– Да как же она туда проникла?
– Значит, еще раньше как-то ключи раздобыла. Я и не знала, а Никита, конечно, прозевал этот момент, что замки-то поменять нужно было.
– Вещь дорогая? – деловито осведомилась Надежда.
– Очень. Никита сказал, что пятьдесят тысяч стоит.
– Долларов? – Про рубли Надежда и спрашивать не стала.
– Евро, – вздохнула Дина. – Никита как увидел, что эта табакерка пропала, сразу к ней бросился, да нервничал очень и по дороге попал в аварию.
– Да что ты? – ахнула Надежда. – Разбился?
– Ну, могло быть хуже, а так два ребра сломаны и сильный ушиб головы. Сейчас уже получше, в больнице он, на капельницах. Скоро выписать обещали…
– Ну, все одно к одному… – вздохнула Надежда.
– Я поначалу растерялась – думаю, наплевать на все, лишь бы он живой был! А потом думаю, а как же мы жить будем? Ведь это придется квартиру продавать, чтобы за табакерку расплатиться! А самое главное – человек тот, чья вещь, очень опасный, он раньше с криминалом был связан. Стало быть, если его рассердить, очень может жизнь испортить. И решила я табакерку вернуть. Хотя бы попытаться, чего сразу лапки кверху-то поднимать?
– Правильно, – горячо согласилась Надежда, – всегда можно выход найти, если постараться.
– Ну да, ну да… – Дина поглядела на нее с легким удивлением. – В общем, решила я за этой заразой Викторией проследить. Она ведь как своим умишком куриным рассудила? Сопрет она табакерку и сразу продаст. А потом смотается куда-нибудь хоть на время. Ну, в теплые края, да не в Турцию, а куда подальше. А пока тут это дело как-нибудь рассосется. Или Никита квартиру родительскую продаст, или тот тип, чья табакерка, с ним по-крупному разберется. В обоих случаях она не внакладе. Дура, в общем, не понимает, какого уровня тот человек, хозяин табакерки. Если ему намекнуть, что Виктория причастна к краже его вещи – он ее со дна моря достанет. Но Никите-то это ничего не даст, потому что он вещь брал, с него и первый спрос будет.
– Да понимаю я! – отмахнулась Надежда. – Ты говори, что по делу придумала!
– Значит, я, как узнала про это, да еще в больнице задержалась, думала, что не успею. А потом подумала, что Виктория от таких дел далека, она раньше администратором в салоне красоты работала, так что связей в антикварном мире у нее нет. Поэтому какое-то время пройдет, пока она на нужного человека выйдет. Потому как даже она понимает, что с краденой вещью в обычный антикварный магазин идти нельзя, слишком опасно. Она же не знает, что Никита в больнице, думает, может, он уже в полицию сообщил.
– Разумно, – одобрила Надежда.
– В общем, взяла я машину, еще кое-какие вещи и прилипла к этой стерве с самого утра в субботу. Она никуда не ездила, потом смотрю – вышла и идет в ателье, где фотографии печатают. Ну, думаю, дело ясное, сфотографировала она табакерку, чтобы покупателю показать. Можно бы и на телефоне, но так солиднее, со всех ракурсов. Не таскать же с собой ценную вещь.
– А ты говоришь – она полная дура, – усомнилась Надежда.
– Дура, но не полная. Вперед далеко не заглядывает, а так, конечно, соображает в свою пользу, – нехотя согласилась Дина. – Ну, получила она фотографии, я еще успела через плечо ее глянуть – точно, та самая табакерка. Вот не поверишь, еле удержалась, чтобы тут же в морду ей не вцепиться!
– Понимаю… – протянула Надежда, – а дальше-то что было?
– У меня в сумке парик был, и платьице это у подружки сына взяла. Девчонка молоденькая совсем и то удивилась – зачем вам, Дина Романовна? Она, мол, его давно уже выбросить хотела…
– Как тебя в ресторан-то в таком виде пустили? – усмехнулась Надежда.
– Известно как, – огрызнулась Дина, – за деньги.
Надежде стало стыдно – у человека и правда неприятности большие, а она, вместо того чтобы помочь, подсмеивается.
– Дальше ты все знаешь, сама видела, как Виктория с этим лысым встречается.
– Так кто он такой? Ты выяснила?
– Ага. Есть у меня один человек, в фирме мужа безопасностью заведует. Когда-то муж очень ему помог, так что он Алексею предан был. Я потому и оставляю фирму, что знаю – он сыну поможет, если что, будет Ромка за ним, как за каменной стеной. В общем, обратилась я к нему, он номер машины по своей базе пробил, выяснил, что владелец – Вдовин Степан Платонович, адвокат, телефон его и адрес конторы. Это в бизнес-центре возле Сенной площади. А еще от себя добавил он, что Вдовин этот – довольно скользкий тип, по антиквариату какие-то у него не слишком честные дела. Но осторожный, так что ни разу не попадался.
– Ну, я так понимаю, что в ресторане они не до конца договорились, – задумчиво протянула Надежда. – Этот тип, Вдовин, обещал, что подумает, правильно?
– Разумеется, даже если он захотел табакерку купить, он все равно паузу держать должен, чтобы Виктория не подумала, что он заинтересовался.
– Точно, он с ней торговался! – вспомнила Надежда. – Она просила за вещь двадцать тысяч, уж не знаю только чего, а он зачеркнул и написал другую цифру.
– Что делать? – Дина внезапно закрыла лицо руками. – Как вернуть табакерку? Не могу же я к ней домой вломиться…
– Если она не полная дура, то она ее не дома прячет. А если дома, то все равно не скажет, не пытать же стерву… Надо табакерку обманом из нее вытянуть, – решительно сказала Надежда. – Вот что, ты сейчас иди к Никите, а я домой. Подумаю над этим вопросом, вечером тебе позвоню.
– Как бы поздно не было… – тоскливо сказала Дина, расставаясь.
Простившись с Диной, Надежда полетела домой, забежала по дороге в пару магазинов и полностью окунулась в домашнее хозяйство.
Домашние дела, как известно, никогда не кончаются, так что до прихода мужа с работы оставалось часа полтора, когда Надежда спохватилась, что сегодня не поливала Валентинины азалии. До возвращения соседки оставалось всего три дня, и обидно будет засушить цветы под самый занавес!
Надежда схватила ключи от соседкиной квартиры и кинулась к двери, но уже в прихожей мельком увидела себя в зеркале и вспомнила свою замечательную московскую тетку. Тетке было уже за восемьдесят, но она отлично выглядела и поучала свою племянницу:
«Надя, если проходишь мимо зеркала – причешись, если выносишь мусор на помойку – накрась губы, а уж если выходишь в магазин или погулять с собакой – обязательно сделай полный макияж! И никаких тренировочных штанов! Нельзя опускаться, этак и до фланелевого халата дойти можно!»
«Фланелевый халат» был в теткином лексиконе словом, безусловно, ругательным.
Сейчас из зеркала на Надежду смотрело растрепанное создание в старой толстовке и удобных тренировочных штанах.
Устыдившись, Надежда натянула джинсы и приличный фиолетовый свитерок, причесалась и подкрасила губы, приравняв свой выход к соседке к походу на помойку.
Теперь смотреть в зеркало было не стыдно, московская тетка была бы довольна.
Надежда вышла на лестницу, заперла квартиру и поднялась на восьмой этаж, радуясь в душе, что это последний раз, когда она сюда приходит. Больше никаких экскурсий и просмотров азалий, они ей ужасно надоели. И никаких чаепитий с соседкой, в лифте поздоровались и разошлись.
Открыв дверь Валентининой квартиры, она увидела в прихожей чемодан, дорожную сумку и сапоги.
Все ясно, Валентина соскучилась по своим азалиям и решила вернуться пораньше! Это очень кстати.
Надежда шагнула вперед и громко проговорила:
– Валентина, вы вернулись?
Соседка не отозвалась.
Конечно, можно было уйти, считая свой долг благополучно завершенным, но Надежде это показалось неудобно: раз уж зашла в квартиру, нужно хотя бы поздороваться с соседкой, отдать ей ключи, отчитаться об азалиях…
– Валя, вы дома? – повторила она еще громче. – Это я, Надежда! Я вам ключи принесла!
Соседка по-прежнему не отзывалась, но Надежда расслышала доносящиеся из дальней комнаты приглушенные голоса.
«Наверное, она разговаривает по телефону, поэтому и не слышит меня», – подумала Надежда Николаевна и решительно направилась вперед по коридору.
Дверь той комнаты, откуда слышались голоса, была полуоткрыта.
Надежда на всякий случай постучалась, не дождалась ответа и толкнула дверь, с порога заговорив:
– Здравствуйте, Валентина! Вы вернулись пораньше? Ну, тогда я вам отдам ключи… вроде я ваши азалии не засушила…
Не закончив фразу, она вошла в комнату и огляделась.
В углу напротив двери она увидела включенный телевизор. На экране молодой человек с наголо выбритой головой доходчиво объяснял, как защитить себя и своих близких от дурного глаза. Именно его голос Надежда услышала из прихожей. Кроме него, в комнате никого не было.
Хотя… приглядевшись, Надежда увидела выглядывающую из-за дивана женскую ногу.
Рядом с ногой валялась розовая домашняя тапочка с помпоном.
Надежда удивленно уставилась на ногу и обошла диван, чтобы прояснить ситуацию.
За диваном на полу лежала женщина в расстегнутой куртке. Глаза ее были широко открыты, в них застыло странное выражение растерянности, удивления и детской обиды.
Не сразу Надежда узнала в ней Валентину. Прежде ей никогда не приходилось видеть соседку в таком странном ракурсе и с таким странным выражением лица. Вообще, сейчас до Надежды все доходило удивительно медленно, как это бывает во сне.
Осознав, что перед ней на полу лежит Валентина, Надежда разглядела еще одну странную вещь: вокруг головы соседки расплывалась темно-красная лужа.
В своем замедленном состоянии Надежда вообразила, что это – вишневое варенье, что соседке внезапно стало плохо, она упала и разбила банку с вареньем…
Надежда Николаевна машинально сделала еще два шага вперед, опустилась на колени рядом с Валентиной и взяла ее за руку, чтобы нащупать пульс. Одновременно она проговорила тихим, испуганным голосом:
– Валя! Валентина! Что с вами?
Валентина не отозвалась и даже не шелохнулась, и пульса Надежда не нашла. Тогда она сделала еще одну попытку – попробовала найти пульс на шее. Говорят, это легче, чем на руке.