После этого дымящаяся гора обгорелых балок, брусков, досок и деформировавшегося, местами прогоревшего насквозь, листового металла была сметена прочь на десяток метров в сторону. Умница Агбейла тут же выставила между нами и бывшим домом торгаша щит, прикрыв от тучи пепла и сажи, что взметнулась ввысь и стала растекаться по окрестностям.
Руста ещё дважды применила свою суперсилу, чтобы полностью очистить площадку, где стоял бывший дом, от мусора и отыскать люк – массивный стальной лист с небольшими доводчиками-амортизаторами. От жара крышку немного повело, и сами цилиндры накрылись медным тазом, вручную открыть – пришлось бы сильно постараться. К счастью, у меня есть Руста.
В подвал вела железная крутая лесенка.
И она привела нас к настоящей пещере Али-Бабы: масло растительное, сливочное, жиры, замороженные полуфабрикаты. Горы пакетов с крупами, макаронами, мукой, сахаром, стеллажи с консервами, ящики с водой, напитками, алкоголем и десятками прочих наименований. И даже то, что почти все полуфабрикаты, что лежали в холодильниках испортились, а часть продуктов пропитались запахом дыма, не сильного огорчило. Полуфабрикаты нам и так некуда было складывать, а духмяные товары в основном лежали в бумажной таре, а таковой тут было очень мало.
Вид продуктов подпортили несколько мёртвых тел – пожилого мулата, двух негритянок и четырёх подростков.
Осмотревшись, мы выбрались на улицу и решили немного подождать, чтобы проветрился подвал.
- Они задохнулись от дыма, – сказала Агбейла. – Думали спрятаться, но вытяжка слишком близко располагалась и засасывала только дым, да и сквозь люк что-то просачивалось.
- Нужно их вытащить наружу и похоронить, – сказал я. – Агбейла, займись этим со своим бойцом.
Агбейла кивнула.
- Руста, тут всего полно, в машины влезет малая часть, а два захода делать нельзя – пока вернёмся, тут всё растащат, а что не унесут – обязательно испортят. Так что, тебе нужно найти прицеп или даже прицепы.
- Можно автодом взять поменьше, лишнее я уберу, чтобы не перегружать.
- Хм, автодом? – призадумался я. – Можно и так, но прицепы лучше, удобнее, может даже автолавки сгодятся, а? Ты там глянь, оцени. А нам с вами, – я повернулся к Лулу с её девочками, – предстоит всё это перетаскать на поверхность.
- Пусть они таскают, а ты охраняй, – предложила Руста. – Без охраны нельзя.
Тут она была права.
- Тогда поправлюсь… Агбейла! – крикнул я, выбираясь наружу. – Ты на фишке стой, а я с твоей бойчихой… блин… похороню мёртвых.
Вот не знаю я, как будет боец женского рода, не бойцыцей же называть?
Из наёмницы-эхоры часовой на порядок лучше, чем из меня, а я не настолько брезглив и боюсь трупов, чтобы не взять в руки лопату и выкопать могилу.
Хороший прицеп ластавка так и не смогла найти, поэтому пришлось воспользоваться предложенным ею вариантом: взять большую автолавку, срезать лишнее и загрузить продуктов в получившийся прицеп до краёв.
Пока негритянки таскали наши трофеи, я с наёмницей копал яму под могилу; в это время Руста превращала хорошую вещь в то, что только на мусорку или под пресс металлоприёмки годно. Впрочем, нам и нужно лишь, чтобы получившийся уродец на колёсах смог добраться до лагеря и довезти трофеи.
Возвращались назад в лагерь, сидя на коробках с консервами и чуть ли не в обнимку с мешками и ящиками.
Глава 10
За три дня наш уменьшившийся отряд полностью выздоровел. Тяжёлых ранений (я про оторванные конечности) не было, что и сказалось на такой скорости возвращения в строй. И, конечно, спасибо моему запасу энергии, который я исчерпал в ноль и даже залез в личную энергетику.
Дважды на нас наскакивали какие-то обезумевшие группы негритянок, обстреливали стоянку, визжали издалека, пытаясь прорваться на территорию. Одну такую банду в количестве двенадцати голов – лысых, с «ирокезами» и курчавых, мы подчистую уничтожили, вторая отделалась тремя трупами и больше нас не беспокоила.
На вечернем совещании за день до отъезда из временного лагеря:
- Агбейла, с морскими баронами свяжешься? – я посмотрел на наёмницу.
– Да, – та кивнула в ответ. – Куда пойдём?
- В долину Тысячи Холмов.
- Куда?! – удивилась она.
- Это рядом с Дурбаном,- пояснил я. – И сравнительно рядом с тем разрушенным портом, в котором недавно высаживались.
- Да я знаю, где это, – поморщилась негритянка. – Опасно там нашему отряду находиться будет, пока не прибудут наёмники. Да и потом не самая лёгкая жизнь.
- Механоиды? – спросила у неё Руста. – Или банды местных барончиков?
- Вторые опаснее, так как железки там бывают нечастыми рейдами. Дурбан с пригородами до нападения железок вмещал больше миллиона жителей только по официальной переписи. Большая часть горожан потом убежала или погибла, но кое-кто там остался в развалинах и в окрестных зулусских деревушках. Продолжают грабить город, где осталась гора полезных вещей, между собой сражаются, иногда удаётся удачно уничтожить патруль механоидов и продать трофеи. Знаю там про двух лидеров: Шака – чистокровный зулусец, воин, каких поискать ещё, не глупый совсем, – и Фаста – индуска, очень жестокая эхора, подмявшая часть пригородов на юго-западе от Дурбана. Этим двум людям платят все прочие, кто хочет там жить, отморозки и наглецы рано или поздно вырезаются, если не желают идти под руку Шаке или Фасте или платить им дань.
- Сколько там вообще народу живёт? – поинтересовался я.
- Несколько тысяч, вряд ли больше десяти. Разбросаны на сотни деревень и баз, где население небольшое совсем, две или три сотни живых душ. Есть и на несколько десятков, типа хуторков. Кто-то занимается огородами и крошечными фермами, вместо грабежа и копания в заброшенных городах.
М-да, когда я искал место под базу, пока жил в городке, от коего остались дымящиеся развалины в нескольких километрах от этого места, то совсем не думал, что на контролируемых механоидами территориях кто-то живёт в таких количествах. С другой стороны, сравнить десять тысячи и миллион – это что рассыпанная щепотка муки из килограммового мешка на большом кухонном столе. Если уж в засушливых центральных районах совсем близко к базе разумных роботов люди умудряются возводить временные старательские поселения для мытья золота и алмазов, то на богатом восточном побережье живым сам бог велел заселиться.
- Договориться с ними не получится? – я вопросительно посмотрел на наёмницу.
- Не знаю. Я с ними не сталкивалась, только мельком слышала имена, – пожала она плечами.
- Эхоры у этих вожаков в отряде есть или они сами имеют Дар? – включилась в беседу Кристина.
- Про вожаков ничего не знаю, уже сказала же. А что насчёт эхоров в отрядах... вот вы сами как думаете: с одним оружием и простым мясом возможно получить такую власть и славу? – Агбейла обвела нас всех чуть насмешливым взглядом.
- Значит, есть, – резюмировала провидица.
- И давно они там? Могут претендовать на родовой герб? Почему не получили до сих пор, если вышли срока проживания? – забросал я негритянку вопросами.
- Давно, несколько лет. Герб им никто не даст, так как почти для всех кланов они являются преступниками. И проживание на территории Диких Земель – это ещё не повод для награды. Территорию нужно контролировать, защищать, а не прятаться в пещерах. Я же тебе говорила про отряд, который на юго-западе поселился и заперся за стенами базы. Между Шакой и ими никакой разницы нет, просто руководство кланов к ним лояльно относится, а не объявляет награду за головы. Я бы посоветовала дождаться наёмников и уже тогда перебираться в долину.
- Мы даже не знаем, кого из них нанимать, – вздохнул я.
- Я подскажу, – сказала темнокожая наёмница.
И на мгновение позже неё Кристина и Руста чуть ли не в один голос почти тоже самое произнесли:
- Я знаю несколько отрядов.
- Я помогу.
- Вот и отлично, – кивнул я, подводя итог беседы.
Мы решили вернуться почти к самому побережью и спуститься немного южнее. Там разбили новый лагерь, Агбейла связалась со знакомым морским перевозчиком с Мадагаскара, и на четвёртый день в установленное время рядом с берегом остановился крупный боевой катер. На его борту лежали так необходимые нам вещи – от бочек с топливом до продуктов, запас которых стремительно таял. Содрали малагасийцы с нас как бы не тройную цену за свои товары. Увы, но стоимость диктовали они, нам пришлось только мысленно скрипеть зубами, принимая герметичные контейнеры из небольшого трюма катера.
Стрелковое ручное оружие и крупнокалиберные пулемёты с винтовками, ручные ЗРК, противопехотные и противотанковые мины, приборы инфракрасного видения, тепловизоры, датчики движения и много другое. Кроме оружия нам привезли заказанную спутниковую аппаратуру для связи с внешним миром.
Следующие два дня с рассвета и до заката устанавливали защитный периметр вокруг лагеря. Обитать нам здесь не более пары недель, если с наёмниками всё срастётся, то и меньше, но укоренялись будто бы на месяцы. И только на третьи сутки я смог вздохнуть с облегчением, когда всё было закончено.
«…нескольким важным лицам в клане были предъявлены серьёзные обвинения в подрыве национальной безопасности, преступлениях государственного уровня, махинациях, которые привели к потере трёх миллионов рублей, что принадлежали вкладчикам банков «Перун-банк» и «Перво-банк».
Следователи по особо важным делам были встречены оскорблениями и угрозами на пороге особняка главы рода Жестеревых на улице Ляпунова, одного из старших родов клана Самищевых, а позже по ним был открыт огонь и автоматов и пулемётов, с применением техник эхоров рода.
Через три часа силами спецназа особняк был взят штурмом, трое из четырёх скрывающихся в нём разыскиваемых лиц были убиты, ещё один в тяжёлом состоянии помещён в тюремный госпиталь под сильную охрану…».
Красивую дикторшу сменил короткий ролик, на котором демонстрировался сильно поврежденный большой особняк в дореволюционном стиле. Точнее, для меня дореволюционный, так как здесь, как таковой, революции не было. После разгрома объединенной армии на материке, что сейчас занимают механоиды, императорский клан оказался обескровлен, а желающих спихнуть его с тёплого местечка имелось предостаточно. Как и в моём мире, Николай написал отречение, но вместо подвала в купеческом доме со своей семьёй и остатками родов, что остались с ним до конца, перебрался в Жёлтороссию – Маньчжурию в моем мире. В этом мире России удалось подмять под себя это место и переименовать, генерал-губернатором там стал всем известный Витте.