только домработница смотрит», — возмутилась про себя Лиза. Она-то велела ей выкинуть эту дрянь еще четыре месяца тому назад.

— Вы знаете, сладкое на завтрак есть вредно, — сказала Лиза своему гостю вместо «доброе утро». И выхватила у него из рук коробку. — Я вам сейчас традиционно английский завтрак приготовлю. Ничего не поделаешь. Мы же на Кипре — нужно соответствовать большинству.

— Да можно мне сладкое! — ответил ей Андрей, потянувшись за утраченной коробкой. — Не беспокойтесь. Ничего не нужно готовить!

— Я говорю нужно — значит, нужно! — Лиза насильно усадила Андрея за стол. — Ну, пожалуйста. Мне так хочется.

На этот довод Андрей ничем возразить не смог и послушно уселся за пустой стол, подперев ладонями подбородок.

— У меня к вам два вопроса, — начал он. Лиза насторожилась. Ее и так жутко смущал его пристальный взгляд, который она чувствовала затылком, спиной и так далее, хлопоча у плиты. И теперь со страхом ждала какой-нибудь непристойности.

— Скажите, у вас есть знакомый киприот? — Лиза вздохнула с облегчением, услышав его невинный вопрос. — Нам нужно найти человека, на которого можно было бы зарегистрировать компанию.

Лиза задумалась.

— Ну, я здесь в основном с русскими семьями общаюсь. — Она замолчала, перебирая в голове все свои кипрские знакомства. — Разве что домработницу свою знаю достаточно хорошо.

— Если у нее кипрское гражданство, то подходит, — обрадовался Андрей.

— Ну да, она здесь же и родилась.

— Тогда — вопрос решен. Как ее найти? — поинтересовался Андрей.

— Да что там искать. В десять, как всегда, сама придет.

— Еще лучше. Это что? — спросил он, глядя на поставленные перед ним тарелки.

— Это — завтрак, — строго сказала Лиза. — Омлет, поджаренная ветчина и горячие томаты. Еще вопросы будут?

— Будут, — улыбнулся Андрей. — Кофе у вас есть?

Лиза намолола кофейных зерен и сварила кофе. А потом и сама села за стол. Завтракать ей не хотелось, но она с интересом наблюдала за тем, как ест Андрей. Делал он это сосредоточенно и явно получая удовольствие от еды. Лиза улыбалась — ей почему-то внушали доверие мужчины, которые едят много и с аппетитом. А тех, что едва клевали и подозрительно ковырялись вилкой в тарелке, она никогда всерьез не воспринимала. Такое вот древнее русское предубеждение — как человек ест, так он и делает все остальное.

— Кофе у вас невыразимо вкусный, — похвалил Андрей, отодвигая пустую чашку. — А теперь, пока мы ждем ключевую фигуру наших сегодняшних дел, — он смущенно откашлялся, — расскажите о вашем супруге. Это и есть вопрос номер два. Ведь это все-таки его идея открыть бизнес на Кипре?

— Я вам уже говорила вчера, что нет, — рассердилась Лиза. — Ему вообще плевать на то, чем я здесь занимаюсь. Мы, как бы это сказать… — Ей вдруг захотелось, ничего не выдумывая, выложить все как есть. Назвать вещи своими именами: — Мы расстались. Он живет и работает в Москве. А я вот вынуждена была обосноваться на Кипре, чтобы там ему не мешать.

— Простите. — Андрею стало неудобно за то, что он совершенно бестактно лезет в чужую жизнь. — Я не знал.

— Да не за что извиняться, — отрезала Лиза. Глаза ее смотрели печально, и в зрачках пряталась еще не утихшая боль. — Так часто бывает. Я уже достаточно насмотрелась — мужчина взрослеет, входит в стадию среднего возраста и начинает бегать от старости. Находит новую, молодую жену. Заводит новых, маленьких детей. Одним словом, пытается успеть прожить еще одну новую полноценную жизнь. А старые привязанности идут лесом.

— Не говорите так! — Андрея от таких слов передернуло. — Вы не можете быть «старой привязанностью». А ваш супруг, уж простите за откровенность, чего-то в этой жизни не понимает.

— Может быть, — Лиза пожала плечами. — Только мне от этого почему-то не легче.

Вопрос был исчерпан. Ни Лизе, ни Андрею не хотелось больше распространяться на эту тему.

— Если вы не против, — Андрей робко посмотрел на Лизу, — я останусь у вас до завтра. — Лиза хотела было возразить, сказать, что она не нуждается ни в жалости, ни в утешении, но вовремя себя одернула. — Иначе мы не успеем с агентством закончить. У меня самолет, — он взглянул на часы, — через четыре часа. Лучше дату поменять.

— Спасибо! — искренне поблагодарила Лиза, осознав цель продления визита. — Одной мне было бы сложно во всех тонкостях разобраться. А вы знаете, что нужно?

— Представляю, — мягко ответил Андрей. — Я в свое время курировал регистрацию представительства и получение лицензий на предоставление услуг связи нашей компанией на Кипре. Так что разберемся.

Через двадцать минут они уже ехали вместе с домработницей, которую запихали в машину, даже не дав опомниться, к зданию муниципалитета. Лиза по дороге объясняла по-английски новоявленной хозяйке компании — госпоже Неофиту, — что от нее потребуется. Та непонимающе моргала и успокоилась, только когда Лиза пообещала поднять ей за оказанную услугу ежемесячную зарплату.

Все прошло на удивление гладко. Елизавета Андреевна по дороге домой, предоставив Андрею вести машину, долго рассматривала заполненные греческим текстом бумаги и улыбалась, находя в них свою фамилию. Исполнительный директор. А ее домохозяйка, значит, теперь ее непосредственный руководитель. Смешно.

Приосанившуюся мадам Неофиту, наконец, примерно сообразившую, что к чему, высадили у дома — уборку и готовку никто не отменял. И поехали в школу за Сашей.

— Андрей, — Лиза решилась перед самым подъездом к школе, — Сашенька думает, что вас сюда ее папа прислал. С каким-то важным к ней поручением.

— Это как? — удивился Андрей.

— Я не знаю, «как», — занервничала Лиза. — Но вы уж придумайте что-нибудь, пожалуйста. Для Саши это очень важно.

Не успела она договорить, как они подъехали к школьному двору, и Саша радостно подбежала к машине. Лиза вышла, поцеловала дочку и представила ей Андрея.

— Сашенька, это господин Аверин. Тот самый наш гость.

Саша посмотрела на Андрея оценивающе. Потом по-взрослому протянула ему руку, улыбнулась, как светская дама, и сказала:

— Здрасьте, господин Аверин.

Андрей с серьезным видом пожал ее ладошку и в тон ответил:

— Добрый день, госпожа Рубцова.

Домой они не поехали — врать ребенку лучше в каком-нибудь другом, нейтральном месте, решила Лиза. И повела машину к туристическому центру города — старой пристани. Они припарковались на платной стоянке по соседству с территорией древних мозаик и направились к берегу, который пестрел великим множеством ресторанов, кафе и сувенирных лавочек. Саше был доверен выбор ресторана. Она уверенно повела Лизу и Андрея к заведению с яркой вывеской «Пеликан». Как там кормили, Лиза понятия не имела. Зато у входа важно прохаживались две нежно-розовые птицы и позволяли всем желающим гладить себя по пушистой, удивительно приятной на ощупь голове. Вели себя пеликаны с достоинством и устрашающе огромных клювов в ход не пускали. Сашка тоже не удержалась и погладила одного из розовых пеликанов, умильно попискивая от удовольствия.

— Так вас мой папа к нам приехать попросил? — начала беседу Саша, когда они вошли, сели за столик и сделали заказ. От мезе Андрей сегодня наотрез отказался, что повеселило и порадовало Лизу.

— Да. — Андрей украдкой взглянул на Елизавету Андреевну. Та одобрительно кивнула. — Вы же знаете, какой у вашего отца напряженный график. Он очень старался сам прилететь, но так и не смог.

— Знаю, — грустно ответила Саша.

— Тем временем у него к вам очень важное дело. Господин Рубцов давно задумал организовать бизнес и на Кипре.

— Да-а-а? — разочарованно протянула Саша.

— И он хотел, — Андрей пытался исправиться на ходу и снова завладеть вниманием девочки, — чтобы вы с мамой им здесь руководили. Потому что только вам он может доверять.

— Понятно, — ответила Саша и стала еще более серьезной. — Он мог бы позвонить и рассказать нам обо всем по телефону.

— Не совсем, — Андрей мучился и подбирал слова. — Дело в том, что для его корпорации это новое направление. И он специально обратился к профильному специалисту — то есть ко мне, — чтобы я изучил нюансы и помог в организации дела.

— И чем мы будем заниматься? — спросила Сашка совершенно без интереса.

— Вы с мамой будете заниматься Интернетом и трансляцией русского телевидения на Кипре. Поверьте, Александра, это очень интересно!

— Папа так сказал? — пробубнила Саша.

— Ну да. Это же он придумал. Представляете, как здорово будет, когда вы, ваши подруги на Кипре и все остальные смогут общаться по Интернету с Москвой — да что с Москвой — со всем миром! Когда они будут смотреть те же телепередачи, что и российские дети.

— Здорово, — тускло похвалила Саша. — Я всегда знала, что папа очень умный. И что, он придумал, как все это можно устроить?

— Да, — односложно ответил Андрей. Разговор давался ему все тяжелее.

— А больше он мне ничего не передавал? — она испытующе смотрела Андрею в глаза.

— Передавал, — Андрей закашлял, хотя кашлять ему совсем не хотелось, — что он вас очень-очень любит. И что у вас все получится, так как вы — самая умная, ответственная и настойчивая девочка во всем мире.

— Хорошо, — Саша удовлетворенно кивнула. — Только мог бы и сам позвонить.

Лиза схватила свою сумочку и убежала в дамскую комнату.

— Что с мамой? — удивленно поинтересовалась Саша.

— Все в порядке, — уверенно ответил ей Андрей. — Скоро вернется. А мы с вами пока просто обязаны выпить за успех.

— Как скажете, — важно ответила Саша и подняла свой бокал со свежевыжатым апельсиновым соком.

Они чокнулись. Сашке стало весело от приобщения к взрослому таинству, и она тут же начала мучить нового знакомца вопросами.

— А у вас дети есть? — совершенно невинно спросила она.

— Нет. — Андрей почувствовал себя неловко.

— А почему? — продолжала настаивать Сашка.

Она и сама понимала, что чужим людям задавать таких вопросов нельзя. Неприлично. Но не смогла удержаться. Аверин ей сразу понравился, поэтому было страшно любопытно что-нибудь про него узнать.

— Это не так-то просто, — вздохнул Андрей, пытаясь правильно и понятно изложить свою мысль.

— Что значит — не просто? — не отставала Александра.

— Ну, не так легко повстречать человека, с которым ты хочешь завести детей, а значит — прожить всю свою жизнь, — наконец, сформулировал Андрей.

— А-а-а. То есть у вас жены нет, — сделала вывод Саша. И, сама не зная чему, порадовалась.

— Тут вы правы, — вздохнул Андрей. — То есть сначала была, а совсем недавно она от меня ушла.

— Жалко! — посочувствовала Саша. — А то у вас были бы красивые дети, — бесхитростно добавила она.

— Вы так полагаете? — изумился Андрей.

— Да точно-точно. Не сомневайтесь. Я когда ребенка вижу, сразу знаю — красивый у него папа или нет. Могу и наоборот! — похвалилась она.

— Ничего себе способности! Надо же — такая красивая, умная девочка, да еще и прорицательница, — сквозь смех проговорил Андрей.

— Это потому, что у меня наследственность хорошая, — со знанием дела высказалась Александра.

— Это уж точно! — подтвердил Андрей. Постепенно Сашка окончательно развеселилась и, к великому облегчению Андрея, ушла от «личных» тем. Она рассказывала про свою школу, про новых подружек. Никаких «коммуникативных барьеров» за ней не наблюдалось. «Всем бы так!» — подумал Андрей. Саша задавала ему море вопросов о том, «как работает Интернет», «что делает спутник», «зачем нужна тарелка» и «как тут будут показывать русские телепередачи». Андрей, как мог, старательно отвечал. Общительная и разумная Сашенька нравилась ему все больше.

К тому моменту как Лиза вернулась к столику, Саша уже называла Андрея на «ты», и он отвечал ей взаимностью.

— Я смотрю, вы уже успели познакомиться поближе! — удивилась Лиза.

— А что нам церемонии разводить, — удивилась Сашка, — господин Аверин — свой человек!

Лиза укоризненно покачала головой и заулыбалась.

Вечер закончился долгой прогулкой по берегу моря. Сашка то забегала вперед, чтобы бросить в воду камушек, то возвращалась к взрослым. Лиза и Андрей шли не спеша, дышали свежим соленым воздухом и говорили. Елизавета Андреевна с удивлением обнаружила, что прогулка по берегу не обязательно навевает грусть, как ей раньше казалось, а держащиеся за руки парочки не всегда вызывают острый приступ меланхолии и мысли о тщетности бытия. Лиза отдыхала душой. С Андреем, с одной стороны, было интересно, с другой — абсолютно спокойно. Елизавета Андреевна попыталась проанализировать это состояние и поняла, что им просто нечего, слава богу, в этой жизни делить. Ни общих проблем, ни общих бед, ни общих чувств. Каждый — сам по себе, каждый живет своей жизнью, о которой можно рассказать, не задумываясь. Какой смысл что-то скрывать? Единственная фраза Андрея, которая насторожила Лизу: «Не сердитесь, но в „Пеликане“ у меня возникло желание удавить вашего мужа. Из-за Сашеньки». Лиза не призналась, но у нее в последнее время по отношению к супругу были исключительно аналогичные чувства. И не из-за себя, нет. На это плевать. Из-за дочки.

Ночь прошла спокойно. Никаких шорохов и голосов Андрею не мерещилась. И Лиза спала хорошо — откуда-то появилась уверенность в завтрашнем дне. Все-таки очень важно быть не просто бывшей женой, а «исполнительным директором», пусть пока только формальной, но компании. И знать, куда двигаться дальше.

Утро наступило внезапно — хотелось еще поспать, все-таки суббота. Но Лиза встала. Приготовила завтрак. Разбудила Сашу. Нужно было еще успеть обсудить с Андреем, который все утро что-то подсчитывал в своем ноутбуке, план дальнейших действий и порядок затрат. А потом отвезти его в аэропорт.

Они позавтракали и сели за журнальный столик в гостиной — Андрей со своим ноутбуком, Лиза — перед лаптопом. В сухом остатке получалось, что за оборудование и его установку нужно единовременно выложить двести тысяч долларов. Лиза непроизвольно ахнула. Андрей посмотрел на нее испуганно и снова углубился в вычисления. Потом выдал, что если он очень постарается, то сможет добиться снижения суммы до ста пятидесяти тысяч. Лиза благодарно кивнула. Решено было начать с того, что Лиза договорится с отелем, крыша которого, на взгляд Андрея, представляла идеальную площадку для установки систем, а он тем временем займется организацией технической стороны вопроса. Параллельно подготовит для Лизы контракт. На это уйдет месяц-полтора, но он опять же постарается ускорить. Сразу после подписания контракта и оплаты оборудование и техническая бригада прибудут на Кипр для организации установки. А Лиза пусть пока займется рекламой и сбором клиентуры. Чем больше — тем лучше. Оборудование будет рассчитано на тысячу абонентов. Но даже если удастся завербовать пятьсот — будет очень хорошо. Каждый из них должен впоследствии приобрести специальное устройство для приема в его доме сигнала — для отеля на каждый подключаемый номер — за двести долларов. И быть морально готовым платить по сорок-пятьдесят кипрских фунтов в месяц абонентской оплаты. Это и Интернет, и IP-телефония, и телевидение. Этим и предстояло заняться Лизе — подготовкой клиентов. При таком раскладе, если все сложится, как задумано, прибыль Лизиного агентства будет составлять тысяч двадцать в месяц, что будет весьма и весьма неплохо. Лиза не могла не согласиться и активно кивала. Основной вопрос, который вызывал теперь сомнения, — удастся ли ей к началу декабря раздобыть еще пятьдесят тысяч. И вообще, было страшно — такие грандиозные задачи она перед собой никогда в жизни еще не ставила.

Обсуждение закончилось за два с половиной часа до вылета рейса Андрея. Он второпях покидал свои вещи в сумку, туда же отправился и ноутбук, упакованный в специальный кейс. Лиза наскоро причесалась, схватила ключи от машины, выскочила из дому и запрыгнула на водительское сиденье. Чтобы не опоздать на самолет, нужно было поторопиться.

В аэропорт они доехали быстро — всего за двадцать минут. Никаких пробок, слава богу, не было.

— Ну, вот и все! — сказал Андрей, глядя на Лизу. — Спасибо, что приютили.

— Да это вам за все спасибо! — Лиза благодарно замолчала и не знала, как выразить нахлынувшие чувства. — И за Сашеньку особенно, — добавила она тихо.

Андрей посмотрел на Лизу с какой-то непонятной грустью. Потом накрыл своей ладонью ее руку, все еще лежавшую на рычаге автоматической коробки передач, сказал: «Все у вас получится» и вышел из машины. А Лиза сидела, застыв, и наблюдала, как он вбегает в здание аэропорта. На своей руке она все еще чувствовала прикосновение его горячих, чуть влажных пальцев.

Глава IV

Месяц пролетел как один день. Лиза работала не покладая рук, старалась набрать требуемое количество абонентов. К ее глубокому изумлению, Сашка активно подключилась к процессу. Она умудрилась уговорить всех русских учеников своей школы, которые проживали в районе Коралловой бухты, поговорить с родителями на предмет подключения их домов к Интернету. Лиза только диву давалась, каким даром убеждения обладала ее младшая дочь. «Вся в отца пошла», — с гордостью думала она. Андрей звонил пару раз в неделю, уточнял, как идут дела. Если Сашка в этот момент оказывалась рядом, она выхватывала у Елизаветы Андреевны трубку и радостным голосом сообщала Андрею, кого еще из школы ей удалось завербовать. Судя по гордому выражению ее лица после таких разговоров, на похвалу Аверин не скупился. За что Лиза была ему бесконечно благодарна. Да много еще за что — без его профессионального вмешательства вся ее затея осталась бы мертворожденной.

Лиза, сама того не замечая и приписывая свои эмоции исключительно чувству благодарности, постепенно начинала все чаще и чаще думать о нем. А самое страшное — Аверин теперь с завидной регулярностью являлся к ней во сне. Улыбающийся, красивый, юный. Он никогда ничего не говорил. Просто брал ее за руку и куда-то вел. Лиза даже не замечала — куда. Она не замечала ничего, кроме жгучего и сильного прикосновения его горячих и чуть влажных пальцев к своей ладони. Утром Лиза называла себя «глупой бабой» и «старой дурой» и поскорее старалась выкинуть бредовые сновидения из головы.

Вскоре договор был готов к подписанию — на такую скорость никто не смел даже надеяться, и Лиза, поручив Сашу заботам Елены Владимировны на один день, полетела в Москву.

Увидеть Таньку было чертовски приятно. Тем более что та практически не изменилась — такая же маленькая, шустрая и деловитая. Они сидели в ее громадном кабинете, оформленном в добротном итальянском стиле, и говорили о жизни. Единственное, что смущало Лизу, — это предстоящая необходимость просить о небольшой рассрочке платежа. Сто тысяч она готова была уплатить моментально, а вот как добыть оставшиеся пятьдесят, за целый месяц так и не придумала.

— Ты знаешь, Лизонька, я не представляю, что ты сделала с моим сотрудником, — сказала вдруг Татьяна Александровна, когда они уже обсудили все возможные семейные и личные темы. — Аверин развернул по поводу твоей компании такую бурную деятельность, что шум стоял.

— Да? — глупо спросила Лиза и спрятала глаза.

— Да-а, — нараспев ответила Таня.

— Наверное, пожалел, — робко предположила она.

— Да ладно тебе! — Татьяна Александровна от души рассмеялась. — Уж кто-кто, а ты не выглядишь человеком, которого хотелось бы пожалеть. Цветешь и пахнешь.

— Ну что ты, Тань, — засмущалась Лиза. — Вот ты — я понимаю. За двадцать лет ни капельки не изменилась! Всем бы так.

— Не льсти, — строго сказала Татьяна и улыбнулась. — Так ты говоришь, у тебя все в порядке? Потенциальные клиенты ждут не дождутся?

— Почти в порядке. — Лиза опустила глаза. Просить она никогда не любила и не умела. Чувствовала себя униженной. — Только одна проблема. Я хотела попросить тебя, в виде исключения, о рассрочке платежа. — Таня недовольно вскинула брови. Лиза, переведя дыхание, продолжала: — Я могу заплатить сейчас сто, через полгода — оставшуюся сумму. — Лиза застыла в ожидании приговора.

— Ну, ты, мать, даешь, — укоризненно покачала головой Татьяна. — Что — раньше сказать не могла? Дотянула до последнего.

— Боялась, что откажешь, — честно призналась Лиза.

— Ладно, подумаем. — Татьяна наконец сменила суровое выражение лица на лукавое. — Договор для начала прочти.

Лиза взяла положенную перед ней папку и углубилась в чтение. Дойдя до параграфа «условия платежа», она не поверила своим глазам. Пятьдесят процентов — предоплата, пятьдесят — в течение года.

— Как?! — Она удивленно посмотрела на Таню. — Вы же работаете со всеми только по стопроцентной предоплате.

— Со всеми — да, но ты же у нас особенная! — хитро прищурилась Таня.

— Спасибо тебе, радость моя! — Лиза чуть не вскочила со стула и не полезла к Татьяне обниматься. Таня, смеясь, жестом остановила ее.

— Не моя идея, — сказала она заговорщическим тоном. — Аверина своего благодарить будешь.

— Буду! Буду!!! — с готовностью воскликнула Лиза. — А он, кстати, где?

— В командировке, — ответила Таня. — Так что процедуру придется отложить.

Лиза и сама не ожидала, что так расстроится. Она планировала после беседы с Таней и подписания договора позвонить Андрею и пригласить его вечером на праздничный ужин в какое-нибудь шикарное место. Туда, где он, скорее всего, никогда еще не бывал. Она старалась не выдать Тане своего разочарования. И быстро нашлась.

— Татьяна Александровна, — сказала она торжественно, — все равно это — только ваша заслуга! Не захотела бы — ни за что не разрешила!

— Ну, есть такое дело, — радостно подхватила Таня. — Так что ты у меня в долгу. Поэтому ночевать будешь у нас — я намерена до утра мучить тебя своей болтовней. Договорились?

— Еще как договорились!

Утром следующего дня Лиза ехала в аэропорт, обнимая папку со своим экземпляром подписанного договора и оригиналом доверенности на представление интересов Таниной компании на Кипре. Голова болела немилосердно. С Танькой они просидели до четырех утра, да еще и бутылку коньяку на двоих уговорили. При этом приходилось все время прятаться от Танькиного мужа — он-то думал, что у них в чашках чай, и брезгливо морщился, глядя на их «трезвые» посиделки. Славик за то время, что Лиза его не видела, страшно постарел. Выглядел на все пятьдесят. Но к Тане относился так ласково и бережно, все время называл ее то «девочка моя», то «лапочка», что Лиза невольно позавидовала. Можно, наверное, и пьянство потерпеть, если человек так искренне до сих пор тебя любит.

Перелет после слишком уж активной ночи дался Лизе нелегко. И пока все пассажиры самодовольно потягивали коньяк и поглощали обед, Лиза морщилась от долетавших до нее запахов пищи и спиртного. Выйдя из здания аэропорта, Лиза сразу взяла такси и через тридцать минут была уже дома. Положила заветную папку в сейф и с трудом забралась на второй этаж, чтобы закрыться в своей спальне и тут же, упав на кровать, уснуть. Проснулась Лиза только вечером. Прогулялась с Сашей, проверила уроки. Ей не терпелось набрать номер Андрея — поблагодарить, да и просто услышать его голос. Но она не решилась — рабочий день у него, судя по времени, закончился, а беспокоить его после работы было не совсем корректно. Так что звонок был отложен на завтра. С утра, отвезя Сашеньку в школу, Лиза пулей примчалась домой, дрожащими руками открыла телефон и набрала номер Андрея. Не терпелось сказать ему «спасибо» за все, что он для них с Сашкой сделал, узнать, не приедет ли он вместе с бригадой монтажников и технических специалистов, чтобы посмотреть, что здесь и как. Абонент был недоступен. Лиза загрустила. Выпила кофе, чтобы немного взбодриться. И поехала в банк переводить деньги на счет Таниной организации.

Через пару дней в Пафос прилетела бригада специалистов. Доставили оборудование. Теперь предстояло его монтировать. Лиза с утра до вечера проводила в отеле, который разрешил установку оборудования на крыше на весьма выгодных для себя условиях: то торчала с рабочими наверху, то решала многочисленные вопросы с менеджерами и администраторами, то приводила в порядок свой крошечный офис — подсобное помещение, которое удалось снять в этом же отеле. Параллельно занималась поиском персонала. Наняла приятную русскую девушку, секретаря, которая работала до этого в каком-то вшивом трехзвездочном отеле на другом конце Пафоса аниматором. Нужно было отыскать еще пару-тройку ребят с техническим образованием, которые могли бы осуществлять поддержку бизнеса. Но с этим были явные проблемы — киприоты в части телекоммуникаций были просто детьми, а русских ребят с достойной подготовкой на территории Кипра не наблюдалось. В результате Лиза решила поискать в России. Направила через знакомых заявку в какое-то московское агентство, которое занималось поиском сотрудников в различных регионах, оставила свой мобильный телефон.

Каждый вечер теперь Лиза просто валилась с ног от усталости: еле-еле находила в себе силы принять душ, ложилась и моментально засыпала. В общем и целом такой поворот событий ее более чем устраивал. Никаких мыслей о прежней жизни, никаких сантиментов или жалости к себе — времени на такие глупости не хватало. Но стоило ей уснуть, и предательское подсознание бралось за свое черное дело: ей снился московский дом, бывший муж, Маша. После таких видений Лиза просыпалась несчастной и разбитой и сразу бросалась к телефону — звонить Машке. У нее, к счастью, все шло хорошо. На рождественские каникулы она собиралась прилететь в Пафос — прямо из Лондона, минуя Москву. «Чего уж тут подождать-то осталось — всего пару недель», — успокаивала себя Лиза.

А иногда снился Андрей со своим жгучим и беспощадным прикосновением. И выводил ее из только недавно наметившегося состояния душевного равновесия. Об Аверине она думала часто, но он словно сквозь землю провалился. Ни звонков, как раньше, ни вестей. «Ну и правильно, — воспитывала сама себя Лиза, — человек уже сделал для нас все, что мог. Дальше будем как-нибудь справляться». Сама звонить она больше не решалась — с одной стороны, не хотелось опять нарваться на что-то из оперы «абонент временно недоступен», с другой — понимала, что у человека своя жизнь, нечего туда лезть. Тем более удивил ее случайно услышанный на крыше отеля разговор начальника присланной Таней бригады по телефону.

— Да, Андрей, монтируем, — рапортовал он в трубку. — Все по графику. Что? Хорошо, как закончим — сообщу. Еще недели две. Не знаю, нет еще, наверное. Елизавета Андреевна говорит, с клиентами будет контракты подписывать, когда убедится в том, что все работает. Да я не знаю. Секретарша у нее сидит. Она, наверное, и готовит. Что? Нет, больше сотрудников никаких нет. Елизавета Андреевна сама за всем следит.

— Кто звонил? — осторожно поинтересовалась Лиза, когда бригадир закончил разговор.

— Это? Да наш менеджер по продажам, который проект ваш ведет, — недовольно ответил Серега. — И чего ему неймется? У нас свое начальство имеется. И так покою не дают.

Лиза улыбнулась украдкой — было приятно вдруг узнать, что Андрея все еще беспокоит судьба их общего детища.

Дни пролетали один за другим как безумные. Лиза даже не успевала сообразить к вечеру, что она успела сделать за день, а что — нет. Приближалось Рождество. Работы по монтажу подходили к концу — тридцатого декабря бригада готовилась отбыть в Москву, встречать Новый год в кругу семьи. И мужики работали теперь как одержимые: сосредоточенно, зло, без перерывов и перекуров. На двадцать восьмое было назначено апробирование, на двадцать девятое — запуск систем. Серега утверждал, что «все путем», и Лиза приступила к подписанию контрактов и продаже вспомогательных устройств по приему сигнала. С отелями все было ясно — подписывался один договор на подключение в среднем от пятидесяти до ста номеров, и выдавалось требуемое количество аппаратов, а вот с частными лицами пришлось побегать. Их набралось неожиданно много, и Лиза со своей помощницей целыми днями занималась обходом домов, расположенных в Коралловой бухте, чтобы подписать контракты о предоставлении услуг.

Двадцать девятого декабря проект был запущен, и счастливые обладатели подписанных контрактов получили возможность использовать Интернет и созерцать в новогоднюю ночь российского Президента. Лиза не могла поверить в реальность происходящего — все шло, как задумано. Машка прилетела, Сашенька закончила полугодие успешно, спутник исправно подавал сигнал, а новоявленные клиенты лазили по Интернету и наслаждались прелестями тупоумных российских телепередач. Страшно было только то, что бригада назавтра отбывала, и Лиза оставалась наедине со всеми своими проблемами: вдруг где-то произойдет сбой, что-то пойдет не так. Как сможет она бороться с техническими неисправностями, сама весьма слабо представляя, что к чему? Лиза взяла номер мобильника Сереги и заранее извинилась, если оторвет его от праздничного стола. Мало ли. «Да не вопрос», — заявил радостный от предвкушения встречи с семьей и родным домом Серега, растворяясь в шумной толпе аэропорта. «Наверное, телефон отключит», — печально подумала Лиза и поехала по магазинам — закупать продукты для праздничного стола.

Тридцать первое декабря началось для Лизы рано и непривычно — она вскочила, сама не зная зачем, в шесть утра, а на улице стояла настоящая зимняя жара в понимании русского человека — плюс пять. Лиза тихонько, чтобы не разбудить девчонок, спустилась в гостиную и начала наряжать посреди комнаты искусственную елку. Вообще, хотелось бы раздобыть настоящую, но у Лизы не было времени заняться этим вопросом. Да и кто его знает, что здесь, на Кипре, по этому поводу принято предпринимать. Новогодняя елка выглядела неплохо, только немного неуместно. За окнами не лежал снег, с улицы в дом не врывался, чуть что, морозный воздух. «Вот тебе и Новый год!» — печально подумала Лиза, раскладывая под елкой подарки для Машеньки с Сашенькой и мадам Неофиту. «Сплошная бутафория», — мелькнуло у Лизы в голове. Девочки спустились в гостиную только к десяти. Выспавшиеся и довольные. Сразу же заметили елку, сказали: «Ой, мамочка, как красиво!», а потом Машка утащила Сашеньку, которая порывалась сразу же вскрыть свой подарок, за стол. Лиза к тому времени уже успела приготовить завтрак, устать от собственной суетливости с утра пораньше и чуть не заснуть на диване в обнимку с книгой Макса Фрая в ярко-рыжей обложке. Почему-то ей ужасно захотелось вдруг перечитать все сказки, где упоминалась Кекки Туотли. Но их было много. И Лиза не успела одолеть даже десятой части — глаза закрывались сами собой.

Девочки радостно щебетали за завтраком. Лиза не ела — смотрела на них с совершенно счастливой, но усталой улыбкой. Потом пришла домработница и начала готовить праздничный ужин. Маша вызвалась ей помогать. А Лиза взяла Сашу и отправилась гулять вдоль берега. Она думала немного подышать свежим воздухом, а потом все-таки пойти и лечь спать. А то до встречи Нового года такими темпами можно было и не дотянуть. Когда они прошли в общей сложности километров пять, вернулись к дому и Лиза почувствовала себя достаточно уставшей, чтобы лечь в кровать и моментально заснуть, зазвонил мобильный телефон. Лиза взглянула на дисплей. Номер не определялся — скорее всего, не местный.

— Алло, — вяло ответствовала Лиза.

— Алло, Елизавета Андреевна? — спросил неестественно низкий мужской голос.

— Да-да. Я вас слушаю.

— Я вам по объявлению звоню, — сообщил голос в телефоне.

— По какому еще объявлению? — удивилась Лиза.

— Ну, вот здесь, на сайте кадрового агентства, написано, что вам нужен сотрудник. Или уже нет?

— Нужен, нужен, — подтвердила Лиза. — У вас какое образование?

— Техническое. Я МАИ закончил.

— И что, — спросила Лиза подозрительно, — не смогли в Москве работу хорошую найти? Что-то я сомневаюсь.

— Почему же? — ответил голос. — У меня пока еще работа есть. Хорошая. Только мне Москва надоела.

— Что?! — Лиза не могла понять, кто и зачем ее разыгрывает. Нормальные люди не ищут работу тридцать первого декабря и не едут добровольно из Москвы в Пафос на постоянное поселение. Что следует в этой ситуации сделать — то ли повесить трубку, то ли попытаться разобраться, что за бред такой несет этот безумец, Лиза не понимала. — Чем же вас Москва-то не устраивает? — спросила она по инерции, зевая от усталости.

— Там вас нет, — сказал в трубку Андрей своим обычным голосом.

— Андрей? — Лиза задохнулась от неожиданности. — Вы где?!

— Елизавета Андреевна, умеете же вы задать вопрос по существу, — рассмеялся в трубку Аверин. — Стою перед дверью вашего дома и думаю, прогоните вы меня — наглеца такого — или нет.

Лиза отключила телефон, махнула Саше, чтобы та бежала за ней, и сломя голову понеслась к дому. Сашка, не успевшая ничего понять, со смехом рванула за мамой — подумала, что та решила бежать до дома наперегонки.

— Андрей, что же вы делаете? — Лиза стояла перед молодым человеком и никак не могла отдышаться. — Что же вы творите?

— Елизавета Андреевна, вы мне не ответили, — произнес Андрей, улыбаясь до ушей.

— Что? Что — не ответила? — задыхалась Лиза.

— Не ответили — берете вы меня на работу или нет.

Тут прибежала Сашка, которая с размаху врезалась в Андрея, а потом, не дав Лизе опомниться, запрыгнула на него. Андрей едва успел выбросить из рук дорожную сумку и поймать ребенка. Лиза, мягко говоря, пребывала в шоке. Таких вольностей она от своей девочки еще не видела и никак не ожидала.

— Привет, заяц! — ласково сказал Андрей, обращаясь к Сашке.

— Привет, дружище! — радостно ответила Александра. — Вот так подарок на Новый год! Останешься на ужин?

— Если пригласят.

— А куда мы денемся?! — резонно заметила она. — А что ты там про работу маме говорил?

— Я говорил, что хочу работать у вас, — уточнил Андрей.

— А какие проблемы? — Сашка соскочила на землю. — Мы тебя берем. Да, мама? — И она посмотрела на Лизу так, что та ни за что на свете не посмела бы отказать.

— Елизавета Андреевна, это правда? — тихо спросил Андрей.

— Мама, мама, не молчи! — Сашка теребила Лизу за рукав пальто. — А то он снова уедет.

— Правда, — сказала Лиза шепотом и посмотрела Андрею в глаза. — Но Татьяна Александровна нас убьет, — уже громче добавила она.

— Это того стоит, — совершенно серьезно ответил он.

Аверин смотрел на Лизу долгим нетерпеливым взглядом, а потом бросился к ней и крепко, жадно обнял. Сашка ни капельки не удивилась — она обвила их обоих руками, где-то в районе талии, и прижала сильнее друг к другу.

Up grade желания