— Цвет лунного камня. Сингапур. Выигрывает 29-й…
Все подняли глаза на худощавое желтоватое лицо.
— Маньчжурский наместник Ша-Ра, — послышался шепот.
У него на лице не дрогнул ни один мускул. Лишь косые глаза — черные точки зрачков — лихорадочно следят за стекающимся к нему золотом.
А балерина снова танцует, золото звенит, груды золотых мюлдоров растут и снова рушатся…
Брок, стоя у стола, кладет руку на груду золота:
«Стоит мне захотеть, и все это будет моим! Оказывается, могущество руки можно оценить, лишь положив ее на золотую кучу! Не это ли Жидкие горы, о которых там, наверху, упоминал старик? Труд одного рабочего в течение года оценивается в один мюлдор! Какой невероятный курс!»
— Один мюлдор равен шести миллиардам лир, — раздается за решеткой окна в наклонной стене, над которым написано:
ОБМЕН ДЕНЕГ
Брок взял из ближайшей груды одну монету. На лицевой стороне было изображено солнце, на оборотной — звезды!
Но кто эти люди с раздвоенными бородками, которые щедрой рукой, словно зерна птицам, швыряют золото на расцвеченные участки земного шара?
— Посмотрите, принцесса, — Ашорген склоняется к своей даме, — новый король Сицилии Малькольм Брукс-паша! А рядом — одноглазый с золотым воротником — это Ламартен, арендатор Сахары. Он всюду до сих пор побеждал, лишь здесь терпит поражение — в «Балетке»… А вон тот в фиолетовом костюме, с треугольником на груди — Сикстус, верховный жрец бога Мюллера, бывший барышник. Этот негр — боксер Кайманн. Он разговаривает с адмиралом Д’Артуа, который пользуется временно титулом «Императора всех морей и распорядителя океанами». А толстяк рядом — это ведь Дар-Густ, сезонный инспектор африканского побережья, он может себе это позволить, так как управляет казной Мюллера. За ним стоит лорд Эверс, секретный шеф-редактор всех газет старого континента. А вон тот стручок с зеленой бородкой — у него на Марсе пароходная компания…
— Я не верю в эти ваши звезды, — вскричала принцесса так громко, что несколько бород вздрогнуло от испуга.
— Замолчите, ради бога, — злобно прошипел принц Ашорген, сжав ее запястье, затем добавил спокойнее: — Если бы вас услышал этот зеленоволосый коротышка, от вас осталось бы одно воспоминание!
— Разве они не знают, что это обман?
— Тихо, тихо! Все это знают, тем не менее делают вид, что они этому верят. Такова воля нашего благодетеля! — неожиданно закричал принц и с опаской взглянул на круглое окно на потолке.
В этот момент к нему подошел красавец-старик. Его совершенно голый череп блестел от пота, отражая хрустальную люстру, подвешенную к вершине конуса.
Правые руки мужчин слились в рукопожатии.
— Слава Мюллеру, цезарь, — сердечно воскликнул Ашорген, — что нового на вашем Солнце?
— Благодарю за внимание, принц, — ответил старик, и кожа на лбу и до половины черепа собралась в морщины, — с ним одни заботы… Я там был неделю назад… И скажу я вам, действительно трудно быть богом справедливым! Я прекрасно понимаю Великого Мюллера, когда он мне жалуется на бремя своего божественного положения…
— Это принцесса Тамара, — представил ее Ашорген. — Император Марлок, бог великого Солнца А-III.
— Я уже слышал о вас, принцесса, — усмехнулся череп. — Вы, говорят, побывали на ЗБ-1… в созвездии Гномов.
Принцесса готова была возразить, но Ашорген опять сжал ей руку и, опережая ее, сказал:
— Это понятно, ей захотелось маленьких живых куколок, она мечтала привезти в свою детскую живые игрушки. Она же еще ребенок… Ну, а в балетной рулетке вам везёт? — быстро спросил он, чтобы переменить тему.
— Я всегда ставлю на черную территорию Индостана, — ответил голый череп, — один раз я выиграл, и этих денег мне хватит еще на 468 проигрышей. Это маленькая страна, принц.
— А вы хотите сыграть? — спросил принц у принцессы.
— Спасибо, я, пожалуй, сыграю, — принцесса улыбнулась как во сне, — я поставлю на свою страну! Она лежит на берегу Северного моря, там правит мой старый отец…
— Я бы вам не советовал, — сказал принц. — Смотрите, какую ничтожную часть карты мира занимает ваша страна. Она похожа на комара на теле мамонта…
— И все же я поставлю на царство, которое я проиграла… Быть может, сбудется моя заветная мечта…
— Если вы выиграете, — усмехнулся Ашорген, — к золоту, которое вы получите, я добавлю эту вашу империю!
— И я смогу вернуться домой? — наивно спросила она, прижав к груди руки.
— Ну, конечно! Я сам вас туда отвезу на своей ласточке, — шепнул он, наклонившись к ее ушку.
Принцесса поставила фишку на красную, едва заметную крапинку, на которую еще никто никогда не ставил. Поэтому и выигрыш должен был быть очень большим.
Балерина вновь начала свой танец, выбежав с «Острова Гордыни», который являлся центром Земли. Она скользит по морям и сушам, а за ней наблюдают лихорадочно блестящие глаза. Она проносится по лазури океанов, после стремительного бега начинает балансировать на сероватых тонах Балкан, преодолевает горы, уходит все дальше на Север, и никто не видит руки, которая направляет ее бег…
Но вот внезапная судорога сводит ее мускулы, предвещая близкое окончание танца. Еще несколько неуверенных движений, и балерина падает, уткнувшись острием в красную крапинку на берегу моря.
Это дело рук Брока.
Принцесса сгребает целую гору золота, провожаемая устремленными на нее со всех сторон изумленными взглядами.
— Это на дорогу, — говорит принцесса, в то время как Ашорген обменивает золото на крупинки солиума, которые он прячет в сумку, и поспешно тянет принцессу к двери.
Следующий зал. Но здесь уже нет карты мира, видно лишь черное небо, усеянное звездами. И ставка здесь — тоже звезды. Брока интересует и эта игра, но времени нет. Принц Ашорген быстро проходит зал, увлекая за собой принцессу.
XXVII. Опочивальня блаженных снов — Культ наслаждения — Небожители под прозрачным потолком начинают беспокоиться — Откушенный палец
Они входят в новое, не менее удивительное помещение, одновременно и спальню и киностудию.
На роскошных диванах развалясь лежат отрешившиеся от всего спящие люди. Их открытые глаза наполовину вылезли из орбит, зрачки расширены, как клякса на промокашке. Над ними трещат кинокамеры с вращающимися катушками, объективы направлены прямо в глаза спящих.
— Это опочивальня блаженных снов, — говорит Ашорген, — сонные порошки, которые сюда контрабандой завозят из Вест-Вестера, странным способом воздействуют на человеческое зрение. В зрачках людей, одурманенных этими порошками, возникают волшебные, экзотические, невероятные сны. Кинокомпания «Сонфильм» нанимает этих несчастных, ставших полуидиотами от постоянного употребления губительных пилюль и порошков. Снятые в их глазах сны-кинокартины затем демонстрируются на шелковых экранах гедонийских кинотеатров.
Ашорген наклонился к принцессе и сказал доверительным тоном:
— Я покажу вам фильм, снятый в зрачках одного пьяницы (он пользуется только таблетками «Фока»), и вы будете поражены, сколь изобретательна любовь в своей фантазии! Вам одной я могу раскрыть тайну, что эти цветные пластические фильмы использует «Сонфильм», чтобы демонстрировать эмигрантам эротику на несуществующих звездах…
Потом они очутились на огромной арене, так ярко сверкающей, что Брок на мгновение ослеп. Когда он, наконец, освоился, то его буквально ошеломило множество впечатлений.
Во-первых, сверху падали розы. Собственно, это были даже не розы, а розовые снежинки, которые покрывали возвышающиеся над полом цветные холмы и гнезда всевозможных форм, размеров и оттенков, сделанные из эластичного каучука.
Внезапно в ушах Брока зазвучала приглушенная, словно из подземелья, музыка, влекущая своей обманчивой отдаленностью, — то ли скрипка играет где-то на вершине горы, то ли виолончель плачет на дне пропасти…
Он подставил ладони розовым хлопьям, которые разбрызгивал хрустальный фонтан в центре зала, и почувствовал наслаждение от жгучего холода. Это было мучительно сладостное прикосновение страшного холода, ощущение прохлады в непереносимую жару. Его словно пытали жаждой и в то же время давали возможность утолить ее…
Вокруг лежали, погрузившись в подушки, мужчины и женщины. Жемчужные ожерелья и кружево на бедрах были единственной их одеждой. Они хватали розовые хлопья губами, подставляли им спины, животы, грудь. Нагие рабыни носили на головах золотые блюда с дивными лакомствами и плодами.
Глаза всех устремлены к потолку. Прозрачная плита вместо потолка, и на ней танцуют обнаженные мужчины и женщины. Их бедра колышатся в ритме музыки, руки ловят знаки любви и вожделения, ноги изгибаются так, словно в них нет суставов.
— Это жрецы культа наслаждений, — говорит Ашорген принцессе, которая закрывает глаза ладонями. — Вкусите эти хлопья — снег любви со звезды Андрадия. Он растает на кончике языка, и вы простите всех, кто поклоняется богине Андрадии.
Он сжал локоть принцессы и опустил ее руку в фонтан. Принцесса задрожала и подставила под розовые струи все лицо. Она закрыла глаза и разомкнула губы. Ашорген победно улыбнулся.
— А теперь, моя девочка, взгляните вверх! Там вы должны были танцевать — на ваши бедра смотрели бы эти импотенты! Но теперь вы сами можете наслаждаться подобным зрелищем. Вы узнаете блаженства иные, более тонкие, ведь мы только лишь начали свой путь по небесам!
Принц Ашорген обнял принцессу за талию и мягко прижался к ней. Она не сопротивлялась. Если бы в этот момент Брок взглянул в ее глаза, то он увидел бы, что ее веки дрожат от желания, как от холода, что из ее губ, разомкнутых страстью и ловящих розовые хлопья, вырывается тяжелое дыхание.
Но Брок этого не видел. Среди запорошенных розовым снегом лиц он узнал лживую маску добряка — адмирала в темных очках. Борода его торчала вверх, он лениво потягивался, по пояс утопая в подушках, а на голой груди лежала серебряная звезда. Брок поинтересовался, о чем он разговаривает с окружавшими его людьми. Все они лежали на спинах, лениво глядя вверх и изредка стряхивая с тела росу от растаявших снежинок.