– Да. Здорово быть подальше от Франции и её причуд. Так что мне уже всё нравится, – Ада соскальзывает с дивана и спешит на поиски своего купальника.
Здесь, в России, её никто не знает. Никто не знает её отца, не знает о том, каким бизнесом он занимается и какими деньгами он располагает. Никто не знает её прошлого. Никто не стремится напомнить о нём. И от этого становится чуть спокойнее. Волнует лишь то, что кто-то мог прознать, что Ада здесь. Например, старые знакомые отца или матери, ведь Эдвард устроил ей незабываемое прощание, и Вуд теперь постоянно думает об этом. Тогда проблем точно не избежать. Но сейчас Ада старается отвлечься. Существует лишь весёлое щебетание Жени: их ждут бассейн, тихий загородный домик и жареные на костре мясо и овощи… Что может быть лучше? Ах, Ада даже не может сдержать фантазий о таком прекрасном, тихом отдыхе! Она делает глоток заваренного Женей чая, думая, что места лучше, чем этот город – ей не найти на всём белом свете.
– В пятницу мы, кстати, были в клубе одного из наших, – Женя ставит рюкзак около выхода, поворачивается к Адалин и упирается руками в бока. – Кирилла, как раз. У его родителей отельный бизнес по всей России. Небольшой такой. А он вот открыл клуб.
– Это не поэтому ли ты так резко пропала из моего поля зрения? – Адалин хитро щурит глазки, наблюдая за тем, как предательский румянец расползается по бледным щекам подруги.
Женя спешно откашливается и тут же переводит взгляд на экран своего телефона. Она что-то бурчит себе под нос, желая поскорее сменить тему их разговора – это означает лишь то, что Вуд попала в яблочко. Ада тихо смеётся, заправляя оверсайз футболку в джинсовые шорты. Французская пташка, значит… Вуд прикусывает нижнюю губу, задумывается, а Женя продолжает торопить её со сборами. Адалин не верит в судьбу. Не верит… Но сейчас ей хочется, чтобы судьба сыграла ей на руку. Или не хочется?
– И вообще, я осуждаю твою вчерашнюю выходку. Понимаю, что тебе осточертел твой чопорный папаша и нескончаемый бубнеж братика, но целоваться с кем попало в клубе хуже всех безумств. Да-да, я сама не эталон благоразумия, но мало ли что с тобой могло случиться… Он мог не отпустить тебя. Или у него мог быть герпес! Фу! Не у всех чисты помыслы. – Женя убирает телефон в задний своих шорт и поднимает на Аду свои потухшие зелёные глаза.
– Если бы ко мне кто-то приставал, – задумчиво тянет Адалин, допивая остатки чая. – Я бы, наверное, дала отпор. Ты недооцениваешь французов, Жень. Мы не только сладкие речи можем в уши лить.
– Я бы посмотрела, как ты лупишь его багетом по голове, – хмыкает Павлецкая, припоминая один из пресловутых стереотипов, которые так бесят Аду. И последняя не может сдержать негодование.
Женя больше ничего не говорит ей по поводу вчерашнего вечера и они складывают в сумки последние вещи, проверяют квартиру, закрывают все окна, вытаскивают вилки из розеток, и только потом, наконец, выходят. Спускаются вниз, выходят во внутренний двор, где быстренько находят серебряный «BMW» Павлецкой. За руль садится Женя.
– Итак, – Женя широко улыбается, когда заводит свою машину, медленно выворачивает руль и выезжает с паркинга. – Нас в компании шестеро. И каждые выходные мы «закрываем» рабочую неделю. Правда, вчера Илья сказал мне, что последний год они собирались не так часто, но… Думаю, что мы наверстаем упущенное. Забудь о ссоре с родителями и о своей чёртовой Франции. И о работе, Ада. Ты же приехала в Санкт-Петербург! Уж мы тебе точно скучать здесь не дадим. Не зря же говорят, что Петербург – город куража.
– Разве так говорят?
– Так говорю я, а я-то весьма достоверный источник информации, – Женя заговорщически подмигивает Аде.
– Звучит больше как угроза, – смеясь, произносит Адалин, разворачивая фантик и закидывая в рот свою любимую кислую конфетку.
Девушка пристёгивается, откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза, вспоминая. Ох… Адалин почти не запомнила черты его лица, но вот глаза… Его глаза отпечатались в её памяти чёткой, яркой картинкой. Серые. Как пасмурное небо… А как он назвал её? Французская пташка? Губы сами собой растягиваются в улыбке. Пташка? Это было глупо, в какой-то степени даже… Странно. Словно ей пятнадцать, и она смотрит шаблонный, ванильный фильм про любовь. Словно всё это – далеко от реальности…
Женя водит аккуратно и умело. Ранним субботним утром они не встречают пробок и застают город только-только просыпающимся. Павлецкая крутит ручку на магнитоле, заполняя салон автомобиля приятной мелодией, заставляющей Адалин покачивать ногой в такт музыке.
Здесь, в её мыслях – только лето. Только расцветающий Санкт-Петербург и безудержное веселье. О! Адалин даже успела составить себе список мест, которые стоит посетить. Планы просто наполеоновские, и Адалин не собирается упускать ничего из своего списка. Женя с ней, конечно, по музеям таскаться не будет, но в досуге другого рода компанию составит с превеликой радостью.
Приоткрывая окошко автомобиля, Адалин впускает в салон прохладный летний воздух. Он щекочет, залезает под майку и треплет волосы, путает. Но Ада не замечает этого и блаженно прикрывает глаза. Не спит. Она просто наслаждается музыкой, ветром и пением Жени. Адалин расслабляется. Из головы исчезают лишние мысли, ненужные тревоги и переживания.
– Только не засыпай, умоляю. Мы практически приехали. Хочешь, я сварю тебе кофе? У Кирилла стоит неплохая кофе-машина, а ради Стрелецкого он даже купил турку и пакет зёрен, – Женя выкручивает руль, сбавляя скорость своей серебряной малышки, и сворачивает с главной дороги в густой лес. – Знаешь, когда мы были студентами, то приезжали сюда по любому поводу. Уж мы-то причину развлечься могли найти всегда… Сейчас это место пропитано ностальгией. О! Вот мы и приехали.
– А какой повод сейчас всё-таки? Не просто же «закрыть рабочую неделю»? – Адалин потягивается, отстёгивая ремень.
– У Ильи открывается ещё одна точка, тату-салон. У твоего папаши огромная компания, и вы не радуетесь каждому новому филиалу, я понимаю, но… Для «обычных смертных» это самый настоящий праздник, – протягивает Женя и хитро щурит свои глаза, за что получает от Адалин лёгкий шлёпок и смеётся.
Ада знакомится сразу и со всеми. Компания была в полном составе. Отсутствовал только виновник торжества.
В первую очередь, Адалин видит Кирилла, который, расталкивая всех остальных, мчит обнимать Женю и почти сбивает её с ног. Кирилл – блондин с растрёпанными волосами, россыпью веснушек по плечам и лисьими голубыми глазами. Он говорит и смеётся громче всех. И первый протягивает к Адалин руку, учтиво пожимая её тонкие пальцы. Потом Адалин видит Серёжу – кареглазого брюнета – который прицокивает, наблюдая за импульсивностью друга. Рыжеволосая Алиса смущённо машет Аде рукой. Последним к гостье подходит Дима – черноволосый, высокий, с яркими и приятными, южными чертами лица.
Кирилл легонько подталкивает француженку к дому.
– Ну что, мисс Вуд, добро пожаловать в нашу компанию!
– Правильно «мадемуазель» же, белобрысое безобразие! – шикает сзади Женя, но Кирилл лишь смеётся.
Когда людям просто везёт, они теряют очень важный элемент в своей собственной жизни. Теряют ощущение триумфа, смешанное со сладостным удовлетворением где-то внутри. Когда перерезанная ленточка оказывается в ладони, чёрная как смоль, надежда возгорается с новой силой и пленяет своим невероятным ярким свечением.
Когда людям везёт, они не замечают того труда, что вкладывают остальные. Начинают с чего-то совсем незначительного, набивают себе мозоли неудачным опытом, экспериментируют. Даже если при этом приходится от многого отказаться. Илья считает, что везучие люди на самом деле несчастны. С того момента, как он начал бить татуировки, он всего себя посвящает искусству, становится частью чего-то большего. К успеху его привела не удача, а усердный труд.
Он сидит, изогнувшись над полуобнажённым телом, и исполняет уже привычный, приятно-странный ритуал. В новом, только что открывшемся салоне, первый посетитель получает бесплатную татуировку от владельца заведения. Гул чуть ниже его крепких изогнутых пальцев отдаётся внутри самого Ильи, где-то там, под рёбрами. Стрелецкий крепко сжимает тату-машинку. С таким же трепетом, с каким ещё совсем недавно сжимал чужое кольцо. Илья краем глаза наблюдает за тем, как любопытная толпа с интересом следит за молодым мастером. Слышит шепотки. И слышит, как сомнения сходят на нет, когда готовая татуировка открывается общему взору.
Илья осторожно выравнивается, натягивает кожу, разворачивает её под свет лампы и пристально разглядывает результат своей работы. Кожа раскраснелась и припухла настолько, что дальнейшая работа уже невозможна. К тому же, тиканье часов напоминает о том, что Стрелецкому давно пора ехать в загородный дом, к друзьям. Они, конечно, не озвучили причины сбора, но всё было очевидно с самого начала. Илья медленно стягивает чёрные латексные перчатки, попутно даёт наставления насчёт ухода за татуировкой, просит оформить запись на следующий сеанс и только после этого благодарно улыбается всем, хлопает другого тату-мастера по плечу и грациозно удаляется, делегируя оставшуюся работу своим подчинённым.
В этом – весь Илья. Весь его бизнес живёт своей жизнью, насыщенной и яркой. Он лишь регулирует поток клиентов. Следит за тем, чтобы тот не выбился за рамки возможностей сотрудников. Он знает, что уже вечером ему позвонят с первым отчётом, а на следующий день он ввалится в салон с едой и напитками, чтобы отметить с командой первый рабочий день на новой точке. И это слово «первый» ещё долго будет звучать эхом, вдохновляя и воодушевляя его. Приятно осознавать, что его труд не напрасен. Даже без везения он достиг чего-то своими собственными силами.
Но что бы Илья из себя представлял, если бы не его близкие друзья? Друзья для него – те, кто стали ближе кровных родственников, сплелись нитью неразрывной связи и поддерживали так, как только могли. И что бы Илья делал без своего любимого хобби? Не вой под его ногами мотоцикл, проносящийся по просторам города – он бы совсем пропал. Благодаря двум этим пунктам, мир казался Илье прекрасным и никакая удача не была ему нужна…Илья мог смотреть на мир вокруг бесконечно. Так же, как на французскую пташку, замершую посреди танцпола в предвкушении поцелуя.