Так как я новичок во всей этой первоклассной жизни, я изо всех сил стараюсь не показывать удивления, когда Дом заказывает нам обоим бесплатный Джек с колой.
Продолжая изображать единение, Дом ждет, пока стюардесса уйдет, прежде чем спросить меня, поеду ли я сама домой из аэропорта.
Не вдаваясь в подробности, — потому что объяснить, что у меня есть член семьи, который увлекается чем-то плохим и поэтому считает необходимым, чтобы меня сопровождал вооруженный охранник, — это не то, чем я могу поделиться, — я просто качаю головой.
«Хорошо. Я тоже». Дом поднимает свой бокал, и я чокаюсь с его.
Я делаю глоток. Затем второй, позволяя холодному напитку согреть меня изнутри.
Обычно мне не нравится, когда кто-то заказывает еду за меня, но я новичок в этой теме бесплатных напитков, и я рада небольшой порции смелости в виде жидкости.
«Ладно». Дом тянется и включает экран на спинке сиденья перед собой. «Какой фильм нам посмотреть?»
Волна облегчения охватывает меня, когда я понимаю, что он делает.
Не то чтобы я не хотела с ним разговаривать, но несколько часов разговора с человеком, с которым ты только что познакомилась и который заводит тебя всем своим поведением, — это слишком.
Я тянусь к экрану, но его большая лапа отталкивает мою руку.
«Что?» — смеюсь я.
«Мой экран, Валентина».
Я прикусываю губу, прежде чем пробормотать: «Властный».
«Лучше, чем прекрасно». Он произносит это слово так, словно это оскорбление, выбирая список жанров фильмов. «Боевик, триллер, военная реконструкция».
Я морщу нос. «Это варианты?»
«Угу», — говорит он с серьезным лицом.
«А как насчет Диснея?» Я предлагаю ему быть вредителем.
«Абсолютно нет».
Я усмехаюсь. «Что не так с Диснеем?»
«Ничего. Но мои маленькие засранцы племянники и племянницы заставляют меня смотреть мультфильмы каждый раз, когда я их вижу. А сейчас время взрослых, так что я хочу фильм для взрослых».
«Возможно, не стоит называть их засранцами». Я стараюсь сохранять прямое выражение лица.
Дом наклоняет свое лицо к моему. «Как я уже сказал, ты с ними не встречалась».
«Ладно», — драматично вздыхаю я. «Если это мой выбор, то я выбираю триллер».
«Интересно…» Он растягивает слово и начинает прокручивать список вариантов.
Дом делает паузу, чтобы перевести взгляд со своего экрана на мой, затем на меня и снова на свой экран.
"Что?"
Его большие плечи поднимаются, затем опускаются. «Нам нужно будет использовать твой».
Мой взгляд следует по тому же пути, по которому только что шел он. «Почему?»
Дом разворачивает гарнитуру, которую он получил от стюардессы. «Потому что, Малышка, одному из нас придется немного наклониться, чтобы это сработало. И я думаю, мне будет удобнее это сделать».
Я широко распахиваю глаза. «Потому что ты такой большой парень?»
Он прищурился. «Продолжай меня дразнить, посмотрим, к чему это тебя приведет».
Пожалуйста, пусть это привдет к его кровати.
Я отгоняю эту мысль и включаю экран, чтобы поискать названия триллеров.
Я только начала смотреть, как нам принесли подносы с ужином, и мы едим молча, пока я просматриваю названия блюд — курица с кускусом, салатом и булочкой оказались намного лучше и вкуснее, чем я ожидала.
К тому времени, как мы закончили есть, я уже выбрала фильм. Когда Дом отвлекается на то, что подносы уносят, я нажимаю «play», а затем ставлю на паузу после заставки, чтобы это стало для него сюрпризом.
Дом хмыкает, увидев, что я натворила. «Подлая девчонка».
Допив напиток и закончив еду, я чувствую себя довольно покрасневшей, а его голос действует на меня сильнее, чем прежде.
Вместо того чтобы протянуть мне наушники, Дом протягивается ко мне, возвращая свой мужской аромат в мое пространство.
Он вставляет металлический наконечник под экран.
И я даже не задаюсь вопросом почему, но это действие заставляет меня сжимать бедра.
Разматывая шнур, Дом протягивает мне один из маленьких пластиковых наушников.
Я вставляю его в ухо, ближайшее к нему, и он делает то же самое. Находясь так близко к моему лицу, он спрашивает: «Ты готова?»
Вопрос завораживает. И он не ждет ответа, а просто нажимает «play».
Фильм начинается, и все мое внимание приковано к Доминику Гонсалесу, который удобно устраивается рядом со мной.
Его локоть упирается в подлокотник между нами, а подбородок он кладет на ладонь, подпирая голову. Но поскольку он не коротышка, ему приходится сгорбиться. И это помещает его в мое пространство.
Его выдохи скользят по моей коже, и мои руки снова покрываются мурашками.
Просто веди себя нормально. Это не имеет большого значения.
Конечно, мы могли бы просто смотреть свои фильмы. Или договориться смотреть один и тот же фильм одновременно. Но этот огромный сексуальный мужчина хочет разделить экран, так что это то, что мы собираемся сделать.
Я пытаюсь сохранять спокойствие, когда один большой палец, испачканный татуировками, протягивается и останавливает фильм.
Я смотрю на него, но он просто поднимает тот же самый палец в одном секундном жесте.
А потом я смотрю, как он снимает одежду.
Ладно, это всего лишь его пиджак, но, судя по тому, как мои трусики сами собой намокают, он мог бы и раздеться.
«Вот», — Дом протягивает свою куртку.
«Что?» Мой голос звучит так хрипло, будто я задыхаюсь.
«Тебе холодно». Дом смотрит вниз, и сначала я думаю, что он имеет в виду мои соски, которые наверняка пытаются вырваться из бюстгальтера, но потом я вспоминаю мурашки по рукам.
«Спасибо». Я принимаю это. Потому что если кто-то думает, что я упущу возможность окунуться в его тепло и аромат, они ошибаются. Они чертовски ошибаются.
Плюс ко всему, по прибытии в аэропорт я засунула куртку в зарегистрированный багаж, потому что ненавижу таскать с собой лишние вещи.
Я накидываю на себя спереди материал, все еще согретый телом Дома, закрывая себя от плеч до середины бедер.
Дом перезапускает фильм, и мы смотрим начальную сцену. Я могу сказать, что он почти сразу ее узнаёт, и его шепот одобрения наполняет меня удовлетворением.
Я не смотрел этот фильм целую вечность, но кто не любит классические фильмы с Харрисоном Фордом и Томми Ли Джонсом? Плюс, это идеальный уровень возбуждения без кучи сексуальных сцен, которые сделали бы неудобным просмотр в самолете.
Со временем я расслабляюсь в своем кресле.
И чем больше времени проходит, тем ниже Дом опускается, его голова опускается, пока он не упирается виском мне в плечо.
А еще через несколько минут голова становится тяжелее — от сна.
Потому что этот большой, красивый мужчина просто уснул рядом со мной.
ГЛАВА 4
Вэл
Фильм продолжает воспроизводиться, но я слишком поглощена ощущением Доминика, покоящегося на моем плече.
Его дыхание тяжелое. Медленное. Как будто он в самой глубине, где живут сны. И я не хочу упустить ни одного мгновения.
Я видела, как стюардесса посмотрела на него несколько минут назад, и я поняла. Даже если бы он действительно был моим мужем, я бы не стала винить ее за этот взгляд. Во сне он превращается из кого-то пугающего в кого-то очаровательного.
Тихий звук, похожий на стон удовлетворения, достигает моего уха, и дальняя рука Дома, та, что лежала на подлокотнике, сдвигается, скользя вперед, пока не оказывается на моем колене.
Моем голом колене.
Мне нужно собрать все силы, чтобы оставаться неподвижной. Не вздрогнуть. Не схватить его руку и не оттолкнуть ее. Или не затащить ее дальше между моих ног.
Он снова двигается, и его пальцы обхватывают внутреннюю часть моего колена, как будто он прижимает меня к себе.
Я жду, что он проснется, но он не просыпается. И его дыхание не меняется.
Я делаю глубокий, медленный вдох и расслабляю мышцы.
Просто наклонись, Вэл.
Поняв слова Дома буквально, я наклоняю голову набок.
Моя щека касается его макушки, и короткая часть щекочет мою кожу.
Это ощущение настолько приятное, настолько невероятное, что я прижимаюсь к нему носом.
Я потираю щеку взад-вперед, и это ощущение именно такое, как я и ожидала.
Доминик издает еще один тихий стон, и я замираю, прижимаясь щекой к его голове.
Но это все, что он делает. Поэтому я остаюсь там, просто так, прислонившись к мужчине, которого я встретила в аэропорту, который спит у меня на плече.
И я чувствую…
Моя грудь сжимается, когда эмоции захлестывают мои чувства.
Я чувствую себя довольно счастливой.
Нет, это даже не так. Я чувствую себя счастливой. Как настоящий уровень счастья.
Но тут мое горло сжимается, а глаза щиплет. Потому что это мимолетно. Я знаю, что это мимолетно. И если я сосредоточусь на этом, оно исчезнет прямо передо мной.
Ни с того ни с сего я вспомнила видео, которое я когда-то видела. Там был енот с горстью сладкой ваты. Он выглядел таким счастливым, но потом он положил ее в лужу, потому что еноты иногда моют свою еду, и она растворилась. И выражение его лица…
Я принюхиваюсь.
Ебать.
Он выглядел таким грустным и таким смущенным, и просто мысль об этом дурацком видео отправляет меня за грань. Потому что я тот енот. А Доминик — моя сладкая вата. И если я буду притворяться, что он мой, если я буду вести себя так, будто могу его удержать, то, когда эта реальность растворится, она погубит меня.
Я закрыла глаза.
Я не засну. Я слишком хорошо понимаю, где я и с кем я, чтобы сделать это.
Плюс, я не хочу упустить ни одного мгновения этого чувства. Неважно, насколько оно мимолетно.
Титры идут, когда Доминик начинает шевелиться. Мои глаза закрыты, но, чувствуя, как он шевелится, я их открываю.
Я благодарна, что он так долго спал. Благодарна, что у меня было время взять под контроль свои бушующие эмоции. И за это время я смогла напомнить себе, что мы обменялись номерами. Или, точнее, Доминик взял мой телефон и ввел свой номер, отправив себе мой.