Они приближались к лифту. Брока охватила дрожь. За клетью под тусклой лампочкой действительно блестела широкая, гладкая зеркальная поверхность.
Брок обогнал старца, держа в руках конверт, бросился к стене и взглянул на себя.
Крик изумления вырвался из его уст!
Он стоял прямо перед зеркалом. Махал руками, подпрыгивал. В общем, всячески старался показать, что он здесь стоит, что тут, перед зеркалом, находится человек. Безуспешно. Зеркало его не видело, не принимало во внимание…
Он не отражался в зеркале! Стена, противоположная зеркалу, отражалась в точности, но человек, который находился между ней и зеркалом, себя не видел. Какое же это, к черту, зеркало, если оно не отражает? И внезапно Брок в этом странном омуте увидел старика, приближающегося к нему. Невероятно! Старик отражался в отполированной рамке со всеми своими морщинами, но возле него никого не было!
Петра Брока озарило. Он лихорадочно сломал красную печать, вынул сложенный вдвое лист бумаги и прочитал:
«По собственному желанию, на свой страх и риск я предоставил Оскару Эрилу свое тело для опыта по так называемому распылению (асприд), чтобы таким способом и в таком состоянии (т. е. будучи невидимым) проникнуть во все уголки Мюллер-дома, раскрыть его тайны и, если подтвердятся страшные предположения, убить человека, который называется Агасфером Мюллером, на что меня уполномочило решение секретного заседания судебного форума СШМ (Соединенные Штаты Мира, остров Последней Надежды). Эту жертву я приношу бескорыстно, не боясь последствий, о которых я был предупрежден, горя стремлением узнать истину, ради торжества справедливости и во имя спасения человечества».
Ниже, другой рукой, было приписано:
Клянусь своим честным именем, что состояние так называемого распыления (асприд) прекратится ровно через тридцать дней.
Наконец-то Петр Брок понял, в чем состоит его сила! В порыве радости он обнял старика и закружился с ним в танце.
Старик коснулся поверхности зеркала и в испуге отдернул руку.
— О, я боюсь касаться зеркала своими ладонями! Оно отвечает и незрячему… Зеркало никогда не ослепнет.
— Бросьте, дед! — вскричал Брок. — Ведь вы бы не увидели меня, даже если бы у вас была тысяча глаз! Никто меня не увидит…
Брок упивался своей невидимостью. Он приплясывал перед зеркалом, стучал в него, дышал, кокетничал с ним, но все тщетно! Зеркало устало принимать и возвращать человеческие образы! Точнее, оно неожиданно взбунтовалось и перестало служить, в данном конкретном случае отказалось отражать Петра Брока! Но это вовсе не вызывало в нем злобы. «Я могуществен, как бог! Я могу все! Я сотворю чудеса, о которых не мечтал даже Христос! Проклятый мир этого поднимающегося до небес здания содрогнется! Мюллер-дом принадлежит теперь мне!»
Он быстро простился с молодым старцем и вошел в клеть. Как только за ним захлопнулась железная решетка, его охватила дрожь. Дно начало проваливаться, и вдруг ему показалось, что он летит в пропасть. Он зажмурился. От резкого падения голова закружилась и стала разламываться. Брок потерял сознание.
VII. И снова снится желтая лампа — Окна и люди — Трактир на краю света — Продавец снов
Падая, он вновь увидел тот же тягостный, Жуткий сон. Желтая лампочка, поблескивающая в черепе неверным светом. Она не освещает ничего, кроме себя самой и желтого вихря пыли, вьющегося вокруг нее. Ему кажется, что он, свернувшись клубком, сжав голову между колен, лежит в сыром, промозглом бараке. Он сдвигает серый капюшон, надетый на голову, и глаза начинают привыкать к темноте: словно в дымке он видит растрескавшиеся балки, перекрещивающиеся над головой в разных направлениях. А на висячей площадке — тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться, на правом боку лежат люди. Но он уже не является звеном этой цепи. Он лежит напротив, у разбитого окна, подернутого бельмом инея. Ему холодно. Поэтому он снова натягивает капюшон, снова сворачивается в клубок, накрываясь темнотой, которая может означать и ночь, и день…
Петр Брок очнулся от резкого удара, открыл глаза, и в ту же секунду мучающее его видение исчезло. Как долго он спал? Он встал со дна клети и сразу же вспомнил вчерашний день. Брок ухватился за железную решетку, словно в этой реальности хотел спастись от страшного сна с желтой лампочкой в пустом черепе. Будущее его влекло, он еще раз с восторгом подумал о том, что он невидим, и выпрыгнул из клети.
Пройдя коридор, Брок поднялся по лестнице, открыл железную калитку и… оказался на улице. Два ряда домов, магазины, тротуары. Не хватало лишь того, что всегда присуще каждой улице, но на что часто не обращаешь внимания, — неба. Вместо него высоко над головой виднелся свод потолка в романском стиле, отлитый из единого куска стекла. Под ним сверкал гигантский, белый, нестерпимый для глаз шар, напоминающий солнце в зените.
Окна и люди. Бесконечные ряды окон и людей… Окна молчащие и зовущие, испуганные и плачущие, таинственные и зевающие от скуки — окна, окна, окна. Они подмигивают, манят, смеются и грустят. А под ними толпа. Яркая, пенящаяся, спешащая толпа. Все человеческие расы здесь смешались в постоянном круговороте. Сливаются цвета одежды, лиц, глаз, волос, голоса вырываются из тысяч уст.
Броку кажется, что и все эти снующие и кричащие люди, подобно фальшивому небу и солнцу над головой, неправдоподобны, нереальны, призрачны. Щеки мужчин либо гладко выбриты, либо покрыты растительностью, которой придана самая причудливая форма. Но у Брока создается впечатление, что многие бороды ненастоящие, что они прилеплены к лицу. Одни веселятся слишком наигранно, смеются совершенно бессмысленно. Другие куда-то торопятся, их лица озабочены и испуганы. Вон китаец крадется под окнами, кого-то выслеживая. Чуть дальше лицо преступника с черной повязкой на глазу. За прикрытой дверью прозвучал выстрел, но никто даже не обернулся. Матрос в черно-желтой майке с лицом, изъеденным оспой, пошатываясь, горланит пьяную песню. Три человека, наполовину обнаженные, с черными масками на лицах и с ножами за поясом, вызывающе движутся по улице. Все уступают им дорогу. Гуськом идут фиолетовые балахоны с круглыми отверстиями в капюшонах. Желтозубо улыбаются окна дансинга. «Ли-ла-ло-лу», — о чем-то рассказывает японка. Ее волосы сколоты шпилькой, изображающей черное сердце, пронзенное кинжалом. Она идет рядом с апашем, который указывает дорогу слепым старцам, и смеется. Губы ее ярко накрашены. Он ударил безногого нищего, и тот свалился в канаву.
Черная реклама взывает:
Продажа бриллиантов и угля
Надрывается торгаш:
Таблетки «ОВД» — самые лучшие!
Черно-зеленый вымпел:
Трактир «На краю света»
Открывается окошко:
Покупайте «Коку»!
Серые дни мы окрашиваем в розовый цвет!
Трус станет героем!
Побежденный превратится в победителя!
Фиолетовые маски пудры на лицах женщин. Белые молнии зубов, черные квадраты окон. На углу, под кровавой каплей лампочки, женщина вкрадчивыми словами и бесстыдными телодвижениями дает понять, что она одновременно является и продавщицей, и лавкой, и товаром:
Торопитесь вы — молодые и старые!
Прежде чем пройти мимо,
Взгляните на мое лицо!
Обратите внимание на мои волосы,
Оцените цвет моих глаз!
Попробуйте, как упруги мои груди, — за это я денег не беру…
Коснитесь моих икр —
Они тверды, как рельсы,
по которым мчится страсть!
Я вся горю.
За восемь аргентов я замучаю вас своей любовью!
А напротив крикун с раздвоенной рыжей бородкой, стоя за шатким столиком с различными коробочками и окруженный несколькими зеваками, монотонно повторяет:
Купите сны, полная гарантия, длятся всю ночь!
Золотой сон. На одну ночь вы станете миллионером.
Купите мой «Златосон», гарантируется законом!
Один порошок «АГА» перед сном обеспечит ночь любви с поцелуями и объятиями. Способ употребления…
Оригинальные розовые сны. Однажды попробовав, вы придете снова! Безвредность гарантируется.
Вы хотите побывать в заморских странах?
Увидеть пальмы, дикарей, тигров и обезьян?
Купите порошок «Экзотик»!
Если вы уснете с таблеткой «АРО» на языке, Вы полетите к Солнцу.
Вы хотите ночью испытать, что это такое — ураган?
Попробуйте одну пилюльку «ОРА»,
И вы в безопасности переживете его в постели.
Вы боитесь лететь к звездам?
Или у вас для этого нет средств?
Сны о звездах заменят вам любое приключение.
Купите мой «Звездосон».
Не забудьте обратить внимание на марку!
Гигантские рекламы, скачущие неоновые изображения, способные довести до сумасшествия, реклама на флагах, на стенах, на окнах, на дверях, на спинах и лицах людей. С обеих сторон на Брока обрушились эти призывы, созданные из бумаги и красок, стекла и человеческих голосов. Он уже довольно долго шел вперед, никому не уступая дороги. Его забавляло, что ничего не подозревавшие пешеходы ударялись об него, отлетали в сторону, и на их лицах отражался испуг и удивление. Он шел, постепенно заворачивая вправо — туда, куда его вела улица.
Вдруг он понял, что движется по окружности и что он очутился на том же месте, откуда вышел. Только теперь он заметил, что от этой главной окружной магистрали отходят в сторону, внутрь круга, кривые, узкие улочки, в которые капля по капле стекает толпа. Жестяные стены домов изъедены ржавчиной от вечной сырости, окна закрыты выпуклыми решетчатыми ставнями. Некоторые улочки так узки, что, расставив руки, ладонями можно коснуться обеих стен. Железные стены домов в этих улочках-ущельях иногда почти соприкасаются, так что пройти по